— А какой сегодня день недели?

— Среда.

— Угу… А что, Мария Васильевна каждое утро ходит в церковь?

— Да.

— А ты?

— А мы, — подчеркнула Марфа, — ходим в церковь по воскресеньям. В остальные дни некогда. Но если надо, то барыня и в будние дни отпускает. А Прасковья всегда вместе с Марией Васильевной ходит. Ещё дочку с собою берёт, — сказала как будто с обидой. Завидует что ли?

— Бедный ребёнок, — невольно вырвалось у меня.

— Почему? — удивилась женина.

— Потому, что ребёнку спать надо, а не мотаться с утра пораньше по церквям. Кстати, скажу сегодня Марии Васильевне и Ивану Даниловичу, чтобы Васька и Наташа тоже занимались вместе с барчуками. Вырастут, будут хорошими помощниками. А от грамотных помощников ещё больше пользы. Да, Марфа, а ты не подскажешь, почему я вчера их не видел? Где они пропадали?

— У себя в пристрое. Здесь и так тесно. А ещё Мария Васильевна думает, что они вам будут мешать, — сдала Марфа свою хозяйку.

— Глупости! Дети мешать не могут. Пусть все здесь собираются. Я каждому найду занятие… А вы чего встали? — смотрю на братьев.

— А чего делать?

— Зарядку.

— А мы не умеем, — растеряно переглядываются.

— Значит, будем учиться! — я злорадно потёр руки. — И ещё, Марфа…

— Чего, Леонид Иванович?

— Теперь каждое утро, как только услышишь, что пробили семь часов, идёшь меня будить. Ясно?

— Хорошо, Леонид Иванович. Как скажете…

— Я уже сказал. А теперь, духи, вставайте напротив меня и повторяйте всё, что я буду делать…

— А почему мы — духи? — решил поинтересоваться Степан.

— Прости, ошибся. Вы ещё не духи, а только запахи. Вот когда примите прися… — тут я спохватился. Распространяться на тему негласной иерархии в армии Российской Федерации не стоило. — Отставить разговоры в строю! Встали ровно… Наклонили тулово чуть вперёд… Согнули руки в локтях… И начинаем бег на месте… Раз, два, три, четыре! Раз, два, три, четыре! Следим за дыханием! На четыре счёта вдох… На четыре счёта выдох…

За стол сели минут через тридцать. Пока сделали зарядку, пока умылись, пока оделись. Марфа на зарядку смотрела с осуждением. Уж больно полы тряслись. А куда деваться, если нет специальной комнаты? Но это ещё ерунда. Вот когда начнём более серьёзные тренировки… Пацанам в целом понравилось. Оно и понятно, слишком много необычного. А вот когда приестся… Ничего, будем воспитывать силу воли: не хочется, а надо!

За столом тоже учу барчуков правильно сидеть, правильно держать ложку, вилку, нож… Не сутулиться, кушать не спеша, не болтать… М-да, тяжко пацанятам с непривычки. Интересно, а как отец Лазарь их учил? Всяко же что-то говорил? Тогда почему ничего не заметно? Или только учил читать и считать? Хотя, глядя на него, трудно представить благородную осанку… Он мне больше напоминает кота из мультика про попугая Кешу, чем служителя церкви: «Таити, Таити… Не были мы ни в какой Таити! Нас и здесь неплохо кормят». О! Лёгок на помине. Только-только позавтракали и прополоскали рты после еды, как в двери вошла Белкина, а следом за нею отец Лазарь. У обоих воротники на одеждах заиндевелые, лица румяные… Видать холодно на улице. Марфа, как увидела вошедших, бросилась помогать им снимать одежду. Надо же, не к хозяйке сначала…

— Доброе утро, отец Лазарь! — улыбаюсь. — Доброе утро, Мария Васильевна!

— И тебе, сын мой, здравствовать! — пробасил батюшка и перекрестил меня, как только Марфа забрала у него шубу и шапку.

— Доброе утро, Леонид Иванович, — улыбнулась Белкина и удивлённо поглядела на сыновей.

И не мудрено! Я поменял мальчишкам имидж. Волосы они носили до плеч, лишь чёлки были обрезаны, как у тифозников. Когда пацанята кушали, склоняя головы над тарелками, концы волос вместе с ложкой залезали в блюдо. Меня такая «рыбалка» не устраивала. Я велел Марфе принести две ленточки, после чего зачесал обоим хулиганам волосы назад, собрал в хвостик и повязал ленточкой. На мой взгляд, получилось прикольно. Вот когда научатся держать осанку, тогда и волосы можно распустить. Хотя, я не сторонник длинных волос у мужчин. Вчера парик надевал чисто для гостей. Упарился в нём… Шапка — шапкой.

