Такую отчетность я захватил с собою, и на своих драгах нам удалось поставить неплохой учет по образцу американского, простого, ясного и точного учета.

Затем, дальше, я занялся изучением разработки россыпей открытыми разрезами. Это чрезвычайно интересный вопрос, и для нас было в то время чрезвычайно важно ознакомиться с этими работами с тем, чтобы потом их у себя ввести, что мы и сделали.

Кроме того я ознакомился с работою драглейнов, скреперов, подвесных экскаваторов и других механизмов, например парового канатного экскаватора, электрических экскаваторов, электрических и паровых лопат и т. д.

Далее я ознакомился с шахтными разработками, весьма интересными для нас и впоследствии нами примененными в Шахтоме, на Лене и с некоторым изменением в районе Алдана.

С этой целью я подробно ознакомился с оборудованием, устройством шахт, со всеми методами работы, с тем, чтобы все это применить у себя на наших приисках. Пришлось облазить много выработок, побывать на многих приисках, ознакомиться не только с техникой, но и с бытом.

Скажу несколько слов о нравах, которые существуют там на приисках.

В тех местах, в которых мне приходилось бывать, русских очень немного. Главный центр русских старых поселений находится около г. Ситки, куда я впоследствии проехал.

В средней части Аляски русских тоже немного, но все-таки они есть. Здесь же вы встретите различных авантюристов — немцев, немного итальянцев, поляков и т. д. Есть и настоящие американцы, есть мексиканцы, чехи и др. Между прочим, там мало итальянцев, которых вообще в Америке очень много. Это объясняется суровым климатом, который переносится русскими и немцами легче, чем южанами.

Таких нравов, какие описывает Джек Лондон, теперь уже нет. Дома имеют общий американский характер и мало чем отличаются от домов штата Колорадо, может быть только тем, что построены двойные сени, так называемые «штурмовые тамбуры», сделаны толстые стены — больше ничем. В маленьких городах имеются две-три кофейных; на одной из кофейных надпись: «Здесь кофе такое же, как варит ваша мама», а на другой вывеска: «Здесь кофе лучше, чем варит ваша мама». Наверху этих обеих кофейных имеется по нескольку комнат для жильцов, таким образом эти кофейные являются и столовыми и гостиницами. Вид они имеют довольно чистенький, правда они небольшие, всего пять-шесть номеров и помещение для кофейной или ресторана внизу.

Копия чека, выданного США русскому правительству в уплату за Аляску в 1857 г.

На одном прииске я застал выборы пастора, или попа, и этот вопрос был чрезвычайно затруднен потому, что в приисковых поселках, несмотря на то, что там население небольшое, сект существует чрезвычайно много и каждая из этих сект хотела выбрать священника из своей среды. В конце концов остановились на одном человеке, замечательном, кстати сказать, совсем не тем, что он знал священное писание, а тем, что умел хорошо стрелять.

Рассказывали, что однажды, когда он еще не был избран в священники, ему пришлось читать библию в молельной, а в это время как раз пробежала крыса из одного угла в другой. Этот человек, не прерывая чтения библии, так сказать инстинктивно, выстрелил в крысу из револьвера и убил ее наповал. Этот случай очень поднял его в глазах населения и дал ему возможность пройти на выборах в священники без всяких возражений, тем более, что он был хорошо грамотный и бегло мог читать любимые пресвитерианами тексты из библейских событий.

Я долго бы не останавливался на религии, если бы не была так религиозна Америка, вернее, если бы она не старалась показать себя религиозной, так как под флагом религии там преследуются совсем другие цели.

Итак, джек-лондонских нравов в Аляске теперь уже нет, да, пожалуй, и не было на самом деле, но до настоящего времени есть бандитизм.

В Фербенксе разыскивали одного бандита, который пришел издалека, чуть ли не с канадской стороны, еще во время летней навигации и остался на зиму. Везде были вывешены афиши, объявлявшие награду за его поимку. Однако, бандит открыто проживал в городе и гулял по улице. Все это знали, так как встречали его ежедневно, однако, никто его не трогал.

