– Мог бы уже давно спуститься! – крикнула Лида ему вслед. – И чего здесь выжидал?
Считая, что одежды удобнее джинсов в комплекте с футболкой и кроссовками во всем мире не сыскать, Лида быстро переоделась и, как того и хотел Зефир, спустилась вниз, прихватив с собой рюкзак.
Для полудня на кухне было привычно тихо. У раковины, отмывая замоченные ранее миски, стояла Татьяна. Зефир уже нажаловался ей и теперь с довольным видом восседал на микроволновке, положив ногу на ногу.
– Лида, нельзя быть такой безответственной.
И никакого приветствия.
Лида зло зыркнула на покровителя. А тот улыбался, довольный своей проделкой.
– Мы с ним не договаривались о времени, – попыталась оправдаться Лида. – Я виновата, что ли, что он запланировал свиданку и сам на нее опоздал?
– Это не свидание!
– Лида, ты должна серьезнее относиться к своему заданию, – Татьяна перекрыла вентиля, и вода перестала литься из позолоченного крана в такого же оттенка раковину. – Шарлотка оказала тебе честь, а это дорогого стоит.
Зефир согласно закивал головой.
– Да кто такая эта Шарлотка? Никогда о ней не слышала, – Лида стащила со стола несколько багетов, предусмотрительно запасаясь провиантом на тот случай, если по ту сторону розовой двери не окажется ничего съестного. И еще отломала себе корочку на запоздалый завтрак. – Даже Пастила о ней ничего не говорила.
Татьяна вздохнула, наверное, подумав о том, что мало времени уделяла воспитанию дочери.
– Зефир, пригляди за ней там. А ты, Лида, не вляпайся во что-нибудь. Ни к чему тебе привлекать внимание к своей персоне раньше времени. Вот на балу во вторник блистай сколько душе будет угодно.
– Таня, не говори такого! – Зефир театрально ужаснулся. – Лида, везде и всегда веди себя так, чтобы ни во что не вляпаться!
Он спрыгнул с микроволновки на стол, оттуда спустился по сделанной специально для него веревке на пол и засеменил мелкими шажками к своей розовой двери.
– Зефир прав, – согласилась Татьяна. – Лида…
– Да поняла я, поняла. Я буду паинькой. – Лида чмокнула мать в щеку, пережевывая твердую корочку чесночного хлеба. – Ты можешь мне доверять.
– Думаешь? А приглашение ты не забыла?
– Не забыла. Вот оно. – Лида достала из рюкзака вчерашнее письмо, самодовольно покрутив его перед глазами матери. – Только я все равно никак понять не могу… Если меня ко двору до сих пор не представили, то разве мне можно на ту сторону?
В Птифуре существовал странный закон, запрещавший людям, не представленным ко двору Их Величеств, переходить из одного мира в другой. Впрочем, как сказал Зефир когда-то, и не каждый птифурец может посетить мир людей.
– Вот поэтому я и говорю, что поступился своими принципами ради тебя, а ты… спишь!
Лида закатила глаза, покачав головой. Она знала, что будет выслушивать эти претензии еще не один день.
– Ладно-ладно, давай поторопимся на твое свидание…
– Это не свидание!..
– И возьмем яблок для моего десерта, – закончила Лида, направившись к розовой двери.
Она была готова к своему первому путешествию на ту сторону.
«Ну, смелее!»
Лиsи из детства о ярком мире Птифур. Родители часто рассказывали ей о месте, которое скрывалось за розовой дверью их кухни. Но сколько бы Лида ни просила провести ее туда, они никогда не соглашались. Правда, был один случай, и Лида была почти уверена, что он ей не приснился, когда ей удалось побывать во дворце, в сверкающем золотом зале. Вокруг нее толпилось множество гостей в странных костюмах, почти у всех волосы были цветными, но самое яркое воспоминание о том случае таилось глубоко в сердце и потому, наверное, казалось нереальным. Лида помнила, как гости смотрели на красивого юношу, одетого во все белое. В глазах гостей искрилось неподдельное восхищение и, как казалось тогда маленькой Лиде, обожание.
Это был день, когда принца Безе впервые представили ко двору.
Лида была уверена, что мир Зефира – это мир сплошного волшебства и магии, потому никак не ожидала, что вместо восторга от слепящих глаза ярких красок она почувствует тошноту и головокружение. Стоило только ей выйти на улицу, как в нос ударил тошнотворный запах жженого сахара. Легкие начали гореть после первого же вдоха, и Лида, облокотившись о фасад здания из кремового кирпича, попыталась сдержать рвущийся наружу крик.
