Неужели это она отвлекла Зверя, дав ему, Эрвину, шанс спастись? В груди резануло, и он бросился к пушистому телу, желтевшему в траве.

— Арта! — опустился на колени рядом с кошкой человек. — Арта!

Животное лежало, не шевелясь. Эрвин присмотрелся и заметил, что бок чуть двигается — кошка дышала. Часто, поверхностно, но дышала!

Наполнившись надеждой, человек быстро и ловко примял высокую траву вокруг рысьего туловища и головы, затем принялся сноровисто ощупывать зверя, заглядывать в глаза и уши в попытке понять, что повреждено. Добравшись до кошачьей морды, заметил, что рысь чуть приоткрыла глаз и теперь смотрит на хозяина из-под белёсого третьего века. Усы дёрнулись, будто желтая кошка хотела мявкнуть, но звук не получился.

— Эрвин! Эрвин! — наварх дёрнулся и от этого неожиданного звука, и последовавшего за ним неожиданного прикосновения — кто-то сильно сдавил раненое плечо.

Он повернул голову, сдерживая стон. Рядом на коленях стояла Идона и смотрела ему в лицо.

— Эрвин, я была неправа! — тише, но всё так же горячо проговорила девушка, крепче сжимая его руку. Ищущим взглядом она ощупывала его лицо и быстро-быстро шептала: — Ты достоин большего! Я неправа! Ты силён, ты очень силён. Тебе надо стать главой форума! А я буду тебе помогать. Я приложу все силы… я буду с тобой, всегда рядом! Я поддержу тебя, я за тебя… я…

— Откуда ты только взялась? — недовольно пробурчал Эрвин, с трудом отрывая её пальцы от своей руки и снова склоняясь над Артой.

Девушка поспешно рассказывала что-то о том, как проснулась в норе, как помощник Дукса таскал её за волосы следом за собой, а потом, закинув веревку на ветку ближайшего дерева, прыгнул с ней под мышкой в сторону сражающегося Зверя. "Я ему говорила! Говорила! — с ноткой истерики в голосе кричала рядом Идона, размахивая руками. — Не так на лианах перепрыгивают! А он не слушал. Вот и уронил меня, цукканова отрыжка!" И демонстрировала наливающиеся красным ушибы, на которые Эрвин не смотрел — в мыслях была тысяча предположений, как определить внутренние повреждения у Арты, что делать, если они есть, и кто может помочь его любимице.

Рука Эрвина замерла на пушистом мехе загривка, а ладонь другой моментально вскинулась перед лицом Идоны, заставляя её замолчать — ему нужна была тишина. В негромкой перекличке товарищей, шуме высоких лесных деревьев он без труда понял, что ему не показалось — под рукой отчетливо чувствовалось урчание. Большая желтая кошка урчала.

— Ах ты же зараза! — с облегчением выдохнул Эрвин, наконец, отдавая себе отчёт, что с его пальцев по капле сочится сiла, впитывается в израненное тело животного, облегчая боль, заживляя раны и принося успокоение. А Арта мурчит, чувствуя это и благодаря хозяина. Потрепав рысь по морде, Эрвин улыбнулся и почувствовал горячий шершавый язык на своих пальцах. Растроганно повторил: — Ах ты же зараза! — И поднялся.

Идона, оставшаяся сидеть, смотрела на него снизу-вверх и всё говорила и говорила. Теперь не истерично, а убежденно и убедительно:

— Ты должен возглавить форум! Ведь это ты убил это чудовище, — она кивнула в сторону близкого серого тела, возвышавшегося на расстоянии вытянутой руки. — Ты самый сiльный из разумных в нашем Лесу! Ты достоин…

— Помолчи, женщина, — недовольно скривившись, пробормотал Эрвин, вглядываясь в то, что происходит за деревьями. Не оборачиваясь к стоящему за плечом Андре, спросил: — Кого это они ведут?

Между стволов огромных деревьев двигались люди. Бывший охранитель рассмотрел Матвея и Джолли, которые вели перед собой нескольких человек, среди которых мелькнуло ещё одно знакомое лицо.

— Это Зэодан, — обличающе проговорила Идона, с ненавистью глядя в ту же сторону. — Это он меня бросил в ту нору! Это он меня уронил, руудово семя! Да там таких слуг у Зверя было знаешь сколько?! — в её голосе снова послышалась истерика. — Они сами рыли эти норы и держали в них людей!

Её голос сорвался, и Эрвину пришлось снова выставить ладонь, чтобы остановить вопли.

— Тихо, — сказал спокойно, чуть скривившись от боли в ранах, оставленных острым когтем Зверя. — Разберемся.