Городской шериф происходил из старых русских поселенцев и счел своим долгом познакомиться со мною в первые же дни моего приезда. Он уже почти не говорил по-русски, но его старик-отец еще помнил русский язык, и шериф просил меня зайти к старику. Я с удовольствием исполнил его желание, повидал старика и поговорил с ним по-русски, чем привел его в неописуемый восторг.

— Теперь могу помереть, — говорил старик, — видел настоящего русского человека. «Ныне отпущаеши, владыко, по глаголу твоему с миром»...[26]

Так вот этого шерифа я и спросил, почему он не ловит бандита.

— Легкое дело поймать, — сказал шериф, подумавши, — ведь он вооружен — это первое. Во-вторых, он не один, тут целая шайка. В-третьих, он человек не бедный и у него много везде друзей. Лучше не трогать, подальше от греха. Где они, эти самые «гангстеры»,[27] живут, там они никогда не грабят.

— Ну, и закон, — сказал я, — у вас!

— Что закон, здесь вам не Москва. Пойдемте лучше к старику, споем «Снежки белые, пушисты», — вот он будет рад.

Нужно заметить, что говорил шериф по-английски, но песни пел обязательно по-русски и, кажется, больше всего на свете любил русские песни.

Открытые работы в районе Бонанза

Надо заметить, что в Аляске полиция формы не носит. Полиция там выборная, полицейским делом там занимаются так называемые депутаты. Городской шериф тоже выборный и не носит формы, носит штатское, с бляхой под пиджаком и с револьвером в кармане.

В городах Аляски очень много снега. Прочищают от снега тротуары около домов, а середина улицы совершенно не очищается и остается много выше тротуаров, поэтому когда едешь по улице, то бываешь иногда в уровень с крышей домов. Улицы очень узкие. Так как поселения очень маленькие, то трудно не быть со всеми знакомым, а американцы народ такой, что не будут ждать, пока с ними заговоришь, и когда идешь по улице, то только и слышишь: «Галло, профессор». Конечно, приходится со всеми здороваться, переброситься словечком. К профессорам, вообще ученому народу, в Аляске, как и у нас, отношение хорошее. Туда, куда не пустили бы представителя предприятия, туда с охотой пускали профессора, которому все это интересно знать с точки зрения науки.

Так вот, когда в этих городах встречаешься на улице со знакомыми, — а их у меня была масса, — то после неизбежного «Галло, профессор» начинают трясти руку и обязательно приглашают к себе выпить стакан вина. Это собственно не вино, а спирт, разведенный наполовину водой: то, что у нас называется спиртом, там называют водкой; в Аляске считают, что для культурного, интеллигентного человека гораздо удобнее выпить вина, т. е. разведенного спирта, а не спирта гольем.

На обратном пути я, попрощавшись со многими вновь приобретенными приятелями, проехал по железной дороге обратно до Анкорэджа, а затем на пароходе поехал в Джюно.

В этом городе мне удалось познакомиться со многими весьма интересными людьми, например с Джемсом Викершем[28] — он был делегатом от Аляски в сенат и судьею. Затем в Аляске я познакомился с весьма интересным русским человеком, который нигде, кроме Аляски, не был, но русский язык еще не забыл. Фамилия его А. П. Кашеваров — несомненно русская. А. П. Кашеваров — директор Аляскинского исторического музея, автор многих исследований по истории русской Аляски. Как чрезвычайно интересный собеседник, он очень много интересного сообщил об Аляске, о том, каким образом она развивалась и как, наконец, вся эта огромная территория была продана царским правительством за 7 млн. 200 тыс. долларов американскому правительству. А. П. Кашеваров показал мне в своем музее чрезвычайно интересные документы: у него имеется целая библиотека, относящаяся к русской культуре и русской колонизации в Аляске. Имеются материалы о том, как энергичные русские колонисты занимали эту огромную территорию; конечно, много есть чрезвычайно тяжелого во всей этой истории, но много есть и весьма поучительного и вместе с тем даже героического.[29]