«Как же больно!» Лида зажмурилась, не давая выхода слезам. Зажав рот и нос ладонью, она не дышала, чувствуя участившееся сердцебиение. Словно со стороны она услышала, как кто-то просил ее не бороться со своими ощущениями. И лишь секунды спустя Лида признала в незнакомом голосе знакомую обеспокоенность. Открыв глаза, она увидела склонившегося над ней Зефира.
– Это с непривычки, – сказал он, положив руки ей на плечи. – Дыши, боль в груди скоро пройдет.
Лида замотала головой, сильнее прижав к лицу ладонь. И вновь зажмурилась, почувствовав в висках пульсирующую боль.
– Ты мне не веришь?
Лида верила, но ничего не могла с собой поделать. Внутри нее все сжалось и стало выкручиваться по спирали, поднимая из желудка к горлу съеденный кусочек багета.
– Лида, – Зефир сжал ее ладонь и, отняв ее пальцы от лица, заставил девушку сделать вдох. – Дыши. Медленно, по чуть-чуть.
Лида судорожно сделала первый вдох. Затем еще один, и еще…
– Вот так, сейчас тебе станет легче.
И легче действительно стало. В какой-то момент Лиде удалось вдохнуть полной грудью, пробив не дававший дышать комок, и запах жженого сахара, витавший в воздухе, исчез.
– Когда я впервые очутился в твоем мире, то чувствовал себя примерно так же, – сказал Зефир, успокаивающе погладив подопечную по голове. – Но ты привыкнешь. Все привыкают.
Лида надеялась, что так и будет.
Когда она окончательно пришла в себя, то наконец-то смогла разглядеть изменившегося до неузнаваемости Зефира. Нет, это определенно был ее Зефир, все с теми же черничного оттенка волосами и глазами, такими же голубыми, как и у нее. Даже одежда – фиолетовые брюки с подтяжками в цвет и светлый свитер – остались теми же, хоть и увеличились в размерах, как и сам Зефир. Роста в нем теперь было под метр восемьдесят, он раздался в плечах, голос стал не таким писклявым, а каким-то манящим и терпким. Он был похож на человека, и Лида не смогла не подметить тот факт, что выглядит Зефир старше, чем она себе представляла.
– Я не только выгляжу старше, – сказал Зефир, довольно усмехнувшись и потрепав подопечную по волосам. – Мелкотня.
Теперь его рост позволял ему проделывать с ней такие штуки.
– Мы живем дольше вас, но и мы не бессмертны. Я когда-то пытался подсчитать год своего рождения… Кажется, я родился где-то в середине вашего восемнадцатого века плюс-минус несколько десятилетий. Так что мне уже почти двести, я для тебя дряхлый старикашка.
Лида улыбнулась шутке, но отчего-то ей стало грустно.
Зефир не зря сказал, что жизнь людей и птифурцев течет по-разному. Он пережил и ее прадеда, и ее деда. Он переживет и ее родителей, и ее саму, и от этого у Лиды сжалось сердце. Она помнила все те истории, которые он ей рассказывал, предаваясь воспоминаниям, но иногда… Иногда Лида замечала, как потухали его глаза и как Зефир погружался в свои мысли, не замечая ничего вокруг. Она не могла себе представить, каково это – раз за разом терять тех, кого любишь, продолжая жить с их потомками, в лицах которых нет-нет да проскальзывают знакомые черты.
– Идем, – сказал Зефир, подталкивая Лиду вперед, – мы должны были встретиться с Шарлоткой еще утром.
– Точно, твое свидание, – заулыбалась Лида, подмечая, как стремительно краснеют у Зефира кончики ушей. – Я и забыла, как ты на него спешишь.
Зефир промолчал, чем вызвал у Лиды приступ тихого смеха. Как он и говорил, дышать со временем стало легче и боль ушла.
Всю дорогу до яблоневых садов, расположившихся сразу же за границей Баттенберга – столицы королевства Марципан, Лида расспрашивала Зефира о Шарлотке и разглядывала окружающие пейзажи, утопающие в пестрых оттенках радужных цветов. Оказалось, что знакомы они были с самого детства, и Зефир не повелся на хитрую ухмылку Лиды, готовую в любой момент начать задавать вопросы о том, были ли они просто друзьями.
