Вилар сбежал с холма и двинулся на запах дыма.

Над пустошью пронёсся вой оголодавшего хищника. Сзади. Идёт по следам! Вилар прибавил шаг. По спине заструился холодный пот. Дьявол! Теперь зверь знает, что он боится.

Вмиг всё вокруг наполнилось звуками, словно звериный утробный рёв разбудил ночные злобные создания. Над головой зашумели крыльями невидимые птицы. Где-то в стороне, зашуршав, покатились камни. Как из-под земли выскочил заяц и, коснувшись ноги, стремглав умчался в темень. Но ничто не тревожило так сильно, как глухое сипение за спиной, переходящее в нетерпеливое урчание. Всё ближе и ближе.

Вилар побежал. Фонарь не давал необходимого света, слабый луч лишь искажал действительность: ямка представала глубокой рытвиной, кустарник превращался в бугор. Пот заливал глаза. Страх сковывал тело. Вилар затоптался на месте. Умирающий лучик выхватил контур то ли волка, то ли одичавшей собаки, но испугать, и тем более отогнать зверя, не смог.

Вилар перехватил фонарь и, крепко зажав его в кулаке, приготовился нанести удар. Ощущая зловонное дыхание и слыша рвущиеся из глотки хрипы, попятился. И с запоздалым удивлением осознал, что под ногой нет земли.

Размахивая руками, он падал в пустоту. Секунды рассыпались на мельчайшие частички продолжительностью в жизнь. Перед внутренним взором мелькнули отец, Адэр. Внезапно всё поглотила чернота глаз Малики.

Утром сообщили, что маркиз Бархат до сих пор не вернулся. Адэр расплылся в улыбке. Как Вилару удалось перехитрить Муна и совратить с виду фригидную Малику?

Ближе к вечеру радужное настроение поблекло и сменилось тягостным ожиданием. Солнце клонилось к земле, а машина друга так и не показалась в поле зрения. Нарастающая волна переживаний вызвала приступ тошноты. Адэр забил тревогу.

Собравшиеся в холле обитатели замка жались друг к другу и, казалось, были искренне удивлены, услышав, что у Муна и Малики есть дом. Прихватив фонари, работники пробродили по пустоши добрую половину ночи и вернулись ни с чем. Утром поиски возобновились.

Адэр метался по замку. Перебегал от окна к окну в надежде увидеть в воздухе столб пыли, поднятый колёсами автомобиля. Ветер, врываясь в залы и комнаты, доносил всё что угодно – шелест листьев, пение птиц, скрип ворот гаража, – но только не рёв двигателя. День неумолимо приближался к концу. Небо посерело, слилось с землёй, на замок опустилась очередная бессонная ночь.

Заслышав топот и гул голосов, Адэр поспешил в холл. Работники сообщили, что прочесали местность и обнаружили машину с искорёженным крылом и вывернутыми колёсами. Чуть дальше нашли пиджак. Сама же пустошь хранила молчание – весь день злобствовал ветер, и песок запорошил следы.

Под утро приехали охранители. В ближайшем селении никто маркиза не видел. Адэр надеялся, что к поискам присоединятся стражи порядка. Каково же было его удивление, когда ему сказали, что в посёлке нет стражей. Охранители хотели собрать селян, но никто не откликнулся на призыв.

Адэр требовал продолжения поисков. Обитатели замка уходили на рассвете, возвращались за полночь. Охранители бороздили пустошь круглыми сутками.

Сколько раз Адэр сжимал в руке трубку телефона. Сообщать Трою Дадье или всё-таки ждать? И что говорить? Маркиз поехал за плебейкой и бесследно исчез в глухой степи? Но так и не поднял трубку с рычага – Вилар жив и точка!

Градмир – столица Тезара, крупнейший город Краеугольных Земель – имел полное право на свою, никому не подвластную жизнь. Сам себе хозяин, сам себе господин – принимал друзей и закрывал ворота перед врагами, вершил правосудие и равнодушно взирал на безгрешность, вычерчивал линии судеб и с лёгкостью рушил надежды.

Окраина столицы походила на центры многих крупных городов – ухоженные улицы, многоэтажные здания, площади и скверы.

