— Значит, тебе всё-таки это интересно, — прищурился он, подойдя к портрету свой покойной дочки, которая явно заждалась батю. — Просто видишь, что получается, Инал или Юнксу тебя звать, мне без разницы. Появляешься ты, такой хороший с праведной местью, знающий грязные приёмы Люнь Тю, а через некоторое время объявляется и она. Удивительное совпадение, не правда ли?

— И?

— Она тебе рассказывала, для чего ей Киаолиан?

— Для чего ей Ки? — недобро спросил я.

— Значит, она решила тебя всё же не посвящать в свои планы. И про Ки, наверное, забыла упомянуть?

— Ты долбан или глухой? Я не имею отношения к Люнь Тю, — повторил я зло. — Зачем ей Ки?

Поверил мне Вьисендо или нет, мне плевать, но я должен был знать, что за проблема появилась на горизонте.

— Ты ведь знаешь, кто такая Киаолиан, не так ли?

— Ну ключ, и что?

— Просто ключ? — хмыкнул он. — Так такой ты считаешь Киаолиан, просто ключом?

— Не имей мне мозги, говори то, что хочешь сказать, — прошипел я.

Вместо ответа он медленно вышел в коридор, оставив за собой дверь открытой, будто приглашая меня за собой. Я вышел за ним следом.

Не знаю, что он задумал, но нам ещё и настоящей Уню Люнь Тю не хватало, которая шастает рядом и ищет меня, если быть точным. По крайней мере, это мне точно известно.

А вот Вьисендо считает, что она ищет конкретно Ки. Почему? Наверное, потому что он не знает, что Люнь неполноценна сейчас, как и не знает, что ей нужна вторая половинка, что сейчас со мной. А я могу не знать полной картины, которая вполне может быть известна этому уроду. В конце концов, откуда-то он ведь знает Щит Люнь, верно?

Мы спустились на пару этажей ниже и вышли в огромный коридор, чьи стены были исписаны картинами прошедших дней или фантазией художника. Какие-то сражения, моменты постройки города и много чего ещё, детали которых терялись на фоне огромных картин. И напротив одного из эпизодов на стене Вьисендо и остановился.

— Значит, ты говоришь, что не знаешь, где Люнь Тю, верно?

— Понятия не имею.

— И не связан с ней.

— Говори, что хотел, Вьисендо. Моё терпение не бесконечно, — предупредил я, но тот насмешливо посмотрел на меня.

— Или что? Убьёшь меня?

— Будешь сидеть и сам разбираться, что нужно здесь Люнь.

— О… Я-то знаю, что нужно Люнь Тю, но этого явно не знаешь ты. К тому же… просто Люнь? Вижу, ты не так плохо её и знаешь, да?

Ну вообще да. Но, видимо, он понял это совершенно по-своему.

— Взгляни на это, — махнул он рукой на стену. — Посмотри на эти картины нашего славного прошлого. На эти сражения, боль и борьбу за жизнь. Столько людей погибло, а ради чего, как ты думаешь?

— Ради веры? Правды? Силы? Власти?

— Свободы, — ответил он спокойно.

А, ну да, свобода… куда же без неё…

— И как, обрели свободу? — спросил я с издёвкой.

— Потеряли, — ответил Вьисендо. — Когда-то мир был другим, мой дешёвый друг. Задолго до меня, задолго до твоей подружки Люнь Тю, задолго до чёрных и белых начал, мир был совершенно иным, удивительным и впечатляющим. Строения достигали самих небес, небо бороздили люди, а земли покрывали дороги. До того момента, пока не началась война. Многолетняя война одного мира, одного народа, одних людей, которых разделила такая простая вещь, как сила.

— Какая сила?

— Которая есть теперь в каждом из нас, — ответил он спокойно. — Одни считали, что это дар богов, который позволят им достигнуть невиданных высот, шаг в будущее, раскрытие привычных границ мира. Другие видели в этом экспансию существ извне, ловушку для доверчивых людей, попытку захватить мир. И люди столкнулись между собой.

— Победили явно не те, кто был против богов.

