Глава четвертая

Мы долго стоим под покровом листьев, нависших над нами.

Не совсем смотрим в глаза друг другу, но не в силах отвернуться. Я думаю о том, какой легкой была наша дружба поначалу и как приятно было разговаривать с ним. Я так отчаянно хочу вернуться в легкое, светлое место, где мы были. Но, конечно, это невозможно. Теперь все совершенно по — другому.

Запах бекона и кофе доносится из соседнего окна, заставляя мой желудок урчать. Я снова начинаю идти, отгоняя мысли о том, что могло быть между мной и Майером. Теперь нет «Майер и я».

— Что планирует Каллен? — спрашиваю я, решив сменить тему. — У него точно был план, если я не пошла с ним добровольно. У него всегда есть план.

Каким бы заблуждающимся ни был Каллен, он знает меня достаточно хорошо, чтобы предсказывать мое настроение. Он знал меня почти всю мою жизнь и видел, каким смелым и несгибаемым был мой дух с Эвардом. Мало того, Каллен знал о моих чувствах к нему, а это означало, что он также знал, что я никогда добровольно не уступлю ему.

Майер пожимает плечами.

— Каллен не потрудился держать меня в курсе всего плана, — тихо признается он, — все, что я знал, это то, что я должен был подружиться с тобой и следить за тобой.

Я хмурюсь, когда думаю о том, следящем за мной и распространяющим всю ложь обо мне. Я не хочу вспоминать и думать об обманах, которые все еще распространялись по Шелл — Харбору, и о том, что все им поверили. Неужели Каллен действительно думал, что, если он настроит город против меня, я захочу вернуться к нему? Ничто никогда не заставит меня хотеть вернуться к нему.

— Хотел бы я рассказать тебе, каковы следующие шаги Каллена, но… — Майер замолкает со вздохом, засовывая руки в карманы.

Края его рубашки развеваются на океаническом бризе, и впервые с тех пор, как все это произошло, я позволяю себе насладиться его красотой. Будто я даже не могу сдержаться. Русал с его зелеными глазами и непослушными волосами, сильными и точеными чертами определенно красавчик. Мое сердце снова трепещет, но я продолжаю идти, и на этот раз гнев, который я чувствую, направлен на меня.

— Значит, Каллен недостаточно доверял тебе, чтобы рассказать о своих планах? — спрашиваю я.

Он снова пожимает плечами.

— Как видишь. Я считаю, что у него есть другие планы, но меня они не касаются.

Не знаю, почему эта новость меня удивляет, но она удивляет. Не так давно я думала, что Каллен был лишь головорезом; слишком глупым и поверхностным, чтобы знать что — либо, кроме грубой силы. Теперь я знаю, что недооценила его; мужчину, чудовище, ужасное коварное существо. Кто знает, на что еще он способен?

Подавив гнев, я спрашиваю:

— Как ты думаешь, он вернется?

Майер удивленно смотрит на меня — будто не ожидал такого глупого вопроса. Конечно, Каллен вернется.

— Мы оба знаем, что он не сдастся.

Я качаю головой и вздыхаю, потому что Майер прав.

— Хотя я не понимаю, почему, — отвечаю я. — Я не особенная. Всего лишь самка. У него может быть дюжина женщин, таких же, как я, и они есть.

— Это неправда, — возражает Майер. — Ты особенная, и он, очевидно, понимает это.

Я качаю головой.

— Я знаю, что Каллен не взглянул бы на меня дважды, если бы его брат не оскорбил его. Он не хочет меня. Он хочет доказать свою точку зрения.

— Мы не можем согласиться с этим, — говорит он.

Мимо проносится ветер, и я вздрагиваю, но не только от холода. Тело Майера слишком близко, его соленый запах чересчур успокаивает. Хотя все по — другому — все изменилось — мое тело по — прежнему реагирует на него так же, как всегда.

— Ева? — начинает он и смотрит на меня с беспокойством в глазах.

— Что?

— Вы должна быть готова к тому времени, когда Каллен действительно вернется.

