За сеткой метров на сто вперёд тянулся искусственный газон из серой пробковой травы, дальше виднелись белые дома, похожие друг на друга как близнецы-братья. Пустынно. Холодный ветер гонял мусор по полю.

Человек в комбинезоне медперсонала стоял очень близко к сетке, напротив бота. Так близко, что можно прочитать фамилию на пластиковом шильдике.

Лицо землянина казалось спокойным, тёмные глаза сонно изучали бот. Чёрные волосы забраны в хвост, борода грубо острижена. Руки засунуты в карманы, и казалось, что никакая сила не сможет их оттуда вытащить.

Бот, покружив над тротуаром по ту сторону сетки, сел.

– До-ло-хов. Долохов, космические войска, хирург, не вижу, совсем мелко. Это ужасно. Мертвецы, а выглядят как живые, разве только кажутся сонными, – проговорил задумчиво один из пассажиров, Лукин, высокий, лет сорока семи, в форме полковника космической полиции. – Зачем нас всех собрали? Разве то, что здесь произошло неделю назад, можно назвать убийством? Эти люди объявлены мёртвыми. Или я чего-то не знаю?

Остальные слушали Лукина. Знакомы они были шапочно, каждый мог только догадываться, какими сведениями владеет другой. Их собрали, чтобы найти виновника убийств в резервации мёртвых. Поэтому на первой же встрече переругались. Земляне считали, что надо сначала решить – мёртвые они или живые, эти ларусы.

– Искать убийцу мёртвых само по себе абсурдно, – говорил Грассе, – но закон один для всех, и раз уж ларусы существуют, значит, имеют-таки право на существование, а значит, требуется защищать и их.

– Живых защищать, да, а мёртвых похоронить бы, – мрачно сказал Лукин.

– У вас нет родственников там, – парировал один из ториан.

– Вы правы, у меня там никого нет, – хмуро согласился Лукин и замолчал, было не по себе от этого дела.

Прочитано множество показаний очевидцев, но одно запомнилось больше всего. «Моника Д., 21 год, место проживания Земля: «Было так красиво. В светящемся ночном небе будто распустился огромный цветок. Цветок рос, в середине его появилось что-то большое. Просто огромное. Надвинулось чёрным. Я закричала: «Это звездолёт, откуда он здесь взялся?!» Меня никто не слушал. Было много народа, шумно. Звездолёт без огней. Разве так бывает? Чёрный и похожий на огромного кита. Он развернулся боком. Бок красиво осветился множеством вспышек. Люди закричали ещё сильнее. Все думали, что это фейерверк. Тут упала Ли-Джей, потом Минт… А звездолёт развернулся и исчез, цветок ещё долго висел в небе, потом сжался в точку и погас…»

Пятеро, в чинах и гражданском, подошли впритык к ограждению. Грассе был близок к полуобморочному состоянию. Два вооружённых крепыша в полицейских комбезах из охраны застыли позади всей компании с отрешённым видом.

– Где же произошло убийство? Господи, ну почему он здесь стоит, нельзя что-нибудь сделать, чтобы он ушёл? – подполковник полиции Пьер Грассе второй вопрос произнёс совсем тихо.

Пожилой генерал в комбинезоне космодесанта достал кожаный мешочек с иридийской жевательной смолой, сунул в рот малопривлекательный чёрный кубик и сказал:

– Вчера один из местных предупредил, что их злить нельзя. Неадекватны. Говорят, сетка не спасает порой, и они сбегают, если раздражены. Сетка под напряжением, так что советую не подходить близко.

– Оставьте, Грант, мы не дети, право. Хоть и не у всех за плечами марш-броски, бег по пересечённой местности и пилотирование беспилотников, – насмешливо отмахнулся стоявший рядом с ним торианец Бле-Зи, представитель корпорации.

Майор Грант прикрыл глаза и зевнул. Этот захват беспилотника с Юноны стоил ему немало нервов. Ну пилотировал он его, пилотировал. Сидя под его брюхом в капсуле-присоске, а потому что нет кабины. Поспорили, вот и пилотировал.

