– Спасибо. – Надев на шею цепочку и зажав пробирку в кулаке, тихо благодарю я.

У начальника полиции такой обжигающе-леденящий взгляд, что мне даже не хочется поднимать глаза, чтобы не встретиться с ним.

– Нужно проследить за тем, чтобы она выпила ее. – Приказывает Асвальд.

– Не о чем беспокоиться, отец, Нея так и сделает. Я буду рядом, чтобы…

– А ты сейчас едешь домой. – Перебивает он его, указывая на дверь. – Кто-то должен охранять твою сестру. С ней двое из числа людей, они будут бесполезны, если кто-то темный решит пробраться в дом. – Асвальд накидывает мокрый плащ и бросает безразличный взгляд на Сару. – Тогда ты убедишься в том, что она выпьет кровь.

– Отец, у нас достаточно свободных комнат для них всех. – Окликает его Бьорн, когда тот уже толкает дверь и собирается выйти. – Здесь не безопасно!

– Анна отказалась ехать в дом, – бросает Асвальд, не оборачиваясь. – Считает, что цыганской защиты будет достаточно. Жду тебя в машине.

Хлопает дверь, и Сара морщится.

– И в кого ты такой душка, Бьорн? Явно не в этого грубияна. – Фыркает она.

– Нея. – Говорит Бьорн, поворачиваясь ко мне.

– Все нормально. – Заверяю я прежде, чем он начнет извиняться.

– Может, вы, все-таки, поедете к нам?

– Я предпочту немного отдохнуть от твоего отца, – смущенно шепчу я, боясь, что тот услышит мои слова даже сквозь шум дождя и гул двигателя.

– Я не могу тебя так оставить. – Обнимает он меня.

– Кайе правда лучше не оставаться без присмотра. – Вздыхает Сара. – Не переживай, у меня есть клюка. – Она потрясает в воздухе тростью. – Помнишь, я собиралась вмонтировать в нее дробовик? Так вот, я доработала идею: сделаю наконечник из серебра, буду окунать его в святую воду и натирать чесноком. Ни один упырь близко не подойдет!

– Ты тоже веришь в бредни про чеснок? – Отпуская меня, оборачивается к ней Бьорн.

– Нет, просто пытаюсь придумать что-нибудь, чтобы ты уже отлип от нее. – Усмехается Сара. Она выглядит так, будто вот-вот сама разревется, а еще смешит других. – Ну, же, иди за своим отцом, с нами все будет в порядке.

– Закройся на все замки. – С тревогой в голосе просит он меня.

– Закроюсь.

– Я приду, как только отец сможет сменить меня.

– Не переживай. – Прошу я.

Бьорн подходит вплотную и прижимается лбом к моему лбу.

– Я скоро вернусь. – Шепчет он, взяв мое лицо в свои горячие ладони.

– Кх-кхм. – Напоминает о своем присутствии Анна.

Я смущенно отстраняюсь от Бьорна, но он все равно наклоняется и целует меня в лоб на прощание.

– Обещаю. – Говорит он, уходя.

Когда дверь за ним закрывается, я запираю ее на засов. Оборачиваюсь. Анна стоит, наклонившись на дверной косяк, и пытается прикурить сигарету.

– Вот дерьмо. – Несколько раз щелкает зажигалкой, но та упрямо не дает огня. – Рассказывай. – Просит цыганка.

Я не сразу понимаю, что вопрос адресован Саре.

– А нечего рассказывать. – Сара спешит скрыться от матери на кухне. Садится за стол, берет одну из кружек с кофе и делает несколько жадных глотков.

– Твоя аура. – Бросает ей вдогонку Анна. – Да вот же дерьмо! – Убирает в карман зажигалку и идет за дочерью. Мы едва не сталкиваемся плечами, пытаясь протиснуться в узкий дверной проем. – Твоя аура буквально сочится страданьем.

Она зажигает конфорку на старенькой плите и прикуривает прямо от ее огня.

– Мне даже карты не нужны, чтобы понять, что тебя кто-то обидел.

– Вздор. – Сара прячет взгляд в кружке. – Меня только попробуй обидеть, я сама кого хочешь… – она вдруг умолкает.

– Ладно, скажешь Нее, а я потом прочитаю ее мысли.

– Бред. Ты не читаешь мысли. – Шмыгает носом Сара и отнимает руки от кружки, чтобы заправить сиреневые пряди за уши.

Анна, воспользовавшись этим, хватает со стола ее кофе и допивает залпом.

– Мама! – Вспыхивает Сара.

