Проплакав всю ночь и забывшись под утро, принцесса проснулась абсолютно разбитой. Безразличие ко всему и ко всем сковало её тело. Она лежала в постели почти весь день, не реагируя на людей и еду, и лишь благодаря неимоверному усилию воли к вечеру, наконец, встала. Апатия держала её в своих цепких лапах ещё долго, и только спустя несколько дней постепенно сошла на нет. Но едва это случилось, она снова Почувствовала.

В тот вечер Виоланта незаметно улизнула от кормилицы и сбежала в сад. Заложенный много веков назад, он гордо возвышался над Антарианом, столицей великого Нэскайларда. Девочка сидела на резной белой скамейке, всматривалась в далёкие улочки и болтала ногами. Кованые звери на подлокотниках внимательно глядели на неё, гордо, но без осуждения. Принцессу это радовало, она терпеть не могла, когда её осуждали за ту или иную мелочь, сделанную в несоответствии с положением августейшей особы. А сейчас августейшая особа беззаботно болтала босыми – босыми! – ногами и жадно уплетала огромные сладкие ягоды. Липкий и густой карминовый сок обильно лился по подбородку прямо на платье. Виоланта рукавами размазывала его по щекам и отправляла в рот всё новые и новые ягоды.

Мир вновь был разломлен на части. Оттенки вкуса вспыхивали в сознании девочки словно фейерверки, а тот факт, что никто не упрекает её за совершенно некоролевское поведение, усиливал чувства ещё больше.

Каждое движение – на границе боли и наслаждения. Каждый звук – как мелодия, сладко щекочущая нутро. Все цвета – яркие и резкие, текуче окружающие со всех сторон. А вкус… По телу волна за волной бежали мурашки. Принцесса растворялась в ощущениях, отдавалась им без остатка, тонула в них. И не желала спасения.

Очередной вдох застрял в горле. Внезапная тревога поднялась со дна, подхватила, медленно потянула в бездну. Ласковые волны быстро превратились в водоворот. Девочка забарахталась на поверхности, услышав тихие торопливые шаги и шелест парчи. Сквозь пелену проступил сад, скамейка, головы зверей на подлокотниках, серебряное блюдо с ягодами. Дыхания по-прежнему не хватало, тревога росла: принцесса продолжала тонуть. Она невероятным усилием отставила блюдо в сторону, вскочила на ноги. Мягкая трава резанула босые ступни, словно лезвиями – ощущения были всё ещё очень остры. Виоланта побежала, стараясь скрыться в зарослях от приближающихся шагов и унять эту боль. Однако слух играл в злую игру, шаги дробно отражались от деревьев и кустов, сыпались дребезжащими осколками со всех сторон. Она догадалась, что приближается кормилица, а значит – наказания за испачканное платье и босые ноги не избежать. Девочка бестолково заметалась – и угодила прямо в руки Антуанетте, полной широкоплечей женщине с рыжими от веснушек руками и лицом.

– Вот вы где, ваше высочество! – воскликнула кормилица, хватая девочку за плечо.

Виоланта вскрикнула и попыталась вывернуться, но Антуанетта держала крепко. Сильные пальцы впились раскалённым железом. Девочка вновь вскрикнула, ей действительно было больно. Острота ощущений не покидала, боль нестерпимо жгла кожу.

– Вы только посмотрите на себя! – ахнула Антуанетта, потащив упирающуюся Виоланту в сторону дворца. – Всё платье перепачкано, а ваши щёки, а ваши руки! Сколько ж мыла-то надо, чтобы это всё отмыть да отстирать?! Ох, дать бы вам ремня, ваше высочество! Будь я вашей матушкой…

Матушка… Мама… Виоланта замерла. Мир резко раздвоился. Мамин портрет висит за спиной и отражается в огромном зеркале. Она снова здесь, в запертой комнате королевы. Но как? Она же волшебница, двери ей не помеха! Мамины брови гневно сведены к переносице, кулаки сжаты.

Мамины? Нет, её, Виоланты.

Антуанетта осеклась и резко побледнела, взглянув на девочку. Невидимый художник в одночасье мазнул по веснушчатому лицу женщины белилами. Ноги приросли к земле, пальцы разжались сами собой. Куда подевалась сопливая и неумытая семилетка, которую она только что тащила через дворцовый сад? Перед ней стояло каменное изваяние с жестоким и холодным лицом, на котором огнём горели изумрудные глаза.

