В представлении теперешних обитателей этих штатов испанцы были очень милые и веселые люди и, конечно, с точки зрения уменья эксплоатировать, в подметки не годились теперешним хозяевам — янки. Зато почти все песни, все мелодии, все это сохранилось от испанских времен, когда действительно и в Калифорнии и в Колорадо завоеватели танцовали, пели и жили полноценною жизнью. Говорят, что испанцы не трогали особенно туземное население. Видимо, поэтому оно и сохранилось в Мексике, во всех испанских государствах американского материка. Там только язык испанский, а население преобладает перуанское, чилийское, мексиканское.
В США индейцев совершенно почти не осталось, кроме как в Резервешенс, т. е. неудобных для жилья местах, куда загнаны индейцы.
В Соединенных Штатах Америки сегодняшнего дня веселья нет, песен в рабочих кварталах вы не услышите. Это не то, что у нас в СССР, где не успеешь приехать в рудничный или заводский городок, как тебя тащат в клуб попеть, потанцовать, послушать музыку.
В некоторых наших сибирских поселках танцуют и поют прямо на улице, на лужайке или на площадке. В США не то. Там мало кто смеется. Благодушие чаще всего показное. Жизнь тяжелая, а отсюда много фарисейства, ханжества, лицемерия. Таково действие капиталистической системы производства и всяких псевдополитических организаций "Ку-Клукс-Кланов", которые пытаются бороться с кризисной разрухой террористическими запугивающими обывателя методами.
В США сегодняшнего дня былого веселья нет...
Образец успокоительных мероприятий Ку-Клукс-Клана:
Notice. Bootleggers, gamblers, home breakers and all law violators:
You are hereby warned that all violations must cease. Our boys and girls must be protected.
Married men, watch your step. Do your joy riding with your own family. Fathers, watch your sons. Mothers, know where your daughters are at night. City and county officials — do your duty.
The Knights of the Ku-Klux-Klan
State Nebraska.
(«Объявление. Бутлегеры, игроки, взломщики и все нарушители законов — настоящим предлагается вам прекратить все нарушения законов. Мы должны охранять наших сыновей и дочерей.
Женатые мужчины — берегитесь. Предавайтесь радостям, разъезжая только со своим семейством. Отцы, берегите своих сыновей. Матери, узнавайте, где ваши дочери находятся по ночам. Городские чиновники, исполняйте свой долг. Рыцари Ку-Клукс-Клана. Штат Небраска».)[63]
Только в некоторых местах сохранились еще благодушие и гостеприимство такое, как, примерно, у нас. Например, на Аляске я видел действительно милых и хороших ребят.
Только в некоторых местах сохранились еще благодушие и гостеприимство такое, как, примерно, у нас. Например, на Аляске я видел действительно милых и хороших ребят.
Аляскинцы особенный народ, если можно так выразиться. Аляскинцы считают себя особым маленьким народцем, группой связанных между собою людей. Если человек, работавший в Аляске, встречает прежнего знакомого по приискам уже в США, он обязательно должен старому знакомому помогать, всячески итти ему навстречу. Это своего рода нелегализированное братство, род масонской солидарности.
Однажды в городе Сан-Франциско я встретил одного аляскинского инженера, с которым познакомился во время моей поездки по аляскинским приискам. Звали его м-р Л. К. Райт, и он действительно был очень «правильный» парень, хоть куда. Он сразу потащил меня в кафе «Свистящего поросенка», хозяин которого когда-то жил в Аляске и там подзаработал.
В этом кафе нас поили кофе, кормили разными сладостями, потом водили в заднюю комнату, чтобы там выпить, затем для нас играла веселая музыка и, в довершение всего, хозяин не хотел с нас брать денег. Это была с его стороны большая жертва, так как в кафе по случаю плохих дел почти не было посетителей.
Когда я приезжал на рудник иди на завод, я старался ходить один...
