4:30 на часах. Таблетки доктора Котлона закончились в аптечке еще накануне. Но вчера меня усыпил бурбон, а сегодня предал и он. Пора бы за новым рецептом зайти. Но я не хочу снова слушать байки о том, что если не слезу с колес, то у меня отвалится печень. Делов-то, могу и на новую заработать, наверное. Когда я так говорю, белый халат по ту сторону стола спрашивает: «А когда мозг отвалится, ты чем будешь на него зарабатывать?». Обычно я отшучиваюсь, ухожу от темы.

Котлон умный врач, но главное, он вовремя выписывает рецепты. А между этим все твердит, мол, сходи ты уже к мозгоправу. Сыплет визитками надежных и проверенных психотерапевтов. Всего две-три тысячи в месяц два-три года – и будешь спать как младенец. Идиот, я не хочу просыпаться каждый час и орать. Я просто хочу спать как взрослый мужчина, захватив собою всю кровать.

Я встал и открыл окно. Внутрь моей конуры тут же ворвалась сырость и шум ночного Полиса. Где-то ревела сирена полиции, на мокрые улицы падали красно-синие блики. Откуда-то доносился рев мотоциклов, у кого-то под окном орали коты. Я вдохнул сырой воздух и закурил. Голова кружилась, в горле была горечь. Пусть дым там все разгонит и наведет порядок.

Рассвет через час. Где-то за горизонтом, которого отсюда не видно, выползет огромный красный шар и с присущей ему ненавистью начнет выжигать эту проклятую землю. И поделом ей, думал я, стоя без трусов у стеклянного фасада и разглядывая сырой металлический город. И поделом.

«Кира! – крикнул я в ту сторону своей конуры, где прозябал холодильник и высилась в мойке гора кружек. – Кофе!». Пора уже проснуться. Планов на день нет, заказов – ноль. Поэтому нужно будет обойти информаторов и разнюхать, что нового происходит в узких железных проулках Полиса.

В кухонном углу мелькнули огоньки – Кира проснулась. «Вы запретили готовить вам кофе, мастер». Бездна! Сердце шалило месяц назад, тахикардия. Не мудрено, с такой работой.

– Я отменяю запрет, расслабься, красавица!

– До окончания действия запрета… – Кира на секунду призадумалась, моргнула пару раз огоньками и продолжила: – 283 дня.

– Скоооолько? Тупая железка! – Я в своей фантазии пнул робота, и там он вдребезги разлетелся до последнего винтика. В этой же фантазии я еще зачем-то пару минут топтал ногами его осколки, смеялся, улюлюкал и курил свободной от ударов рукой.

– Повторяю, до окончания действия запрета 283 дня, – уже без запинки повторила красавица.

Громко топая босыми ногами, я подошел к ней, к этой железной коробке с комичными манипуляторами. Над двумя огоньками, которыми она приветливо моргала, я давным-давно нарисовал маркером реснички. Руки сжались в кулаки.

– Скажи еще раз, и я …

– Повторяю, до окончания …

– ДА ЗАТКНИСЬ УЖЕ ТЫ!

– Противоречивый запрос….

Сука. Придется решать иначе. Я натянул штаны, воткнул босые ноги в еще сырые с вчера ботинки, накинул на голый торс кобуру с пистолетом, плащ и поднял воротник. Не знаю как, но в руках оказались темные очки. Очень актуально в самый темный, предрассветный час. Впрочем, почему бы и нет. В конце концов, кто вообще сказал, что я не могу выйти из дома в 4:30 в темных очках и с голым торсом? Я срал на чужое мнение, мне просто нужен был кофе.

На улице пахло керосином, помоями и ссаниной. Да, Даск – не лучший район для жизни. Поэтому без ствола я тут не хожу. Ладно, кого я обманываю. Я сплю с пистолетом под подушкой, под ванной у меня плазменная винтовка для особо тяжких переговоров, а над дверью в прихожей лучевая система, которая испепелит любого гостя. Легален из этого только пистолет – старый азурский «Порядок». Дело, конечно, не только в отвратительном районе – это все, скорее, профессиональная предосторожность, которую доктор Котлан предпочитает называть паранойей, чтобы выбить из меня больше денег на лечение.

