Он и не подозревал, что на этот раз паутина получается намного более прочной, чем немногим ранее. В любом случае, враг не дремал. И от того, что враг не дремал, а Павел прекрасно осознавал этот прискорбный факт, тревога на душе становилась еще более сильной.
Ему не очень-то нравился план крестного Людмилы, но на этот раз ничего лучшего у него не было. Сюрпризом, еще более неприятным, оказалось то, что Люда не захотела уходить с работы, это было фактором риска, оправданного в данной ситуации. У Валентина Андреевича Куприянова, дальнего родственника и крестного отца Людмилы в этот момент не было более надежного убежища, чем дом одного отставного старичка-генерала в Егорьевске. А, поскольку в Егорьевске находились и родители Людмилы, уходить Людмиле в бега – это сразу же наводить преследователей на след, и самыми прогнозируемыми действиями с их стороны было бы захват тех же родителей в качестве заложников. И что было бы делать в этом случае? Люда с какой-то безудержной лихостью и легкостью согласилась остаться в Москве, они долго разрабатывали легенду, возможность прикрытия.
Потом Люда ушла, а Павел остался с полковником милиции наедине. Куприянов был мужчиной крупным, но не толстым. В нем просто было много всего: энергии, тела, голоса, волос. Форма казалась мала ему, хотя и была сшита по мерке. Пистолет Макарова казался в его руке махонькой детской игрушкой, а импортный тяжеленный Магнум всего на всего водяным пистолетом. Крупные черты лица были грубоваты, подбородок слишком тяжел. Но глаза, скрытые волной густых тяжелых бровей и частоколом ресниц были слишком умными, цепкими, всезамечающими.
– А теперь, голуба, нам надо поговорить с тобой с глазу на глаз. Я Люду предупредил заранее… что такой момент наступит. Вот она пока кофеек сварит, да на кухне втихаря посидит, а ты мне расскажешь, какие жизненные расклады привели тебя в такое состояние, что превратился ты в апрельского зайца, на которого объявили охоту по всей Москве.
Павел рассказал все, без утайки. Он заранее решил, что ничего скрывать не будет, даже то, что от Людмилы считал, надо было скрыть. Приняв решение, он его выполнял, тем более, что незнакомому человеку намного проще рассказывать все как есть, не надо думать о том, что и как о тебе будут думать люди. Павел рассказывал, и чувствовал, что ему становится хоть немного легче. Но чем легче на душе становилось у Павла, тем более мрачным становился его собеседник. Павел подошел почти к самому концу рассказа, когда у Куприянова заговорил мобильный телефон. Валентин Андреевич был несколько озадачен. Этот номер не был зафиксирован в его телефоне, но и номер этого телефона он давал только очень и очень немногим, точнее, самым нужным людям. Полковник извинился, вышел в соседнюю комнату и ответил на звонок. Звонил его старый наставник по Конторе, человек, которого он безмерно ценил и уважал. Генерал был давно уже на пенсии, отсиживался в Егорьевске. Впрочем, Куприянов был уверен, что отставной генерал Переделкин все еще консультирует Контору по тем или иным вопросам, если не продолжает курировать втихаря какое-то направление. Насколько помнил Валентин Андреевич, генерал Переделкин раньше курировал тринадцатый отдел – отдел перспективного развития, промышленного шпионажа и передовых технологий. И тут Куприянову пришло в голову, что звонок от Константина Львовича Переделкина оказался более чем кстати. Нет, он не собирается спасение племянницы сваливать на голову старика-отставника, отнюдь. Но помочь-то ему, предоставить убежище этому недотепе старик не откажется, уверен в этом. Уверенность росла в Куприянове все больше к концу разговора. Переделкин просил помощи в довольно простом дельце, Куприянов был рад помочь. Вот только в самом конце разговора попросил и генерала оказать ему небольшую услугу. Спрятать у себя на даче человечка, на три-четыре дня, пока сам Куприянов не отыщет ему более надежное убежище. Как и ожидал, в помощи Переделкин отказать не пытался.
