Выступавший под советским флагом Спасский — седьмой. Семьдесят пять тысяч. Тоже есть чему позавидовать. За седьмое! На наших соревнованиях и близко не подобраться к таким деньжищам. А наверху сказали, что призовые на чемпионате СССР не увеличат ни на копейку. Потому им, Спасскому, а особенно Корчному, завидуют, завидуют, завидуют.
И немного злорадствуют. Это уже в мою сторону.
Меня с участием спрашивают, не жалею ли я, что не поехал в Америку. Такие деньги прошли мимо. Я неизменно отвечаю, что не последний, поди, турнир в истории. Корона Чемпиона важнее денег.
Миллион, это, конечно, звучит гордо. Но для меня этот миллион — штука абстрактная. Я уже заработал миллион — на Турнире Мира. Родное Отечество этот миллион взяло у меня как бы взаймы. Мне возвращают маленькими частями, и будут возвращать до две тысячи сорок второго года, ага, ага. Части небольшие, относительно миллиона, но и их потратить я не могу никак. Не на что. Хотя мне и намекнули, что в случае победы над Корчным разрешат построить дом на любом из курортов или в любом ином уголке нашей страны. В порядке исключения. Стройматериалы за чеки — любые, на выбор.
Хорошая наживка, да.
Мы, помнится, на Кавказских минеральных водах видели дома врачей старорежимных, дореволюционных. Стоит особнячок в три этажа, почти дворец, библиотека, архив или управление по делам культуры, а у входа табличка: памятник архитектуры, принадлежал когда-то доктору такому-то. Впечатлились. Вот построим себе что-то подобное, откроем курортный кабинет и будем принимать страждущих на коммунистических началах, оказывать консультативную помощь на передовом уровне, используя последние достижения советской и мировой науки. Я, Лиса и Пантера. Сначала, понятно, пройдем специализацию по курортологии, а потом и начнём служить народу. Как Антон Павлович Чехов сначала в Мелихове, а потом и в Ялте. Ещё и отделение «Школы Ч» организую. На собственные средства. И, конечно, каменный мост через пруд, без моста никак.
Значит, нужно побеждать.
Я поднялся в мезонин. Отопление работает хорошо, в доме тепло и сухо, воздух чист и свеж. Готовься! Будет корона — будут и деньги!
Определились, наконец, с местом проведения и сроками финала. Стамбул в споре с Белградом стал победителем, предложив больший призовой фонд. Восемьсот пятьдесят тысяч долларов. Пятьсот победителю, триста пятьдесят проигравшему. Очень и очень недурно. За какие такие заслуги? Они ж ничего не делают, только думают!
Паблисити. Интерес к матчу огромен. Своей победой на Турнире Свободы Корчной показал, что он не просто силён, он могуч. А Чижик выиграл у Ларсена как-то неубедительно. Потому исход непредсказуем. Букмекеры отдают Чижику предпочтение, но небольшое.
Насколько я понимаю, Виктор Львович сделал акцент на Турнир Свободы. Не жалел ни дебютных заготовок, ни нервов, ни сил. Выложился по полной. Осталось ли у него что-то для нашего будущего матча? Играем скоро, успеет ли он восстановиться?
Не моя забота.
Как бы дела не пошли дальше, Корчной решил все денежные проблемы. Не отберут у него призовые ни на Олимпиаду, ни в Фонд Мира, никуда. Всё себе оставит. Насколько я знаю Виктора Львовича, богачество ему в голову не ударит. Он с деньгами обращается осторожно, на пустяки миллион менять не станет.
Я вскрыл пакет, что получил на пропускном пункте. В нём мне переслали тексты партий Корчного. В нашей прессе турнир освещали скупо, мол, коммерческое соревнование, не имеющее спортивного значения. Нет, если бы побеждал наш шахматист, да вот хотя бы я, тогда бы расписывали подробно, но я остался дома. А прославлять Корчного — увольте. И никаких партий не приводили. Потому добрые люди из соответствующего ведомства и прислали вырезки из западноберлинской прессы. Помогают, бойцы невидимого фронта.
С Фишером Корчной играл французскую защиту, и взломать ее Роберт не сумел. Белыми против Карпова Корчной применил испанскую партию, Анатолий уравнял позицию, но не более. А Спасского Корчной переиграл — опять же в испанской.