Однако с введением комендантского часа тут стало все же спокойнее. И вместе с тем скучнее. Раньше поход за сигаретами к ночному ларьку мог закончиться чем угодно, кроме шуток. Все зависело от того, торговали ли там нам новые хозяева химией, кто крышевал ларек на этой неделе, кто возле него терся и кто мог встретиться по пути. Анархисты, панки, жестянщики, аборигены, торчки, еретики или Синдикат – ассортимент банд в Даске огромный, их отношения запутанные. Тоскую немного по тем временам.

Но сегодня была просто какая-то тишина. Пара торчков на лестничной клетке проводила меня стеклянными глазами. Какие-то звериные рыла бездомных смотрели из картонных коробок на моем пути сквозь дворы. Но страха не было. Живу я тут давно, и, если какая-то тварь еще не выучила, что со мной иметь дело плохо, – это ее проблемы, не мои.

«Да и дворы эти родные», – думал я. Но что-то было не так этим утром. Там, где раньше был узкий проход между тридцатиэтажками, появилась узкая свечка нового подъезда! Чертов автополис, гребаная железная клетка! Решила нас тут уплотнить, воздвигнув за пару часов новый подъезд. Невозможно привыкнуть к тому, что город умнее тебя. Сука! Я плюнул в новенькую железную стенку, еще не покрытую ржавчиной и граффити, как все соседние стены. Придется идти в обход.

Тупые туристы из других межзвездных государств, Дома Азур, Дома Ив, прилетают сюда, чтобы смотреть на автополис и дивиться диву. А мы, как звери в зоопарке, живем в этой клетке и жаримся каждый день на железных улицах. Как цыплята на гриле. Они сами себе строят города, станции на орбитах, а мы вот, мол, счастливчики, ха! Я не выбирал это место для жизни, а был бы выбор, поселился бы на какой-нибудь планете, где есть леса. В лесу бы и жил. Срубил бы себе хижину, охотился, скот бы завел. А вечерами, искупавшись в прозрачной речушке, просто слушал бы звуки леса да жарил цыплят на гриле. И молоденьких цыпочек. Откуда им взяться в лесу? Ой, отстаньте.

Но все было хуже. Когда-то до войны тут была еще Империя Прайм, и этот кусок галактики был провинцией Отао. Это именно сюда в первую очередь прилетели шарголы – разумные космические грибницы. Говорят, тут тогда леса были, реки. А эти твари все уничтожили, и планета опустынела. Кто-то, конечно, выжил, одичал, начал молиться духам, пескам и ветру.

Говорят, несколько тысяч лет прошло. Никто не знает, сколько точно. С другой планеты бывшей Отао прилетела Корпорация Наг. Там после войны еще оставались какие-то технологии. Они начали торговать с местными, их ученые и открыли КУБ. Странный такой подземный куб железа. Когда его откопали, он начал шевелиться и построил небольшую заставу для археологов на поверхности. И чем больше становилось любопытных людей на заставе, тем больше он рос, сам себе добывая ресурсы под землей. Сейчас в этой железной клетке живет больше миллиарда человек. А железка все растет и бед не знает. Любимый автополис. Фу!

Когда уже все миры бывшей провинции Отао стали Домом Наг и Корпоративным Альянсом (ДНКА написано на флагах повсюду), они взялись хоть как-то восстановить экосистему Сигеля, нашей планеты. Для этого решили сначала увлажнить мир. И вот уже 500 лет в пустыню на другом полушарии бросают огромные глыбы космического льда из астероидного пояса системы. Не знаю, как это работает, но дожди тут теперь регулярно. Говорят, что где-то уже есть озера и оазисы, но сам я там не был. Может, просто очередной пропагандистский вброс.

Люблю ненавидеть наш мирок. Он железный, но в нем столько гноя! Я все думаю об этом, когда голова работой не занята, а мыслей всех так и не выдумаю никак. Пора начать записывать их. Куплю розовый блокнот с блестками и назову его «Дневничок моей ненависти». Бездна! Кажется, доктор Котлон как раз советовал что-то такое сделать….

Тем временем я дошел до точки. Круглосуточная кафешка на границе района источала ароматы кофе еще за квартал. Магия утра была близко. Неоновая вывеска мигала и отражалась в огромных лужах. Там было что-то на пустынном наречении, какие-то иероглифы про теплоту и заботу. Но я-то знал правду. Корпорации снова всех обманули.