Андре, до этого стоявший молча, спросил:

— Наварх, а как мы Дуксу это предъявим? — и указал на огромный серый меховой бок, возвышавшийся между ними и приближающейся группой под конвоем зубоскалящего, как и всегда, Джолли и сурового Матвея.

Эрвин повернулся к товарищу, посмотрел сквозь прищур и хмыкнул:

— Дуксу надо — пусть сам сюда прилетает.

Андре криво улыбнулся и согласно качнул головой.

Эрвин резко присел, пропуская над собой тяжёлое тело, летящее сверху и немного сбоку, но зверь будто чувствовал, что предпримет человек, и тяжелое меховое тело врезалось мягким пузом прямо мужчине в лицо, заваливая его навзничь.

— Ах ты ж зараза мохнатая, — проскрипел Эрвин, хватая жилистое тело в густом меху руками, перекатываясь и подминая Арту под себя. — Я тебя укушу!

И зарычал, скаля зубы и глядя в расширенные зрачки большой желтой кошки, что сейчас пыталась вывернуться в его захвате и лежала, прижав уши и скаля клыки. Оценив его оскал и злой взгляд, фыркнула, облизнулась и выпрямила уши. Зрачки мигом уменьшились, а шершавый язык лизнул поросшую щетиной мужскую щеку.

— Цукканово отродье, — ласково проговорил Эрвин, поднимаясь. Прежде чем полностью разогнуться, последним движением потрепал Арту по холке.

Рысь ловко поднялась на лапы, отряхнулась, боднула человека под коленку и снова скрылась в низком подлеске, которым так богат Южный Влажный Лес. Её последний косой взгляд не оставил сомнений, что игра не закончена, и зверь обязательно попробует снова. Эрвин продолжил путь, проводив взглядом прирученного хищника и улыбнулся — их давняя дружба-борьба продолжалась, и он был рад этому. Ноги чуть скользили на влажноватой земле, а улыбка так и не сошла с непривычных к таким упражнениям губ: у него было прекрасно на душе, так прекрасно, как давно не было.

Может, он испытывал редкое удовольствие, вспоминая вопли Дукса, узнавшего, что Зверя они с товарищами завалили, и живьём его никто больше не увидит. А может наслаждался воспоминаниями о том, как старого сморчка вызвала на честный бой гордая красавица Идона, когда старикашка велел ей отправляться в свой дом, быть послушной и выполнять работы, которые укажет его старшая жена, пока он закончит тут, в форуме. Или он радовался задорному смеху, которым разразились его товарищи, когда Дукс визгливо, полузадушено приказывал им схватить гневливую девицу, скрутившую его и пригнувшую к земле так, что и капля сiлы не могла сорваться с его пальца.

Справа от бывшего охранителя раздался звук, едва отличимый среди других звуков Леса, — чуть более длинный шорох листьев. А может ему только показалось, но Эрвин всё же проговорил:

— Арта, я тебя вижу.

Короткое «мыр» было ему ответом. Мужчина только хмыкнул, продолжая свой путь в зеленоватом сумраке тропического леса, скорее чувствуя, чем видя, как рысь отступает от тропы, выискивая более удобный случай напасть на него. И опять улыбнулся — как же всё-таки хорошо!

Да, пожалуй, это — возможность идти туда, куда хочется, и делать то, что хочется, что интересно, — и делало его настроение таким хорошим. Таким, каким оно уже давно не было. Так давно, что бывший охранитель уже и забыл, что оно может быть.

Да, он держал путь к той странной машине, чтобы снова забраться внутрь и снова сказать: «Покажи, откуда прибыла», чтобы снова ощутить то чувство полёта, когда небесные огни — звёзды — шквалом обрушиваются на тебя, мчатся, кажется, прямо в лицо, но пролетают мимо, а дыхание забивается, будто ныряешь в ледяную воду, и в крови бурлит восторг… Эрвин судорожно-счастливо, как в детстве, вздохнул, и улыбка снова мелькнула на его губах.

Он всё ожидал нового нападения своей кошки, но так и не дождался: вскоре Арта тихо выбралась из подлеска и потрусила рядом, чуть заметно приседая и настороженно поглядывая по сторонам. Продолжая шагать, Эрвин положил ладонь ей на загривок и почувствовал едва заметную вибрацию, так похожую на тихое кошачье мурчание. Вот только это был что-то совсем другое — пока ещё тихий и утробный, но точно рык. Рык, а не ласковое мурлыканье, предупреждение об опасности. Значит, они уже рядом. От понимания этого в душе всплеснулось нетерпение, такое же как у маленького мальчишки Эрвина, когда ему когда-то очень давно наконец доверили орудие, чтобы ловить рыбу или охотиться на зверя, и выпустили на промысел одного.