Он медленно свернул кожаный мешочек, положил в нагрудный карман, хлопнул по нему. Отметил, что Бле-Зи спокоен и расслаблен, как, впрочем, и все эти штатские. Стоит очень удачно возле поребрика, разделявшего широкое, ровное полотно тротуара и мягкую полосу искусственного почвогрунта перед сеткой…

Грант вдруг резко выбросил руку вперёд. Бле-Зи отшатнулся, шагнул, носком щегольского тонкого сапога-донза зацепился за поребрик, полетел руками вперёд. Грант удержал его.

– Всякое бывает, знаете ли, Бле-Зи, – протянул он сочувственно, – споткнулся, упал. С кем не случается. А сила тяжести – штука коварная.

– Ну что вы, в самом деле, Грант, себе позволяете, эти ваши армейские шуточки! – прошипел Грассе раздражённо, но отошёл подальше от Гранта.

Тот расхохотался. И сунул ещё одну жвачку в рот.

– Странная ситуация, вы не находите? – сказал Лукин, по-прежнему не сводя глаз с человека за ограждением. – Он нас слышит? Обсуждать убийство в присутствии возможного убийцы или того, кто знает убийцу, согласитесь, странно.

– Действительно, – поддержал его Грассе, отходя от сетки. – А не может этот вирус оказаться внутри живого существа? Может, месье Грант одержим.

– Так и быть, – огрызнулся Грант, – объявляю сезон охоты на Гранта, чем будете меня брать?

– Пять кубиков Ларус-3 достаточно, – меланхолично ответил Бле-Зи, – вы будете нашим агентом в резервации.

– Тогда он будет уже не наш агент, – к компании подошёл, неуклюже переваливаясь, головастый малый с невыразительными, смазанными – будто на него натянули чулок – чертами лица. За плечами его виднелись нервно подрагивающие крылья, кожистые, голые, как у летучей мыши.

Вок остановился, поднял крылья, потянулся ими вверх, отведя назад плечи, сложил их в обратном порядке, и сказал:

– Вообще удивительна эта пассивность ларусов, они всё время словно что-то выжидают, выслушивают… а может, наращивают чью-то численную массу? Может, кто-то собирается нарушить мир? И эти… будут весьма полезны у нас в тылу. Думаю, вы понимаете, что там, – он кивнул головой на человека в белом комбезе, – теперь нет наших.

– Перестаньте говорить банальности, – буркнул Кру-Бе, до сих пор молчавший.

Кру-Бе, ещё один представитель Торы, известная в своём роде личность, заведовал службой, занимавшейся «тихой» разведкой.

«Парапсихология, телепатия и прочая муть, – подумал недовольно про себя Грант. – Ну вот, началось…»

Грант выругался и отошёл за спину Грассе. Он не любил «тихую» войну.

Вок уставился в глаза человеку в белом комбезе.

«Началось, – подумал Долохов. Ничего хорошего от рукокрылого ждать не приходилось. – Бить будет… Воки всегда бьют, оказавшись внутри».

Его оглушил визг в ушах.

Сильный внутренний удар под дых.

Долохов едва заметно дёрнулся вперёд.

Искры и огненные мухи запрыгали перед глазами.

Но этим всё и кончилось. Боли не было, от толчка Долохов только чуть качнулся, намечая движение.

А вок ждал ответ.

Ответа не было.

«А хотелось бы ответить… чёрт возьми… – думал Долохов, мысли вязкие едва текли. – Будто не человек перед ним».

Однако тот, кто жил теперь в Долохове, лишь смягчил удар. Приказа двигаться долоховским рукам, ногам, губам не было… хоть бы выругаться вслух, плюнуть… ничего. Болото, топь непроходимая внутри, тонешь, а трясине под ногами конца и края нет.

Долохов пошевелился, это было всё, на что хватило его возмущения.

Глаза всех по ту сторону ограждения уставились на него.

«Ну, конечно, у меня должна сейчас отвалиться рука или хотя бы палец, – подумал он, видя их взгляды и раздражённо чувствуя реакцию паразита на своё движение, словно тот присматривал за ним, лениво приоткрыв глаза. – Есть ли у этой твари глаза… а зачем они ей. У неё есть мои».

Долохов злился.

Он пытался несколько раз уйти от сетки, но не слушающееся больше нутро будто пригвоздило его к комиссии. Долохов стоял и слушал. Лишний раз паразита он злить не хотел. Потом как бревно лежишь днями, неделями. Наказывает, что ли? Но лазейку Долохов нашёл. Паразит любопытен. К тому же, он ещё будто рос.