— А это зачем так? — поинтересовалась Белкина.

— Так, Мария Васильевна, ходят отроки, которые обучаются в шляхетском кадетском корпусе и в академии морской гвардии, — отвечаю важно, но сам сильно сомневаюсь. Лишь помню, что в фильме «Гардемарины» главные герои точно заплетали сзади хвостик. — И вообще, негоже, когда волосы лезут в еду при приёме пищи. Во Франции, например, мальчикам из благородных семей делают аккуратные короткие стрижки.

— А вот это правильно! — неожиданно поддержал меня отец Лазарь, после чего толкнул такую лекцию, что я даже офигел!

У батюшки, как у представителя церкви, основной посыл сводился к тому, что все эти парики и вычурные причёски от лукавого и нужны лишь для того, чтобы тешить собственное тщеславие и впадать в напрасные траты. К тому же не пристало мужчинам уподобляться женщине. А потом он заговорил про гигиену. Объяснил, почему солдатам надо коротко стричься и сбривать бороды… А я-то думал, что народ тут отсталый, а батюшка вон, сколько всего знает… Даже рассказал про античных медиков и про армию Византийской империи, где уделяли гигиене особое внимание.

— Отец Лазарь, откуда вы столько знаете? — спрашиваю удивлённо.

— Как откуда? Я всё-таки в академии учился, — заявляет важно. — А ещё четыре года назад в Московской провинции мор большой случился. Всем миром с ним боролись. Лагеря карантинные ставили, травами целебными окуривали вокруг… Так и справились с бедой.

Ни хрена себе! Вот, что значит, высшее образование! Даже не думал, что здесь такие вещи известны. Я, изучавший ботанику и всё, что связанно с растениями, слышал, как при помощи окуривания дезинфицируют воздух. Ещё этим способом лечат свежие и инфицированные раны, когда не хватает лекарств. Для этого дела и аппарат специальный придумали. Про аппарат я узнал в армии у своего ротного, успевшего побывать в горячих точках. Как-то зацепились с ним языками по поводу растений, он и поделился опытом. Впрочем, я тоже. Подсказал ему, что лучше высаживать на даче… Кстати, а ведь ещё жив Карл Линней! Вот с кем необходимо списаться. И вообще, надо вспомнить всех учёных, которые сейчас живут и работают. Ломоносов, вроде, в самом расцвете… Если налажу переписку, то хотя бы буду в курсе последних научных достижений…

— Благодарю, отец Лазарь за интересную беседу! С удовольствием ещё пообщаюсь с вами на эти темы. А сейчас я вынужден уйти. Есть небольшие дела…

— Куда вы, Леонид Иванович? — встрепенулась Белкина.

— В мастерскую к Прохору, Мария Васильевна. Так что не теряйте меня, — с этими словами я зашёл к себе в комнату, оделся и пошёл доделывать вчерашнюю задумку.

Как говорил один мой знакомый: «Если у человека руки золотые, то не важно, откуда они растут». То же самое можно было сказать о Прохоре. В моём времени он мог бы смело давать объявления: «Муж на час». Такой и кран починит, и лампочку поменяет, и каблук прибьёт… Причём сделает всё это, обходясь подручными средствами. Незаменимый работник в хозяйстве. Не то, что Емельян. Тёзка знаменитого разбойника с инструментом вообще не дружил. Правда, и у него имелся свой талант — скотину хорошо чувствовал. Ухаживал, лечил, принимал роды… Когда я пришёл в мастерскую, они в конюшне подковывали мерина.

— Бог в помощь, славяне! — добавляю заряд бодрости к их озабоченным лицам.

— Благодарствуем, Леонид Иванович, — чуть ли не хором ответили мужички, не отвлекаясь, однако, от своего дела. — Ловко у вас по-нашенски получается, — это уже Емельян.

— Так у сынка твоего научился, пока из Москвы до Боровска ехали, — польстил я конюху. — Молодец он! Только почему не приходит, когда барчуки наукам учатся? Негоже это! И дочка твоя пусть приходит.

— Э-э… — растерялся Емельян, и чуть не выпустил из своих рук ногу мерина. — Так барыня не велела.