Annotation
Этот небольшой рассказ является неким подражанием творчеству великого японского писателя Рюноскэ Акутагавы. Каждый человек сталкивается с проблемами, касающиеся его родных и близких. Сама потеря кого-то из них просто немыслима. Многие до конца не могут принять это, но ведь ничто не вечно под луной. Всё в этой жизни проходит – остаются только воспоминания в умах живых людей. Надо попытаться принять этот факт, отпустить горе по умершим и жить дальше: помнить самое лучшее, что было в прошлом, делать выводы в настоящем и думать о безошибочном будущем.
Стефан Савский
notes
1
2
3
4
5
Стефан Савский
Кузнечик и монах
Разумеется, любой из нас может умереть хоть завтра. Но если думать об этом, жизнь потеряет всякий смысл.
Рюноскэ Акутагава. «Юноши и смерть»
Уж не помню точно, но было это в Японии и даже, кажется, в эпоху Мэйдзи. Но время тогда было волнительное и трудное точно, как, собственно, и всегда.
Японцы уже официально облачились в новшества европейской одежды, уподобляясь гайдзинам1 практически во всём. Естественно, окончательно выбить из жителей Поднебесной их нравы и обычаи не удалось: сколько ни рядись в золочёный мундир, сколько ни пяль на худое тельце искусного материала чёрный фрак, сколько ни суй маленькую фигурку в необычайно пышное платье – всё равно японский дух в тебе сидит глубоко. Тот самый дух, который спокойно жил на островах Хонсю, Кюсю, Сикоку, Хоккайдо примерно два тысячелетия в людях, размеренно, словно черепаха, живущих своим уделом и изучавших живопись, искусство, каллиграфию, философию своего же производства, обращаясь так же и к китайским плодам. Как и везде в мире иногда жизнь на Японских островах омрачалась междоусобицами, бунтами и забастовками. Здесь также проливалась кровь, также было место предательству и воровству. Но с приходом европейцев Япония взорвалась (простите за каламбур). С приходом европейского мира появились европейские проблемы – с приходом европейского Бога появился европейский Дьявол… Ох! Какие дебри! Простите меня, не о том речь.
В такое время и происходило следующее событие, о котором я хотел бы вам рассказать. Может оно покажется вам мелочью, незначительным действом, но ведь из малого строится великое.
Вечерело. Небо, ближе к горизонту, потихоньку розовело. Вдали виднелась всё та же Фудзи, что повидала многое на своём веку. Выдержала она все 36 (плюс 10 дополнительных) видов на себя, хотя в некоторых местах казалась маленькой и неказистой; но Фудзияма своим мудрым духом даосских бессмертных присутствовала в больших волнах в Канагаве, виднелась с моста Маннэн в Фукагаве, выглядывала из-под горизонта в равнинах Фудзимигахара в провинции Овари и ломаной линией чудилась с островов Цукудадзима в Буё. Она также вырисовывалась своей верхушкой в саду изысканной сакуры, который был полон изобилием ярко-розовых оттенков. Давайте же заглянем в него.
Возле старинного самурайского домика этот сад раскинулся во всей своей красе. Маленький ручеёк протекал здесь тоненькой артерией сквозь алеющий бархат сакуры. Словно обручальным кольцом, небольшой деревянный мостик проходил своим ободком через узкое русло мельтешащей воды. Да… сад помнит ещё старого самурая Кио, который и насадил здесь такое количество этого прелестного растения. Этот старик, в прошлом великий воин, под конец жизни сошёл с ума, так что немудрена эта одержимость розовым цветом. Кио так полюбил цветок сакуры, что выбрал эмблемой своего рода именно его. Говорят, и дом свой он красил в розовый цвет. Вот ведь был чудак! Но сошёл с ума старик Кио из-за смерти своей любимейшей супруги, которая носила кимоно только этого цвета, – сакураиро, – цвета мимолётности бытия. Так вот, «мимолётностью» сад наполнялся каждый сангацу2, и всё время казалось, что этой мимолётности так много, как будто она стремиться к вечности, минуя уже ни одно поколение потомков полоумного Кио.
