В итоге синие друзья нашего героя стали обходить его квартиру стороной. Лишь изредка заскакивали и то старались на долго не задерживаться. И очень скоро наш герой стал испытывать одиночество. Но он не отчаивался и выпивал один. А когда становилось особенно тоскливо приглашал к застолью своего сожителя Василия. Сначала подливал ему пивка, потом винца, потом водочки. И вот он, уже как заправский алкаш, жадно лакал из миски очередное пойло. Василич споил последнее живое существо рядом. Никто никогда не слышал о кошачьем алкоголизме, а оказывается он бывает. Васька стал зависим. Другой раз не нальет ему Василич, так он орет на всю квартиру, как резаный, пуще чем по утрам из-за жрачки. Деваться некуда, Василич наливает.

А тут кот заболел. Слег, два дня не вставал, даже воды попить. Василич не на шутку испугался. В его бесконечном одиночестве только этот кот оставался единственной близкой душой. Только с ним теперь он мог поговорить, рассказать о своей несчастной судьбе и о том, как никто его не понимает. И вдруг Василич понял, что Васька может умереть. Тогда он точно останется один. И он, как ужаленный, прихватив кота, помчался в ветеринарку.

Диагноз был поставлен не быстро. На фоне развившегося алкоголизма у кота увеличилась печень и диагностировали цирроз. Этот диагноз прозвучал как приговор. Кота, конечно, пролечили, но строго на строго запретили давать ему алкоголь, со словами: что следующая рюмка, или в данном случае блюдце, будет последним.

Как драгоценное сокровище Василич привез своего кота домой. Пару дней сам не пил, чтобы кота не соблазнять. Но организм не выдержал и потребовал своего. И он все же купил водки. Но как только открыл бутылку, кот тут как тут. Орет и тычет мордой в свою миску, мол налей. Василич занервничал. А кот еще пуще орать. Тогда наш герой попытался скрыться в ванной. Пришлось запереться, потому что хитрый кот, ловко подковыривал ногтем дверь и открывал ее. И вот сидит он в ванной, запершись от кота, как когда-то делал от жены, чтобы не орала и не мешала пить. А кот орет под дверью, царапается и кидается на дверь в попытках ее открыть. Изнутри эта картина выглядела как фильм ужасов. Он слышал истошные вопли и громкие удары о дверь кота, который видимо разбегался и, как десантник, пытался выбить дверь плечом. И только сейчас в этом коте Василич увидел себя. Как же велика была его зависимость, что он с такой яростью бросался на дверь, пытаясь всеми силами добиться своего. Василич испугался. Рюмка не лезла в горло. И он нервно вылил ее в ванную. Потом туда же опустошил и бутыль, и все это обильно смыл водой, чтобы не осталось запаха. И только после этого вышел к коту. Кот поорал еще немного и успокоился на коленях хозяина.

А Василич впервые в жизни принял единственно важное для себя решение – бросить пить. И действительно бросил. Устроился на работу, заниматься-то чем-то надо было, не все сиднем сидеть и с котом разговаривать. Да и Васька пошел на поправку.

Хотите верьте, хотите нет, но эта история, с некоторыми моими домыслами, произошла на самом деле. Ее мне поведал один мой хороший знакомый, а причин сомневаться в правдивости его слов у меня нет.

Откуда берутся наши страхи? Сколько исследований и разумений по этому поводу можно найти в популярной или научной литературе. И все равно мы продолжаем задаваться этим вопросов, ища причины именно наших собственных боязней.

Если верить Фрейду, все проблемы из детства. И страхи тоже. Давайте вспомним с чего начинается воспитание ребенка: туда не ходи, это не делай, тут «уфа», там «ай-я-яй». Нас пугают с самого рождения. Воспитание начинается с привития страха. Кого не пугали бабайкой? Или лешими, живущими в лесу? Цыганами, ворующими детей или врачом с большим уколом? Пока ты держишь человека в страхе, он выполняет твои строгие инструкции. А значит страх подчиняет, делает тебя безвольным. Теперь переложим на взрослую жизнь. Откуда берутся боязни высоты, замкнутых пространств или пауков? Наверняка из детства. Кого- то закрыли в чулане, кого-то испугали пауком. И вот человек навечно подчинен этому страху. Он не принадлежит сам себе, когда стоит на балконе девятого этажа и, цепенея от страха, боится посмотреть вниз. Он не может заставить свой организм реагировать иначе, он не может управлять им. Его мозг больше неглавный, а главными становятся страхи, поселившиеся в нем и заставляющие принимать неверные решения. Будто сбой в программе и компьютер зависает.

Видимо поэтому со страхами принято бороться. Странная штука, мы сначала страхи прививает, а потом от них избавляемся, тратя время и деньги на психологов и терапевтов.

Большинство взрослых страхов – это следствие пережитых сильных эмоций. Чтобы избавиться от страхов надо пережить эти эмоции много раз или перекрыть их другими, приятными. Например, многим знаком страх выступать перед публикой. Но с пятым – десятым разом он проходит, и ты уже чувствуешь себя на сцене как «рыба в воде».