Живое воплощение покойной королевы Арнаэллы, Вергаэльской бестии.

Виоланта ярко ощутила смесь страха, изумления и трепета, наполнивших Антуанетту. Они потянули к ней свои липкие пальцы, но натолкнулись на непробиваемую стену из гнева и злобы.

– Даже не думай об этом, прислуга, – процедила принцесса. – Место своё забыла? Ты никогда не будешь моей матерью! Никогда!

Из носа брызнула кровь. Кормилица в ужасе попятилась, вскинула руки. На неё надвигался комок ненависти. Виоланта сделала шаг, за ним ещё один, и ещё, каждый – словно по лезвию ножа. Антуанетта упала на колени. Дыхание перехватило, лицо исказила гримаса невыносимой боли. Женщина хотела отползти, но не смогла, тело сковали невидимые кандалы.

Девочка приблизилась. Зло посмотрела в испуганные глаза своей кормилицы. А потом – ударила.

Маленькая узкая рука звонко впечаталась в пухлую щёку.

Садовник нашёл их спустя полчаса. Заметался, поднял панику. Принцессу, залитую кровью, тут же отнесли в покои, внимательно осмотрели. Хвала Высшему, ран на теле девочки не было. Скорее всего, просто носовое кровотечение. Король неотрывно сидел у постели дочери, пока она не пришла в себя, затем долго расспрашивал её о случившемся. Но Виоланта так и смогла внятно объяснить, что произошло в саду.

Ран на теле Антуанетты тоже не было. Лекарь лишь развёл руками. Он не знал, отчего умерла кормилица её высочества.

Дэмиан дер Вэйл нашёл единственное логичное объяснение: на принцессу было совершено покушение. Заговорщики – или дафиаркамцы! – каким-то образом проникли во дворец, подкараулили Виоланту и попытались убить. Но храбрая женщина заступилась за неё и сама пала жертвой негодяев. Возможно, они использовали неизвестный яд. А затем их спугнул садовник.

Гвардейцы осмотрели каждый куст в саду, каждый уголок во дворце. Король усилил охрану, лично отобрал для защиты дочери самых надёжных людей.

Ничего не происходило несколько дней. Преступники или затаились, или решили оставить свою опасную затею. Однако вскоре серия допросов с пытками выявила среди слуг предателя – дафиаркамского шпиона. Дэмиан рвал и метал. Шпион сознался, что наблюдал за дворцом, но к покушению на принцессу он не причастен. Впрочем, его никто не слушал. Король хотел найти виноватого – и он его нашёл. Показательная казнь на главной площади Антариана собрала сотни зевак.

Спустя две декады после случая в саду Дэмиан дер Вэйл облегчённо выдохнул, радуясь, что всё наконец закончилось.

Король ошибся. Всё только начиналось.

***

Кастэр долго смотрел на рыжую девочку. Она смотрела на него, с тем же интересом и вниманием. Мужчина доброжелательно улыбнулся.

– Ваше высочество, разрешите осмотреть вас, – сказал он.

Принцесса кивнула, опустилась на стул. Кастэр подошёл, сел напротив, взял тонкое запястье. Пульс мерно забарабанил под нежной детской кожей.

– Откройте, пожалуйста, рот, – попросил лекарь.

Девочка задрала подбородок, открыла рот, громко сказала «А-а-а». Горло чистое, строение носоглотки нормальное. Проблема явно носила нефизиологический характер. Впрочем, именитый врачеватель понял это с самого начала, просто должен был убедиться.

– Благодарю вас. А сейчас закройте, пожалуйста, глаза, разведите руки в стороны, – попросил мужчина. – Теперь дотроньтесь указательным пальцем правой руки до вашего носа. Отлично, ваше высочество, а теперь указательным пальцем левой руки.

Координация также в норме, как он и ожидал. Кастэр улыбнулся, огладил свою пышную бороду. Девочка приоткрыла один глаз.

– Как вы себя чувствуете, ваше высочество? – спросил лекарь с улыбкой.

Она открыла второй глаз, тоже улыбнулась.

– Хорошо.

– Вы знаете, зачем я здесь?

– Да. Вы хотите узнать, почему у меня возникают приступы.

– Это из-за покушения? Я прав?

Принцесса смущённо опустила голову. Мужчина осмелился прикоснуться к её подбородку, приподнять его и заглянуть в изумрудные глаза.