— Готова?

— Ты должна знать, как защитить себя, — продолжает он, кивая. — Ты не знаешь, что такое самооборона, да?

Я тяжело сглатываю, потому что он прав.

— Ну, почти не знаю.

— Я мог бы обучить тебя — научить тебя защищаться. Я смотрю на него, но не сразу отвечаю, и он продолжает. — Когда — то я был гвардейцем, и я умею драться.

Я киваю, но не отвечаю сразу. Да, я понимаю, о чем он говорит, но, хотя я понимаю это и, безусловно, признаю, что это хороший совет, я не знаю, как отношусь к той части, где он будет учить меня. Похоже, это потребует… близкого контакта.

— Нам нужно вернуться, — говорю я, поворачиваясь туда, откуда мы пришли. Пустая улица смотрит на меня, листья уносятся на землю безмолвным ветром. — Мара начнет волноваться.

* * *

Мы тихо возвращаемся в мой дом, и я со вздохом облегчения проскальзываю в прихожую.

Я никогда не любила компании, но теперь утешение дома даже приятнее, чем недоброжелательные взгляды прохожих. Интересно, буду ли я когда — нибудь снова чувствовать себя комфортно в Шелл — Харборе? Я запираю дверь, как только Майер входит в коридор, запихиваю ключи глубоко в карман толстовки.

Когда я поворачиваюсь, я вижу Мару на вершине лестницы, глядящую на нас обоих.

— Где вы были? — требует ответа она.

— Мы с Майером пошли гулять, — отвечаю я. — Нам… нужно было поговорить.

Последнее, что нам нужно, это еще один спор, особенно когда мы все так истощены. Учитывая, что в последнее время мы с Марой только и делаем, что ссоримся, я не решаюсь с ней заговорить, особенно о Майере. Несмотря на то, что она была достаточно мила, чтобы помочь перевязать его раны, ясно, что ее чувства к нему далеко не дружеские.

Она тяжело спускается по лестнице. Она закуталась в толстый хлопковый халат, вытащенный из моего шкафа. Но я не против.

Ее взгляд мечется между Майером и мной, глаза темные и подозрительные.

— Ты пошла одни, с ним?

— Да, — отвечаю я, немедленно обороняясь. Желание защищать Майера глупо. Разве я уже не перебрала все свои причины не доверять ему? Но я устала от бесконечного пристального внимания Мары. После прошлой ночи я думала, что мы на пути к восстановлению наших отношений. Кажется, я была неправа.

Она не спорит в этот раз и только устало пожимает плечами, прежде чем отправиться на кухню. Я иду следом, разочарование кипит под моей кожей, как заряженный угорь. Я вспоминаю свой кофе, уже остывший на столе, и вздыхаю.

Это печальная метафора моей жизни в эти дни. Все, что я любила, и все, что приносило мне утешение, ушло в прошлое.

— Ты должна быть осторожна, — шепчет она мне на ухо. — Если Майер готов предать Каллена, он легко может пойти другим путем и снова предать тебя. Он мужчина. Русал. Он хочет только власти. Контроля.

— Какое тебе дело? — огрызаюсь я, наконец, теряя самообладание. — Ты все равно хочешь, чтобы я вернулась в Корсику, верно?

Мара замирает, будто я ударила ее. Очень медленно она поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Я хочу, чтобы ты была в безопасности, — холодно отвечает она, — и я верю, что тебе место в океане, в Корсике, как и мне.

Я просто смотрю на нее какое — то время, почти не понимая, как она все еще может верить, что я принадлежу Корсике после всего, что произошло.

На мгновение у меня возникает соблазн посмотреть ей в лицо и сказать, куда она может засунуть эту благонамеренную чушь, которой пытается меня накормить. Но я так устала. Устала ото лжи, от постоянной вражды, но больше всего устала от ее противоречивых посланий. И, видимо, слишком устала, чтобы следить за своим языком, потому что слова текут, а я не понимаю, что собираюсь сказать.