Веселье в США часто принимает мрачный характер. Вспоминаю, как в одном из городов Аляски однажды я был свидетелем того, как сидевшие в кафе вдруг ни с того ни с сего начали палить из револьверов в пол. Я немножко удивился, что за странная история. Спрашиваю хозяина: «В чем дело?» А он говорит: «Это свадьба сегодня, да вы не обращайте внимания, ведь они не в потолок, а в пол дуют».
Я сначала не понял, но оказалось, что мы сидели в первом этаже и под полом ничего, ни складов, ни жилья не было. Стрельба в пол никому не опасна, другое дело стрельба в потолок, где на втором этаже были комнаты для приезжающих. То, что по случаю свадьбы, вместо песен и плясок, как у нас, наделали трескотни из револьверов и напустили дыма, это никого не удивляло — таков был мрачный характер веселья.
Когда я приезжал на рудник или на завод, я оставлял автомобиль в сторонке и старался ходить по заводу один, потому что в Америке не любят, когда по заводу шатаются кучками визитеры. Работники, с которыми приходилось встречаться в цехах, охотно давали объяснения, но вообще на производстве не любят много разговаривать, достаточно перекинуться двумя-тремя словами, где это надо. Когда я раньше бывал в США, то говорить о нашем Союзе и о том, что у нас хорошо идет дело, было совершенно невозможно. Редко кто слушал. А вот в эту поездку, как только узнавали, что я из Союза, сами начинали выспрашивать, как живется, как работается, правда ли, что здорово хорошо идет дело, что весело живется у нас в Союзе.
Я, конечно, был далек от того, чтобы заниматься пропагандой, но что же поделать, когда рассказывают разные случаи или когда читаешь в газетах о разных фактах, вроде чарльстонского административного постановления:
Political Notice from the eminent "Charleston Gazette": I have not at any time made the statement attributed to me that I would, as elected mayor of South Charleston, close the town. Anyone circulating such reports is misrepresenting the truth.
(«Административное постановление — из газеты «Чарльстон-газетт». Чарльстон, Западная Виргиния. Никогда я не делал приписанного мне заявления, что я, будучи избран мэром Южного Чарльстона, закрою доступ в город. Всякий распространяющий такие слухи извращает правду».)
Ну, а американцам смеяться не приходится, а скорее плакать. Конечно, расскажешь им о преимуществах нашей социалистической системы, о руководстве великого Сталина, расскажешь про наш Советский Союз и про коммунизм, — а раньше это было совершенно невозможно. Сам я никогда не начинал таких разговоров, я приехал изучать дело. Но когда меня приглашали в загородный клуб или вечерком к директору на квартиру, то я не отказывался и рассказывал про наш Союз и про нашу радостную жизнь так, как она есть, ничего не прибавляя, но и не убавляя. Они тоже рассказывали... про себя и свои порядки.
Если попадешь в богатую часть города — там прекрасные особняки, широкие улицы, пыли нет, кругом деревья и цветы...
Живут в Америке все-таки немного лучше, чем во Франции или Англии. Дома для служащих и рабочих строятся подрядчиками на живую нитку, часто из фанеры, обклеенной бумагой, эти домишки сдаются на выплату, на несколько лет, иногда лет на 20. Сумма, конечно, в несколько раз выше, чем стоит этот дом, считая проценты. Кроме того, иметь такой домишко не всегда приятно. Пока вы платите взносы, все ничего. А если почему-либо рабочий не выплатил ссуды в течение двух лет, то подрядчик через полицию преспокойно отбирает дом. Часто завод закабаляет за собой рабочих, входя в сделку и покупая договор у подрядчика: рабочему деваться некуда, если он уйдет, то потеряет и дом и взносы. Таким образом, рабочие поневоле делаются «смирными». В рабочих поселках живут не только рабочие, но и все те, которым нужно быть близко к заводу, но администрация живет в сторонке, где дома много лучше, насажена зелень и т. д.
