Вот здесь Вьисендо уже сдержал маску спокойного и вежливого человека, лишь бросив на меня красноречивый взгляд.

— А это мой брат, — невозмутимо ответила Ки. — Я его не стесняюсь.

— Как скажешь, Киаолиан, — кивнул он. — Я приказал приготовить…

— Мы не голодны, — сразу же обрубила она.

— Конечно, но если…

— Мы придём, — кивнула она и посмотрела на дверь, намекая Вьисендо свалить нахер.

Его просить сто раз не пришлось. Одарив её улыбкой и не взглянув на меня, он спокойно вышел из комнаты, закрыв за собой дверь под парой наших недовольных взглядом.

Вот если бы Ки всегда так относилась к нему: презирала и ненавидела, было бы очень круто. Но, к сожалению, она слишком много провела с ним времени. А когда тот вышел, её живот и вовсе жалобно забурлил, из-за чего она посмотрела на него и вздохнула.

— Кушать хочу.

— Ты же отказалась, — напомнил я.

— Да знаю я, знаю… — вздохнула Ки и направилась в одну из прилегающих комнат к её покоям. — Я скоро вернусь.

— Ага…

И я остался один посреди её комнаты.

Большая, больше, чем у некоторых дома. Тут один зал чего стоил, от которого шла тройка ступенек в другую его часть, где стояла громадная кровать со шторами. Повсюду были мягкая мебель, подушки, тумбочки, шкафы с книгами, туалетный столик…

Я пробежался по нему взглядом: сверху донизу он был просто завален косметикой от духов до всяких пудрениц и кисточек. Тут же рядом лежала груда всяких одежд. Я носком подцепил одну: ханьфу из такой ткани, что можно было купить целый дом на деньги, сколько это стоило.

Пройдясь по всему помещению, я вышел на балкон, с которого открывался вид на город.

— Высоко… — пробормотал я, окидывая столицу одной из величайших империй этого мира с высоты птичьего полёта. Дворец был настолько высоким, что его шпили касались облаков, а комната Ки располагалась почти на самом верху.

— Красиво… — пробормотала Люнь. — Представь, каждый раз просыпаться и видеть перед собой такую красоту?

— Быстро надоест, — покачал я головой. — Такой вид нужен лишь для того, чтобы изредка смотреть на него и чувствовать воодушевление. Будешь смотреть на него чаще, и привыкнешь, из-за чего он уже потеряет свою привлекательность.

— Ты прямо-таки философ… — хмыкнула Люнь.

— Ну тут всё просто. Раньше я летал, и для меня это было прямо-таки вау, а сейчас…

Это уже обыденность. Жаль, когда чудо становится повседневностью. Ты перестаёшь его ценить.

Я бросил взгляд и увидел, что балкон шёл почти по всей длине стены этого дворца, и с него был ещё один выход, но уже в другую комнату. Через дверь с окнами я мог разглядеть аккуратный кабинет, где всё было разложено по полочкам, и вещи не валялись на полу. А здесь, как я понимаю, Ки занимается, да?

Я осторожно толкнул дверь и прошёл внутрь, оглядевшись.

Аккуратно. Ничего лишнего, ничего ненужного. Шкафы, тумбочки, стол — всё было создано для работы, сразу видно. А ещё здесь было немало картин. Удивительно, но в комнате Ки картин не было, а здесь были, видимо, для рабочего настроя. Я пробежался по ним взглядом…

Пока не встретился им с Ки.

Нарисованной Ки.

Почему-то я даже и не обратил сразу внимания на огромную картину, что висела напротив стола и занимала всю стену. Малышке Ки было на ней что-то около четырнадцати лет. Юная, уже с улыбкой девушка, которая смотрела на меня со взглядом человека, который мечтает увидеть весь мир. Красиво нарисовали…

— Это не Киаолиан, — раздался голос за моей спиной.

Моя реакция была понятной и мгновенной.

Крутанулся на месте, уже выхватив меч, чтобы через мгновение кончик лезвия был направлен на человека, смерть которому я желал всем сердцем. И сейчас это желание хлынуло мне в голову с новой силой, да такой, что я был готов взреветь и, не думая о последствиях, броситься вперёд. Я даже шагнул вперёд, но остановился благодаря стараниям Люнь, которая рвала мне мозг коготками.

Меня слегка трясло, но тем не менее меч медленно вернулся обратно в ножны в то время, как Вьисендо медленно отпустил рукоять меча, который до сих пор покоился в ножнах. Гнида, специально меня провоцирует же, сука.