Не знаю откуда, но с раннего детства, я ощущала потребность избавляться от страхов. Нельзя в лес одной ходить: фу-ты, вперед. Нельзя дразнить собак: что за ерунда? И как-то так получалось, что, как только я начинала осознавать появившийся внутренний страх, я тут же находила способ от него избавиться. Например, я легко избавилась от страха общения с новыми незнакомыми людьми. Я пошла работать в газету журналистом, будто специально, ведь там как раз все зависит от умения установить контакт. И сегодня меня знают, как очень общительного человека. Однако не со всеми страхами мне удалось справиться, хотя в чем-то я очень преуспела. Но сегодня я хочу поделиться историей, от которой родился страх, который до сих пор управляет мной и делает меня зависимой.

Но сначала предыстория. С детства я не боялась воды и глубины. С легкостью бросалась на шею отцу и он катал меня на ней по озеру как Ихтиандр. Не умея плавать самостоятельно, цеплялась за его руки, и он катал меня как буксир. Один раз даже нечаянно отпустил, отвлекшись на сестру, которая сидела на шее, и вернулся на берег без меня. А когда мать спросила: где я, вспомнил и кинулся искать. Нашел, выловил, откачал. Помню как-то сама плавала в детском круге и ушла достаточно далеко от нашей стоянки. И в этот самый момент неожиданно выскользнула из круга и ушла на дно. Помню какое было красивое небо, раскинувшееся надо мной. Белые кучевые облака проплывали надо мной и через разделяющую воду, выступившую линзой, казались совсем близкими, протяни руку и дотронешься. Помню абсолютную безмятежность и мысль, пришедшую мне тогда: «Вот я и утонула. Мама с папой будут плакать». И как только эта мысль пришла мне в голову, я решила бороться и встала из воды. А мне там по пояс. И я спокойно вышла из воды и пошла к семье. Наверное, именно тогда у меня родилось ощущения, что вода меня не принимает, мы с ней едины. И если мне и суждено трагически погибнуть, то точно не от воды. Однако в скором времени, мое мнение по этому поводу изменилось.

Как-то мы собрались на пляж и двоюродная сестра моего мужа, которой на тот момент было всего четырнадцать лет, напросилась с нами. И мы, не думая ни о чем, не переживая по поводу ответственности за чужого ребенка, взяли ее с собой. Погода была очень жаркая и купаться хотелось часто. Мы с юной родственницей почти не вылазили из воды, муж же предпочитал проводить время на берегу с банкой холодного пива. Наша стоянка была достаточно далеко от места купания и издалека ему не было нас видно. А на месте купания мы встретили знакомую и весело проводили время. И тут сестра мужа призналась, что не умеет плавать.

– Да я тебя научу, – тут же сказала я. – Я сама так научилась. Надо зайти поглубже, оттолкнуться и плыть в сторону берега, как только начнешь тонуть вставай на ноги и так несколько раз, каждый раз ты будешь проплывать дальше и дальше.

Я с легкостью продемонстрировала как это делать, и мы решили попробовать вместе. Зашли на глубину, но только хотели оттолкнуться как течением нас сбивает с ног и вот уже песка под ногами нет. Я понимаю, что нас сносит на глубину. В этот день было очень сильное течение, на реке открыли сливные шлюза, и я этого не предусмотрела. Мы барахтаемся, она лезет мне на спину, царапает и пытается всячески зацепиться. А я не могу всплыть и стабилизировать свое тело, чтобы начать спасать ее, потому что она меня топит. Хлебаем воду по полной. Как поплавки ныряем туда-сюда. Выныривая, через сопли и слюни кричу знакомой: «Кать, зови Дениса». А она, оцепенев от страха, просто смотрит на нас и даже не шевелится. Понимаю, что спасать нас никто не придет. И в голове тут же рождается несколько вариантов. Захватив сестру мужа руками и сделав очередной глоток воздуха, решаю идти по дну, опускаюсь вниз: дна нет. Глубоко. Выныриваю назад и изо всех сил швыряю родственницу в сторону берега. Всего каких-то два шага и ее там могут зацепить, добарахтайся до людей. Но как напуганная собачонка, первый раз оказавшаяся в воде, она бьют по воде руками и возвращается ко мне. И снова начинается знакомая свистопляска. Я понимаю, что силы покидают меня: я не в состоянии держать на воде нас обоих. И думаю бросать ее и выплывать одной. И тут же перед глазами встает лицо ее матери. И я понимаю: погибать, так вместе. Вцепляюсь в нее и снова иду на дно. Помню, как вода сомкнулась надо мной и через нее отчетливо было видно яркое солнце и пузырьки выпускаемого нами воздуха. «Господи, да помоги же ты мне!» – рождается в голове последняя мысль. И дальше все как в тумане. Ничего не помню. Сознание включилось, когда я шла к берегу, неся на руках сестру. При этом я не понимала живая она или утонула, и боялась на нее даже взглянуть. Просто, молча шла. И тут ее голос: «Юль, отпусти меня». «Слава Богу, жива», – думаю я и отпускаю ее.