Старт матча седьмого января. Из этого следует что?
Из этого следует, что мне нужно продумать, какой гардероб выбрать. Костюмы, галстуки, рубахи, обувь. Плащ или куртку. Потому что хорошее самоощущение — залог шахматных побед. Климат в Стамбуле субтропический, но не слишком. Напоминает сочинский. Плюсовой, но не сильно плюсовой январь, частые дожди, высокая влажность, рахат-лукум, кофе по-турецки, кишечные инфекции, Босфор, Галатская башня, мечети, мечети, мечети…
От тренировочного сбора я отказался. Опять куда-то уезжать, опять с чужими людьми? Увольте. К тому же Нигматов только-только отыграл первую лигу, в Баку, занял выходящее шестое место, что для него безусловный успех, и теперь он готовится к высшей лиге, которая начнется через три недели. К высшей лиге готовится и Геллер. Антон же играет в Волгограде, на чемпионате России. Все при деле. Искать же других я не стану.
Сижу, пишу «Начальную шахматную подготовку». Учебник для шахматистов четвертого и третьего разряда. Потом, после матча с Корчным, издам его в Австрии — с расчетом на германоязычные страны. А там и в англоязычных тоже. В порядке пропаганды советских достижений, в данном случае — советской шахматной школы.
Советские достижения пропагандируют и без меня. Издают брошюры, буклеты и целые книги. Прекрасная полиграфия (часто зарубежная), отличная бумага, замечательное оформление — и всё раздается даром. То есть бесплатно. Пропаганда же. Но я пойду другим путём. Пусть платят. И платят сполна. Пускать деньги на ветер? С чего бы это вдруг?
В три пополудни позвонила Лиса.
— Не забыл, Чижик?
— Никак нет, буду в срок.
Сегодня в Чернозёмском университете, ЧГУ, общегородской комсомольский диспут. На странную тему «Зачем Дон Кихоту „Мерседес“?» Комсомольское руководство страны считает, что вещизм, потребительская психология, желание всего и сразу — дело нехорошее. И нужно противостоять мещанской идеологии. Меня пригласили, как человека, понюхавшего Запад. Экспертом. Разъяснить людям, видевшим «Мерседес» только в зарубежных кинофильмах, что к чему.
Почему нет? Конечно, я бы мог отказаться, сославшись на занятость, но если не я, то кто? И потому я оделся скромно, но со вкусом (консервативный английский костюм), сообщил Вере Борисовне, что приду поздно, или даже останусь ночевать в городе, и пожелал ей приятного вечера.
Пока «ЗИМ» прогревался, я включил радиоприемник. Всё идет своим чередом: Греция пытается подсчитать ущерб, нанесенный ураганом, а наша страна готовится встретить новыми успехами шестидесятилетие Великой Октябрьской Социалистической Революции. Рапортуя о выполнении обязательств. Я свои обязательства тоже выполняю: вышел в финал. Потому во время демонстрации придётся стоять на трибуне.
По дороге в город не раз и не два попадалась на асфальте свекла. Сахарная. Корнеплоды килограмма по полтора, по два. Возят ее открытым способом, в грузовиках, денно и нощно, вот и падает понемножку. Ничего, не обеднеем. Ушлые селяне, говорят, кладут вечером на дорогу доску горбыля, и к утру собирают мешок-другой корма для свиней, кур, гусей. Или на самогон, из свеклы получается отличный самогон, «Чернозёмочка». Говорят отличный, сам я не пробовал. Чем сахарная свекла хуже сахарного тростника? Лучше! Потому что вот она, прямо на дороге.
Приехал во-время. Припарковал автомобиль, захватил зонтик, дождя сейчас нет, но ведь будет, и прошёл внутрь.
Наш институт отпочковался от университета в тридцатые годы, но родственные связи остались. Я-то в университете бывал ещё школьником, ради языковой практики мы ходили общаться с иностранными студентами. Места знакомые.
Прошёл в комитет комсомола. Все уже в сборе, ждут только назначенный час.
Я буду в жюри диспута. Слушать. А потом меня попросят сказать несколько слов. Таков сценарий.
Актовый зал университета вместительный. Вдвое больше нашего, институтского. И полон.
На сцене вырезанные из картона силуэты Рыцаря Печального образа, «Мерседеса» и бутылки «Кока-Колы».