По приближении к центру столицы время стремительно бежало вспять. Современные здания уступали место старинным особнякам и замкам. Улицы становились шире, храмы выше, ветер тише.

Дворец Могана – венец творения рук человеческих – смотрел на город с высоты царственного положения. Как бы ни кружили улицы, силясь запутать путников, как бы ни изгибались звонкими ручьями, они стекались к символу величия Тезара.

Дворец, как и Градмир, жил своей жизнью. Коридоры северного крыла гудели голосами секретарей, канцелярских работников и прочего чиновного люда. Залы южного крыла отзывались эхом на шаги титулованных дворян. Апартаменты восточного крыла принимали высочайших гостей страны.

Правительственный этаж тонул в торжественной тишине. В зале Совета заседали государственные мужи. Не скупясь на слова, Элайна рассказывала советникам о своей поездке в Порубежье. Трой слушал краем уха. Доносы его секретных агентов не были столь эмоциональными, как повествование дочери короля, отличались лаконичностью и конкретикой, а потому были намного полезнее.

Трой изучал тайные сообщения, лично готовил отчёты и отправлял их в кабинет Великого. Раньше эти документы не были помечены грифом «Важно» и потому в любой стопке оказывались в самом низу. Да и сейчас почти ничего не изменилось – оттиск важности на них не появился. Однако Трой догадывался, что с недавнего времени серым листам уделялось особое внимание. Моган не выказывал отцовских чувств, но скрыть беспокойство о сыне от старого друга ему не удавалось.

Две недели назад в одном из донесений промелькнуло имя – Малика. Молодая особа, проживающая в замке со своим дедом и находящаяся на его иждивении, чем-то заинтересовала Адэра. Потом пришло сообщение, что плебейкой увлёкся Вилар. Трой только усмехнулся.

Известие о том, кого Адэр выбрал сопровождающей дамой, озадачило Троя. Ненадолго. Он помнил, как Моган, придя к власти, упразднил некоторые традиции, посчитав их безнадёжно устаревшими. Так почему же Адэр, в чьих жилах течёт кровь великого отца, не может поступить точно так же? Счёл необходимым приблизить к себе толкового человека? – замечательно, что такой оказался рядом. А то, что человек низкого происхождения – не так страшно. Адэр пытается устоять на ногах, для этого все способы хороши.

На всякий случай Трой организовал поездку Элайны в Порубежье, а когда она вернулась, выслушал её сетования на условия, в каких оказался её брат. Успокоился, узнав, что Малику выдворили из замка. И не встревожился, когда Элайну пригласили на заседание Совета.

Герцогиня была искусной сказительницей. Её слова облачались в видения и проплывали перед взорами мужей: престолонаследник накануне приёма, его речь перед дворянами, плебейка за его спиной. И вдруг Элайна принялась густыми красками описывать Малику: смазливая, распутная, глупая. Трой смотрел на герцогиню и не понимал, откуда в этом хрупком теле столько яда? А потом понял: таким способом она старается вернуть Адэра на родину.

Дадье приготовился держать бой с теми советниками, кто с завидным упорством настаивал на замене Адэра очередным наместником.

– Благодарю за исчерпывающий рассказ, герцогиня Гаяри, – обратился Моган к дочери. – Можете уйти.

Элайна присела и, метнув взгляд на Троя, покинула зал.

Первым заговорил подобный союзу палки и трости маркиз Патрик Каналь:

– Вчера Адэр сделал плебейку своей дамой. Сегодня усадит её в кресло советника. Завтра сделает ей предложение. А послезавтра привезёт её в Тезар и заставит нас кланяться ей в ноги. Мы хотели пробудить в нём правителя. Пробудили.

– Не надо утрировать, – отозвался маркиз Суан Бархат. – Адэр сделал важный шаг: познакомился с местной знатью. И я не вижу ничего плохого в том, что ему помог человек, который знает этих дворян.

– Мои служанки знают всех в округе, но я не вожу их за собой, чтобы они нашёптывали мне на ухо, чем занимаются мои соседи, – возразил Каналь.

– Адэр не имеет права нарушать наши традиции, – подключился к разговору советник по вопросам госбезопасности.

– Предлагаю сформировать Совет Порубежья и отправить к Адэру, пока он не наломал дров, – подал голос главный финансист.