Высший суд, после окончания войны датский народ требовал проведения чистки сверху донизу. Каждый, кто в темные годы оккупации пренебрег своим национальным долгом и так или иначе служил немцам, должен был нести ответственность. Но кто более других забыл о своем долге? Наши обвиняемые! Мы наказываем тех, кто пытался подчинить Данию Германии, нацистов, ведущих переговоры с немцами о политическом присоединении. Но кто больше всех старался в этом смысле? Не наш ли министр иностранных дел Скавениус? На суде я привел доказательства того, что вопрос о таможенной и валютной унии не был обсужден ни с ригсдагом, ни с политическими партиями, ни с коалиционным правительством.

Мы наказываем добровольцев, пожелавших воевать против Советского Союза, но как быть в таком случае со Скавениусом и с Гуннаром Ларсеном? Разве не они намеревались вооружить весь корпус? Разве не они вели переговоры с немцами об использовании завоеванных восточных областей на Украине и в Прибалтике?

Мы наказываем доносчиков и тех, кто выдавал врагу датчан. Так почему же Тюне Якобсен тогда должен оставаться на свободе? Кто выдал немцам больше всех своих соотечественников? Он!

Теперь во власти Народного суда показать, что в нашей демократической Дании перед законом все равны, он действителен как для высших, так и для низших лиц.

Председательствующий: Слово предоставляется защитнику.

Защитник: Господин Председательствующий, уважаемые господа заседатели! На долю мне выпал тяжкий жребий защищать трех обвиняемых, чьи поступки сам я никоим образом не одобряю. Я полностью согласен с обвинением, что таможенная и валютная уния, если бы таковая оказалась реальностью, привела бы нашу страну на край гибели, и я порицаю самым решительным образом меры, направленные против Советского Союза, инициаторами которых выступили Скавениус и Гуннар Ларсен, равно как я нахожу меры по интернированию коммунистов возмутительными и позорными.

Но мой долг защитника — и я следовал ему в течение всего процесса — состоит в том, чтобы обратить внимание Высшего суда на одно обстоятельство, а именно: посылка, служащая основанием для обвинения, неверна. Обвинение считает, что между политиками и неполитиками в правительстве существовала пропасть. Я показал, что пропасти не было и что члены правительства действовали по принципу — один за всех и все за одного.

На самом деле в годы оккупации формировались отношения противоположения, становившиеся с каждым годом все ощутимей и резче. Но они возникли не внутри правительства, они возникли между самим правительством, ригсдагом и партиями, с одной стороны, и народом, с другой стороны. Именно здесь образовалась глубокая бездна. Расхождения между членами правительства или между правительством и Комиссией сотрудничества тем или иным образом устранялись, а вот воздвигнуть переправу над бездной, т. е. перебросить мост через нее, было делом немыслимым.

Политики и неполитики, члены правительства и члены Комиссии девяти — все были едины. Едины в том, что не следует сопротивляться и бороться, что нужно примириться с обстоятельствами. Торговаться с немцами, льстить немцам — это одно. Но действовать одновременно по поручению немцев, пытаясь сломить дух сопротивления в народе — это совсем другое.

Здесь утверждали, будто Скавениус всегда козырял своим доверием у немцев, когда хотел утвердить собственное мнение. Он всегда грозил отставкой, когда обстоятельства в стране складывались неблагоприятно. Он знал, что немцы не примирились бы с его отставкой. Так принято говорить. Но на суде не привели ни единого доказательства, подтверждающего серьезность этих угроз, и я обращаю внимание, что Стаунинг тоже грозил уйти в отставку, если не согласятся с его пожеланием идти навстречу немцам.

Однако большее преступление, на мой взгляд, состояло в том, что слишком долго выжидали. Национальное коалиционное правительство действовало медленно и нерешительно, но совершенно очевидно в определенном направлении — в направлении коллаборационизма. Немцам не только льстили, не только потакали, но вместе с ними строили совместные планы насчет лучшего использования страны.

Слова, которые правительство неустанно повторяло в своих обращениях к народу, были спокойствие и порядок. Несмотря на все оскорбления, причиняемые немцами, нас призывали к спокойствию и порядку. Датчан арестовывали и заключали в тюрьмы, страну грабили, датских рабочих принуждали ехать в Германию, и все это под лозунгом — спокойствие и порядок. Постепенно мы превратились в бесправных людей на службе у немецких господ, подобно африканским неграм, а по радио все кричали свое да свое: спокойствие и порядок.

Возможно, правильно, что Скавениус, Гуннар Ларсен и Тюне Якобсен должны быть осуждены. Не спорю. Но осуждены не они одни. Вместе с ними должны предстать перед судом политики, также сидевшие в правительстве. Они должны нести свою долю ответственности за проводимую тогда политику.

Не политики сказали «нет» 28 августа. Народ Дании сказал свое решительное слово. И немцы распустили правительство не потому, что оно не хотело выполнить то или иное требование, а потому что оно не в состоянии было больше обеспечить спокойствие и порядок в стране. Пока правительство имело в народе влияние, немцы позволяли ему сидеть. Выборы показали, что нацисты в любом случае не могут сформировать правительство, которое пользовалось бы поддержкой датчан.

Теперь правительство потеряло доверие народа, и немцам оно было ни к чему. Во время данного судебного разбирательства широко обсуждались те заявления, которые были сделаны правительством для поднятия хорошего настроения у немцев.

Может быть, стоило обратить больше внимания на те многочисленные заверения, будто с народовластием в стране обстоит все в порядке. В действительности оказалось, что народовластие было полностью выхолощено, парламентская жизнь превратилась в кулисы, за которыми скрывались настоящие правители Дании: немцы.

Вот эти-то кулисы были сорваны 29 августа. Теперь каждый мог видеть, кто правил страной. Но даже на своем смертном одре правительство твердило свое: Спокойствие и порядок.

Эрик Скавениус стоит перед этим судом, который есть Суд Народа, не как отдельная личность, но как представитель определенной политики. Она является выражением национальной пассивности, она, эта политика, проводилась задолго до оккупации страны. Не он, как я уже неоднократно показал, выдумал датскую внешнюю политику, он следовал только традициям в ее проведении. Эта внешняя политика велась за спиной народа. И кто был в ответе за нее? Разве не политики? Только когда враг пришел в нашу страну и наша внешняя политика стала также нашей внутренней политикой, мы распознали ее суть, и народ сказал ей свое «нет».

Это была политика Скавениуса, закончившаяся 29 августа, но ее можно было бы в равной мере назвать политикой Стаунинга или политикой Буля. Потому что в стане этих трех не было разногласий. Но разногласий не было и с другими политиками по поводу основных линий в проведении этой политики.

Высший суд, вам даны особые полномочия. Вы вправе судить или миловать. Вы можете отклонить обвинение. Суд имеет также право продолжить процесс до тех пор, пока все виновные не окажутся на скамье подсудимых. Пока не будут собраны все сведения, пока все ответственные за политику времен оккупации не отчитаются за содеянное, пока вся правда не выйдет наружу. Вот тогда и возможно будет вынести справедливый приговор.

Итак, мое заключение — либо суд должен оправдать обвиняемых, либо: привлечь всех известных членов правительства и политиков к ответу. Судить только Скавениуса, Тюне Якобсена и Гуннара Ларсена было бы хуже, чем вообще никого не судить.

Председательствующий: Согласно закону, лежащему в основе любого процессуального дела, включая наше, Председательствующий обязан до вынесения окончательного приговора выступить с наставлениями правового характера, и они, эти наставления, должны быть высказаны публично.