— Вижу, ты борешься, — произнёс Вьисендо прохладно. — Это похвально. Но тщетно надеяться, что сможешь контролировать это состояние. Если оно началось, то уже не закончится, пока ты не…

— Мне плевать, — перебил я его, с трудом выговаривая слова. — Ты ведь знаешь, зачем я здесь, верно?

Вьисендо не ответил, медленно прошёл вперёд, обойдя меня по кругу и подойдя к столу, после чего, стоя уже спиной ко мне, произнёс.

— Девушка на картине, которую ты видишь — это моя дочь, Тимо. Ей было тринадцать. Удивительно похожа на Киаолиан, не так ли?

— Её имя Ки, ты, выродок обоссаный, — прошипел я.

— Было Ки, теперь…

— Ты даже не её отец, так что завали хлеборезку.

Вот здесь он сразу не ответил.

— Что ж… здесь правда на твоей стороне. Как бы я ни хотел быть её отцом, она не моя родная дочь. К сожалению, невозможно заменить то, что давно утрачено, — он медленно развернулся ко мне. — И да, я знаю, зачем ты здесь, и не буду скрывать, что наши желания совпадают.

— Тогда чего мы ждём? — прищурился я, уже готовый положить руку на рукоять меча, но удержался. Удержался потому, что сейчас мной рулила только бесконечная ярость и желание убивать.

— Наверное, ответов на свои вопросы. Тебя они никогда не мучали?

— Меня мучает лишь один вопрос, который стоит мне поперёк горла, — ответил я, едва сдерживаясь.

— Что ж, в этом мы, к сожалению, разные. Тебе нужна Ки для своих планов, ты хочешь использовать её, а я…

— Я хочу для Ки только добра, — ответил я со злостью, перебив его.

— Да неужели? — хмыкнул Вьисендо.

— Я глотку порву любому за неё, и ты не исключение, Вьисендо.

— Что ж… — протянул он, — значит, часть наших целей всё-таки совпадает.

— Да неужели?

— И ты, и я хотим Киаолиан лишь добра и безопасности, — ответил он. — Но если я её действительно защищаю, то ты… ты делаешь всё только хуже.

Верил ли я ему? Про его намёк на попытку заменить утраченную дочь Ки? Про желание её обезопасить? Нет, конечно! Потому что передо мной стоял кусок дерьма, которого заботила лишь одна вещь на свете — власть. Ни деньги, ни любовь — власть над всеми остальным. Такие люди всегда будут прикрываться благими намерениями, рассказывать всем окружающим, насколько они пытаются помочь другим, делая грязную работу, но на деле…

На деле им просто по кайфу её делать, чувствовать власть и упиваться слабостью других. Я видел это, видел в той секте, и мне вполне хватило, чтобы понять, что за чмо передо мной сейчас стоит.

И он видел мой взгляд, прекрасно понимал, что я не верю ни единому его слову, однако это его всё равно не остановило.

— Где Уню Люнь Тю? Где твоя хозяйка?

Честно говоря, я охренел с того, что он подумал, что Уню Люнь Тю моя хозяйка. Я едва сдержался, чтобы не переглянуться с Люнь в тот момент, которая охренела не меньше моего.

— Что? Ты бредишь, Вьисендо, у меня нет хозяйки, — фыркнул я.

— Конечно, я так и подумал, — кивнул он и начал обходить меня по кругу. — Естественно, так оно и есть, а щит Уню ты из книжки вычитал, да?

— Может быть.

— Может быть… — протянул он. — Удивительно, что Уню Люнь Тю решила её записать аж в книжку ради… ради чего? Ведь это её личная печать, можно сказать. Придуманная ею или кем-то из её приближённых для целительницы, единственной и неповторимой.

— Откуда мне знать, зачем её записали в книгу? — ответил я максимально холодно.

— Ну не знаю, не знаю… — протянул он, покачав головой. — Где она сейчас, я так понимаю, ты мне не скажешь, верно?

— Не знаю, да и знал бы, хер тебе за щёку, а не информация.

— Боюсь, это будет делать со мной и Киаолиан Люнь Тю, которая придёт сюда. И если ты дорожишь Киаолиан так же, как дорожу ей я, ты ответишь мне на этот вопрос.

— Причём тут Ки? — насторожился я, понимая, что меня ловят на крючок. Но так как мне скрывать было нечего насчёт этой женщины, то и ловить смысла меня не было.