Осенью 1933 г. я объехал в своем вагоне все почти наши тресты и проверил, как проведена была работа по организационной перестройке предприятий и трестов, как шло новое строительство, как внедрялась новая техника и как выполнено было апрельское постановление правительства и приказы нашего наркома.

Я поехал сначала в Западную Сибирь и от станции Широ (около Усть-Абакана) объехал всю группу новых рудников, находящихся в районе Чебаков. Затем я поехал в Иркутск, потом в Забайкалье и затем в ДВК. Я оставил мой вагон на станции Большой Невер, откуда по новому тракту за один день доехал до Алданских приисков. Тракт был в прекрасном состоянии, на нем работало уже 250 грузовиков (теперь около 450) и на легковой машине можно было проехать эти 700 километров часов за 18.

Здесь вырастает прииск, и жизнь в глухой тайге начинает бить ключом

На Алдане были большие перемены к лучшему, и т. Альшанский при помощи т. Корытного много сделал по упорядочению работы, постройке драг и станций и т. д. В конце подробного ознакомления с алданскими предприятиями меня как-то ночью вызвали на радиостанцию. Оказывается, жена моя приехала из Москвы в Иркутск и звонит мне в Незаметный по радиотелефону (это за 3000 км) относительно поручения т. Иосифа Коссиора. Он хотел непременно встретиться со мной на станции Большой Невер.

У меня оставалось не более суток до намеченного свидания, поэтому я немедленно выехал на маленьком фордике вместе с В. А. Александровым.

По дороге фордишка наш перевернулся, т. Александров и шофер успели выскочить, а я был в тулупе, не успел выскочить и попал под перевернувшуюся вверх колесами машину. Слышу, ходит мой шофер около машины, не могут они с т. Александровым приподнять ее руками. Вот шофер и говорит:

— Царствие небесное. Должно помер. Даже не ругается.

— А вы возьмите хорошую слегу и попробуйте приподнять машину, тогда я и восстану из мертвых, — сказал я со смехом.

В. А. Александров и шофер нашли около дороги небольшой подтоварник и приподняли машину. Я вылез, но мы долго не могли перевернуть фордик и поставить на колеса. Наконец это удалось и с разбитым стеклом, поломанным спардеком, с поцарапанными физиономиями поехали мы дальше. Было довольно холодно, и без стекла в открытой машине было трудно ехать: приходилось греться на зимовьях. Поэтому я приехал в Большой Невер только за 15 минут до приезда т. И. С. Коссиора и не успел ничего для него сделать в Большом Невере, о чем было условлено. Я вошел к нему в вагон и очень был удивлен веселому настроению Коссиора и его товарищей.

— В чем дело? — спросил я не совсем довольный этим.

— А ты в зеркало, в зеркало-то посмотри, — хохотали они.

Я подошел к зеркалу и сам засмеялся. Оттуда глядела препотешная, поцарапанная физиономия с подбитым глазом — следы автомобильной катастрофы.

Встреча моя с женой была более удачной, чем с Коссиором. Оказывается, т. Серго послал ее в Якутию, так как стал беспокоиться о моем здоровье — выдержу ли я напряжение этой работы.

Из Большого Невера я и моя жена вместе поехали в Свободный, где я проверил работу Амурского треста, потом поехали обратно: в Могочу, на Балей, в Дарасун, Читу и т. д.

Ознакомившись с работой Забайкалья, я еще раз приехал в Иркутск, проверил перевозки на Лену и подготовку к весеннему сплаву из Качуга. Затем проехал через Новосибирск в Семипалатинск и Джангиз-Тюбе, а оттуда по Алтайским рудникам. Во всех этих поездках жена моя была со мною и действительно сурово наблюдала за моим здоровьем.

После ознакомления с работою Алтая я снова вернулся в Западную Сибирь. К этому времени (начало декабря 1933 г.) выяснились уже успехи золотодобычи по всем важнейшим трестам и предприятиям за 1933 г., и я смог послать по телеграфу рапорт тов. Сталину и тов. Серго о наших успехах.