Вот один из потомков старого самурая лежит на мшистой земле. Ой! Какой он маленький! Своим костюмчиком он производил впечатление миниатюрного банковского клерка, который скребёт бумагу день и ночь, лишь бы заработать причитающиеся ему иены. Золотые пуговицы на передней части маленького мундирчика двумя рядами уткнулись в землю, тоненькие ножки в белых гольфиках и миниатюрных башмачках качались на ветру, а ручки подпирали пухленькую головку. Этот наряд – школьная униформа, стоившая определённых денег, но богатые потомки полоумного самурая могли себе это позволить.
Что же делало это маленькое создание? Мальчик рассматривал каждую травинку, каждый листик, каждый цветочек на земле. И интересно было ему настолько, что оторваться на ужин было невозможно.
Ага! Вот кузнечик! Малютка затаила дыхание. Усики насекомого медленно развивались, брюшко зеленело, а крылышки радугой поблёскивали на солнце. Сколько удивления было в глазах у мальчугана, ведь это его первое знакомство с кузнечиком вживую. Хоть ему уже было 5 лет отроду, но так близко на кузнечика он смотрит впервые. Ребёнок видел его в зоологической книжке своего отца. Там же это насекомое было большим, – на всю страницу огромного пособия, – а в реальности кулачок мальчика уже мог служить домиком для кузнечика. Дитя уж было хотело засмеяться, но вовремя себя остановило. Лишь бы не спугнуть. Улыбка прорезала всё личико малютки, а миндалевидные глаза совсем скрылись под белоснежной кожей век его. Кривые маленькие желтоватые зубки торчали из его миниатюрной милой улыбки искреннего удивления.
Шёпотом он произнёс аккуратные слова, которые должны были разнежить любого взрослого, наблюдавшего за этим безобидным созданием:
– Здравствуйте, Кузнечик-сан! Как я рад вас видеть! Как ваши дела?
Кузнечик, кажется, «умилившись» от этих слов и от улыбки мальчика, ответил своим скрежетанием. Он держался за тонкую, но стойкую травинку, которая могла выдержать его, не сгибаясь. Маленькие бусинки-глазки насекомого сверкали, крылышки порхали и бликовали, а тоненькие конечности (что-то на подобии ножек) дёргались, издавая успокаивающий гимн близившейся ночи. Радости дитяти не было предела, ведь для мальчика этот скрежет означал приветствие самого самурая.
Пытливый детский ум родил в голове мальца следующий вопрос, адресованный зелёному самураю:
– Кузнечик-сан, а где же ваш самурайский меч? Как же вы охраняете этот сад без него?
Зелёный самурай опять спокойно проскрежетал в ответ, что для малютки, имевшей большое воображение, означало следующее: «Я забыл взять его с собой, так как сейчас он мне не нужен! Всех врагов и злых духов, начиная они и заканчивая кицунэ, я разогнал». Торжественные смешки то и дело выходили из улыбки мальчика. Его ножки, поднятые вверх, начали болтаться всё чаще и быстрее, а ручки уже сжали друг дружку, как бы стараясь взять малютку под свой контроль и усмирить детский пыл и искренние позывы ликования.
Что интересно, Кузнечик-сан был самым храбрым из всего своего рода, ведь сидел он перед мальчиком долго, как бы изучая эту черноволосую человеческую особь монголоидной расы. Но нельзя же так долго сидеть на одном месте! Крылышки и ножки могут затечь. Надобно бы размяться. Кузнечик начал готовится к прыжку: напряг своё тельце, изогнулся, выпрямил усики, направив их назад, будто зализав, выпячил ножки… Мальчик всё это наблюдал и уже пищал от нетерпения…
Он прыгнул! Прыгнул ввысь – поближе к краснеющему вечернему небу! Такая грация не всем свойственна, но кузнечик владел ей с лихвой. Взгляд мальчика был сосредоточен на прыжке самурая: голова малютки сделала дугообразный оборот в сторону прыгуна. Здесь непорочное создание не смогло сдержать своего искреннего детского смеха. Мальчик поднялся с мшистой земли и громко произнёс:
– Ура! Слава Кузнечику – хранителю садов сакуры! Ура! Слава победителю злых духов!