– Тихо. – Цыкает на нее мать. Она стоит с закрытыми глазами. Видно, как под веками быстро двигаются ее зрачки. – Так-так…

Я сажусь за стол, не отводя от нее глаз. Интересно, что ей может сказать недопитый кофе Сары. Пепел с сигареты падает на скатерть.

– Напрасные переживанья! – Вдруг после долгого молчания выпаливает Анна. Ставит чашку на стол, разворачивается и уходит. – Они и мизинца твоего не стоят! – Доносится ее голос из коридора.

– О чем это она? – Спрашиваю я, разгоняя ладонью табачный дым.

Но Сара опускает плечи, явно расстроившись, что мать в очередной раз попала в точку.

– Родители Улле. – Выдыхает она, принимаясь за вторую чашку кофе. – Когда они приехали в госпиталь, первым делом попросили меня покинуть палату и держаться подальше. Типа «они же не знают, кто я такая, и что мне тут надо». – Изображает она их надменный тон. – И вообще, «у нашего сына не было девушки, а, если бы и была, то уж точно не такая!»

– Серьезно?.. – Я придвигаюсь к ней и кладу руку на плечо.

– Высокомерные хлыщи! – Вздыхает она. – Я почувствовала себя, как в тот день, когда мы с тобой были на вечеринке в доме Улле. Помнишь, весь тот величественный интерьер: кожа, меха, чучела животных, позолота? Как в долбанном музее, где ты ощущаешь себя неотесанным чужаком среди дорогих экспонатов.

– Представляю, как тебе было обидно от их слов.

– Тогда не особо. Я просто осталась сидеть в коридоре в зоне для ожидания. Но когда его мерзкая мамаша попросила персонал выпроводить меня на улице потому, что «у кого-то из посетителей могут пропасть личные вещи», вот тут я еле сдержалась, чтобы не отдавить ей носки ее новых брендовых туфель!

– Нужно было отдавить.

– Нужно было оправдать ее ожидания и обчистить карманы ее замшевого тренча – так у меня, хотя бы, были деньги на такси! – Стирая слезы пальцами, хмыкает Сара.

– Хочешь поесть? – Спрашиваю я ее. – Наверняка, в холодильнике найдется что-то съестное.

– Не-а. Мне сейчас кусок в горло не полезет. Еще и нога разболелась… – Она потирает травмированное бедро.

– Тогда иди, прими ванну.

– Хорошая идея. – Говорит Сара, неуклюже поднимаясь из-за стола и оглядывая свою одежду. – Когда Ульрик очнется, первым делом попрошу его познакомить меня с родителями. Так и представляю кислую мину этой дамочки! Вот это будет зрелище! Ради усиления эффекта можно даже наплести ей, что она скоро станет бабушкой.

Умение смеяться сквозь слезы – лучший из талантов моей подруги, клянусь.

– Ее разорвет на части от такой новости. – Замечаю я.

– Пусть привыкает, мы – каале плодовитые! – Она хлопает меня по плечу.

– Сара, – я поднимаю на нее взгляд. – Я тоже очень переживаю за Ульрика, но глубоко внутренне чувствую, что все будет хорошо.

– Тебе что, передался дар моей мамочки? – Насмешливо говорит Сара. – Не знаю, как она все это делает, но мне явно не дано.

– Думаю, мы с тобой все сделали правильно.

– Да. – Кивает она. – Главное, он жив. – Отойдя на пару метров, Сара оборачивается. – Мне тоже очень жаль, Нея, что Асмунд погиб. Ты заслуживала гораздо больше времени рядом с ним.

– Да.

– И, надеюсь, ты унаследовала все, что хранится в церковном винном погребе. – Бросает она, покидая кухню. – Иначе ради чего это все?

Я улыбаюсь ей вслед.

Даже, если случится апокалипсис, Сара, сидя на единственном не охваченном огнем островке земли, будет веселить меня своими фирменными шуточками.

Остаток вечера проходит в разговорах у камина. Огненные язычки пламени скачут, поленья трещат, отдавая тепло, а мы сидим с Сарой рядом, на мягком ковре, и по деталям обсуждаем прошедшие сутки. В небольшом жилище Асмунда при церкви все произошло так стремительно, что только теперь подробные воспоминания возвращаются к нам: яркими картинками, внезапными вспышками и обрывками впечатлений.

Мне приходится мысленно пережить снова эту трагедию, чтобы дословно воспроизвести Саре мой разговор с Микке, а потом она еще раз переживает схватку с Арвидом, на спину которого кидалась, чтобы не дать ему добить Улле. Нам словно нужно еще раз окунуться в это, чтобы постичь всю тяжесть перенесенных мук и потерь.