Так как я вырос на Урале, куда мой отец переехал, отбыв свой срок в Сибири,[47] то мне близки были и горы, и лес, и вся прекрасная таежная природа. Я мало-помалу сильно втянулся в сибирскую жизнь так, что через несколько лет стал чувствовать себя хорошо на прииске, на руднике, на разведке.

Для меня самым большим удовольствием стало забраться куда-нибудь на прииск или на рудник, пройти там с разведкой самые «трудные» гольцы и пади, найти новую руду и тут же на месте начать работы по проектированию нового прииска, нового рудника, новой фабрики. Часто тут же на месте мы строили временную фабричку, ставили копры, били штольни, притаскивали первую машину, рубили первые дома для конторы и для жилья.

Сколько на моей памяти выросло буквально на пустом месте новых предприятий, которые теперь через несколько лет превратились в большие хорошо организованные комбинаты, оборудованные по последнему слову американской техники.

Кадры для нового строительства мы получали от ЦК партии, но очень много мы вырастили новых кадров из рабочих, старателей, служащих.

Дело создания золотой промышленности заключалось не только в постройке драг и прочих механизмов...

Тов. Сталин оказался тысячу раз прав: в Сибири и на Дальнем Востоке был не только хороший «золотой» пролетариат, были люди, из которых вышли впоследствии прекрасные техники, штейгеры, инженеры, директоры, управляющие трестами. Многие плотники, забойщики, слесари теперь имеют диплом инженера или штейгера и работают для дальнейшего роста золотой промышленности, которую они любят и из которой не хотят уйти.

Мне стоило большого труда добиться разрешения основать в Иркутске горный институт, а на периферии десяток техникумов. Большого труда стоило также получить в свои руки всю сеть народного образования в районах золотой промышленности от начальных школ до техникумов и высших (специально по золоту) учебных заведений. Я расскажу далее как мы строили горный институт и промакадемию, как подбирали студентов, как старались обеспечить их учебу и жизнь их семейств, так как многие «студенты» были люди среднего возраста и имели большие семьи.

Теперь же я вернусь к изложению событий.

С правлением акц. общ. Союззолото места продолжали чуть ли не гражданскую войну. Работники, которые приезжали из Москвы и вели так называемую «московскую линию», делали это очень нетактично. Поэтому часто были скандалы с местными работниками. Когда же москвичи возвращались в Москву, то они в долгу не оставались, снимали так называемых виновников разных скандалов, происшествий и т. п. Поэтому получалась страшная неразбериха, неуверенность. Никто не знал, где он будет работать завтра, что он будет делать. Никто ни за какое дело не отвечал. Мне приходилось во всей этой путанице разбираться, кто прав и кто виноват, наказывать действительно виновных, а в то же время выправлять структуру, намечать будущие четкие, организационные формы.

Нужно было не только превратить золотую промышленность из кустарного промысла в механизированную индустрию, надо было проделать огромную работу сначала по созданию самой организации, а затем уже по механизации золотой промышленности и по оборудованию ее. Иначе нельзя было бы начать с 1929 г. намеченное правительством превращение полукустарной золотой промышленности в подлинную отрасль социалистической индустрии. Нельзя было вести разведочные работы, особенно по рудному золоту, нельзя было бы построить и оборудовать и ввести в эксплоатацию ряд крупных предприятий, если существует неразбериха и всякие препятствия организационного порядка. Вот тут-то и сказалась та огромная работа, которую проделали тов. Сталин и Центральный комитет нашей партии.

Дело создания золотой промышленности заключалось не только в постройке рудников, амальгамационных фабрик, эфельных заводов, драг, гидравлик и прочих механизмов.

В разведке мы применили лучшие методы США

Параллельно с этим должны были бы быть проведены в жизнь все мероприятия организационного порядка, связывающие между собой отдельные бывшие частновладельческие прииски, новые рудники, драги, шахты. Должен быть уничтожен примитивный анархизм и центробежные стремления, должны быть созданы производственные коллективы, предприятия, производственные тресты, такие же, какие были созданы уже к этому времени по всей нашей промышленности. В то же время мы должны были создать геологическую часть, провести геологические работы, начать исследовательские работы, о которых раньше и не думали.

В разведке мы должны были применить самые лучшие методы, которые я видел в США. Разведочные работы должны были итти впереди всех других работ, чтобы обеспечить запасами разворот нашей растущей золотопромышленности.

То же самое касалось и горно-подготовительных работ, которые в то время находились повсюду в отставании и никоим образом не могли обеспечить быстрого увеличения добычи золота.

Это нужно было сделать немедленно, потому что без наличия проверенной и вполне определенной сырьевой базы никакой план нового строительства рудников и фабрик ни к чему не привел бы. Рост золотой промышленности определялся прежде всего кадрами, затем организацией труда, освоением разведки, наличием подготовленных запасов золота и, наконец, тем оборудованием, которое мы могли дать на наши золотопромышленные предприятия.

Вот этой-то работы Москва и не вела. Тогда на местах уже сидели опытные люди, как Перышкин, Краукле, Ганин, Баранов. Они понимали, что настоящей работы нет, но сами тоже не имели общего плана. Для них для всех открытием явился тот сталинский план широкого развертывания работ, который я им рассказал: они ухватились обеими руками и за мысль механизации и за идею пересадки американских методов работ, за расширение разведок, строительство новых рудников, приисков, шахт.

Путеводной звездой были для меня и для всех работников предприятий слова тов. Сталина, что золотая промышленность имеет свой пролетариат, что есть рабочие кадры, из которых нужно выдвигать работников, инженеров, директоров, и что основной людской материал для создания золотой промышленности должен быть взят на местах из самой гущи золотой промышленности — из среды рабочего класса. На это я и опирался и благодаря этому мне, кажется, удалось найти общий язык с лучшими работниками золотой промышленности; кроме того, ЦК партии дал нам несколько сот прекрасных работников, большинство которых работает на золоте до сих пор.

Я должен отметить ряд работников — разведчиков золотой промышленности, которые в самые тяжелые годы ее существования, в 1924—1928 гг., вели геологоразведку, открывали новые месторождения. Здесь необходимо упомянуть Вольдемара Петровича Бертина, открывшего Алдан и много положившего труда на его развертывание. Также нельзя забывать тт. Васильева, Полевого. В дальнейшем к этим геологоразведчикам присоединились Нифонтов, Серегин, Зайцев и др.

Очень много было сделано в самое тяжелое время этими работниками, отдавшими лучшие свои годы тяжелому таежному труду.

Разведчики золотой промышленности в самые тяжелые годы, в 1924—1928 гг., вели геологоразведку, открывали новые месторождения

Мне приходилось видеть на Аляске энтузиастов своего дела, но вся эта американская публика работала в гораздо более легких условиях и по существу дела в подметки нашим исследователям и изыскателям не годилась.

Я должен упомянуть о работе бывшего председателя ЦК нашего профсоюза т. Степана Васильевича Васильева, который провел колоссальную работу на Алдане, и о многих других пионерах золотого дела, живших и творивших в обстановке гораздо более сложной и тяжелой, чем пресловутые герои Джека Лондона, Джона Кервуда, Фенимора Купера, Брет-Гарта.