Куприянов дослушал постоянно сбивающийся рассказ Павла Полянского, изобразил живейшее участие. Так было надо, на самом деле судьба Павла его мало интересовала, как и не слишком интересовал тот куш, который Павел держал в своих руках. Полковник прекрасно знал принцип: кусай столько, сколько можешь проглотить, иначе подавишься. А вот Павел по молодости не соображал этого. Куприянова волновала судьба племянницы, которая из-за этого… прохвоста оказалась под ударом. А племянницу свою и крестную Валентин Андреевич любил. И не слишком-то скрывал это.
Разговор проходил на тайной квартире полковника в Москве. Прямо тут Валентин Андреевич помог Павлу изменить внешность при помощи парика, Людмила позаботилась об одежде (размеры Куприянова Павлу не годились, он в них тонул, как Титаник в океане, окончательно и бесповоротно). Дал им три минуты на прощание, Люда поехала к себе, а Павел подался в метро, потом оказался на автостанции, и вот уже полтора часа трусился в автобусе прямо к Егорьевску. В город он должен был приехать под вечер. На станции взять такси, подъехать к гостинице. В гостиницу устраиваться не надо было ни в коем случае, а уже из гостиницы маршрут движения пешком был расписан до самых подробностей. Как настоящий профессионал, Куприянов снабдил Павла подробнейшими инструкциями.
За окнами автобуса мелькали поля, еще черные, еще не всюду на них сошел снег, но весенний дух чувствовался в этой грустной пока еще картине. Вот-вот немного прибавит тепла, вот-вот солнце переберется повыше, и заиграет весна всеми красками, набухнут почки на деревьях, вылезет из земли трава, изумрудными мазками вылезут самые первые листики на деревьях.
Сначала дорога шла по загруженному шоссе, затем все меньше машин становилось на дороге, все более пустынным становился пейзаж. Вскоре стало ясно, что они подъезжают к городу.
Скоро автобус подъехал к обычной заштатной автобусной станции, Павел вышел, в магазинчике при станции купил кефир и пачку миникруасанов. Зарисовавшись, будучи уверенным, что его заметили, Павел взял такси и отправился в центр города.
Он шел точно по инструкции. Сначала зарисовался в гостинице, поинтересовался ценами на жилье, которые оказались более чем приемлемыми. Гостиница была в самом центре города, улицы которого были, в основном, из двухэтажных дощатых домов. Впрочем, центр Егорьевска казался более цивилизованным, а гостиница находилась как раз в самом водовороте этой цивилизации. Как и в любом районном центре, тут все было рядом: около гостиницы отделение милиции, рядом с милицией банк, на этой же улице все самые крутые магазины в Егорьевске, а в гостинице чуть ли не единственный на весь город приличный ресторан.
Павел купил бутылку водки и пачку печенья в центральном гастрономе, который походил больше на привычный минимаркет, где всего всегда было понемногу. Уверенный, что его запомнили и здесь, он сел на маршрутку под номером 3, вышел на остановке «магазин Лесной», зашел в этот самый магазин, купил еще какую-то мелочь, зарисовался, пошутил с продавщицами, прошелся пешком, поймал маршрутку в обратную сторону, вышел у дома культуры, оттуда по улице Калинина прошел к мосту, перебрался через реку, сел на маршрутку, которая шла к больничному комплексу, доехал до конечной, вышел, и уже через лес стал добираться к даче, на которой его уже ждали.
Глава сороковая
Вечерний гость
Егорьевск. Переулок Чкалова, 23. Дача генерала Переделкина. 01 апреля 2010 года.
Любая разведка любой страны коллекционирует секреты. Некоторые потому, что они представляют угрозу для их государства. Некоторые потому, что они представляют угрозу для других государств. Некоторые потому что представляют угрозу для всего человечества. А некоторые так, на всякий пожарный случай. Любая разведка серьезного государства имеет подразделение, которое изучает непонятное, занимается поиском перспективных исследований, решает, какие изобретения надо спрятать от общества, чтобы обществу не навредить знаниями, к которым общество еще не готово.