На обследовании Амурского треста...

В самом конце декабря 1933 г. тов. Сталин сказал американцу Вальтеру Дюранти: «У нас много золотоносных районов, и они быстро развиваются. Особенно за последние два года мы улучшили методы нашей разведочной работы и нашли большие запасы. Но наша промышленность еще молода — не только по золоту, но и по чугуну, стали, меди, по всей металлургии, и наша молодая индустрия не в силах пока оказать должную помощь золотой промышленности. Темпы развития у нас быстрые, но объем еще не велик. Мы могли бы в короткое время учетверить добычу золота, если бы имели больше драг и других машин».

Эти указания тов. Сталина о возможности учетверения добычи золота сделались боевым лозунгом для всех районов нашей золотой промышленности. Начался, так сказать, всеобщий поход за реализацию указаний нашего великого вождя — поход, хотя официально не оформленный, возникший стихийно, но действенный. На рудниках и приисках добыча росла. На заводах тяжелой промышленности строились драги и другие тяжелые машины.

Тов. Орджоникидзе бросил на добычу золота, на оборудование рудников и фабрик огромное количество материалов, металла, машин, станков...

Я докладывал об этом тов. Сталину в начале 1934 г. перед XVII съездом партии. Он сказал, что надо оформить этот «всеобщий стихийный поход» и после съезда заслушать на заседании правительства вопрос о дальнейшем росте золотой промышленности. Так оно и было сделано.

После съезда партии, на котором я рассказал о росте золотой промышленности, ЦК и правительство обсудили меры дальнейшего развития золотой промышленности, и все, что надо было сделать, было сделано.

Что же касается специального обсуждения золотых дел на совещаниях наших работников, то мы решили в 1934 г. таких совещаний в Москве не созывать, а ограничиться только краевыми совещаниями. Жалко было отрывать работников для поездки в Москву, кроме того, т. Серго созывал два раза в этом году совещания работников тяжелой промышленности. Наши директора участвовали в трех совещаниях, и это участие принесло нашим работникам огромную пользу.

Я смог послать по телеграфу рапорт о наших успехах

На лучших предприятиях черной металлургии, машиностроения используются все достижения науки, самые совершенные технические методы, более совершенные, чем на золотых рудниках. Нашим директорам и инженерам было чему поучиться на этих совещаниях работников тяжелой промышленности, и опыт лучших предприятий НКТП мы использовали у себя на золоте.

Опыт лучших предприятий НКТП мы использовали у себя на золоте. Рольганг, Иркутский металлический завод им. В. В. Куйбышева

Выступление мое на XVII съезде партии в январе 1934 г. передаю здесь в сжатом виде.

«Товарищи, в течение последних пяти лет заботы нашей партии о золотой промышленности были чрезвычайно велики. Для золотой промышленности наша партия сделала больше, пожалуй, чем для других отраслей, и результаты теперь сказываются.

«За этот год прирост золотодобычи у нас 142.4%, самый большой прирост среди отраслей тяжелой промышленности.

«Вся армия золотничников дралась неослабно и пришла к победам.

«Это тем более знаменательно, что по последним сводкам мировой прессы отмечается значительное снижение добычи по главнейшим золотодобывающим странам. Несмотря на это, общемировая добыча золота в 1933 г. дает увеличение, буржуазная печать вынуждена признать, что недобор золота в капиталистических странах покрывается за счет мощного роста советской золотопромышленности.

«Трудно было бороться за это дело. Главными препятствиями на этом пути были наше неумение, наша неорганизованность, то, что не везде слушались тов. Сталина, говорившего нам не один раз о том, как нужно ставить работу, как нужно относиться к старательской добыче, как нужно не увлекаться разными заумными вещами, а подходить просто к делу. Там, где нужна лопата, — лопата, там, где нужна кайла, — кайла.