— Да, победу одержали те, кто решил, что сила богов даст им ещё больше свободы. Но на деле они стали рабами силы. Это история давно прошедших дней, о которой все стыдливо забыли, поняв, что их провели. Но прошлое — это прошлое. Нам остаётся лишь принять его и жить дальше, сохранив то, что осталось, для наших детей, для наших будущих поколений. Однако не все с этим согласны. Как ты думаешь, мой дешёвый друг, что хочет сделать тот, кто уже всё потерял?

— Матч-реванш? — сделал я попытку.

— Утащить за собой всех остальных. Такова природа человека, такова его суть — если ты не можешь что-то победить, то ты пытаешься уничтожить это вместе с собой. Война закончена, кровь пролита, и ничего не вернёт этого, однако остаются те, кто готов добить всё оставшееся, лишь бы отомстить. Те, кто готов пролить кровь заново, лишь бы отыграться, потешить своё самолюбие, и им плевать, сколько жизней это унесёт.

— А ты типа за мир?

— Я пытаюсь сохранить то, что осталось, — коснулся Вьисендо груди ладонью. — Пусть проигравший, но мир, где живут люди, там, где рождается жизнь, там, где у будущих поколений есть шанс обрести счастье. А есть те, кто готов бороться и дальше за свободу, проливая кровь раз за разом. Повторить прошлое ещё раз, лишь бы удовлетворить собственные желания.

— Так ты подстелился под тех, кто вторгся, — выплюнул я эти слова. — И всё ради чего, ради власти?

— Ради того, чтобы у таких, как Мимань и Киаолиан, было будущее, — ответил он. — Ты осуждаешь меня, но взгляни на себя. Я делал страшные вещи, я убивал сотни людей, я в порывах ярости творил страшные вещи, кровь на моих руках не засыхает. Это будет преследовать меня до конца моих дней, и как бы я ни раскаивался, мне придётся жить с этим, и даже так это всё ради того, чтобы люди продолжали жить. Ради того, чтобы равновесие сохранялось. А что ты? Ты прошёл этот путь, убил стольких людей ради чего? Ради… мести? Ради себя любимого?

— Не пытайся выставить меня ублюдком, говна ты кусок, — схватился я за меч, но так и не вытащил его. — Тебе же плевать на других! Ты решаешь проблемы, как тебе удобно, с оттяжечкой, давишь тех, кто тебе не может дать сдачи, потому что такой крутой и сильный. Нравится чувствовать власть? Но едва нашёл соперника по силе, как тут же верещишь, что это всё ради общего блага! Так чего же ты просто не попросил отдать тебе Ки?!

— И тем не менее я сделал это ради того, чтобы спасти миллионы, а ты ради мести. Подставил Мимань, убил столько людей в столице Ёхендхая, тащишь за собой команду, теперь пытаешься втянуть в это Киаолиан, и всё ради того, чтобы отомстить мне. И кто из нас подонок после этого?

— Я не убивал людей лишь потому, что они могут быть опасны.

— И ты бы не выбросил из лодки одного человека, чтобы остальные девять не ушли на дно из-за перегруза? — хмыкнул он, внимательно вглядываясь в меня. — Выбросил бы, не так ли? Так почему ты осуждаешь меня? Лучше спасти то, что ещё можно спасти, чем безрассудно бороться и потерять вообще всё. И такие, как Люнь Тю, её шайка и хозяин, не разделяют моих взглядов. Им нужна Киаолиан. Поэтому я спрашиваю тебя ещё раз, если тебе дорога Киаолиан, скажи, где Люнь Тю. Спаси её жизнь.

— Я не знаю, где Люнь Тю, — ответил я холодно.

Вьисендо долго смотрел на меня, после чего усмехнулся.

— Пусть будет так. Но знай, ты принёс вместе с собой смерть. Мир не лишится ничего, если погибну я, но если они дотянутся до Киаолиан… Все эти смерти будут на твоих руках.

Он развернулся и двинулся в сторону лестницы обратно наверх, когда я задал ему в спину вопрос.

— Что за инициация, которую должна пройти Ки?

— Это чудо, которое заслужил этот мир, — ответил Вьисендо, не обернувшись. — Но ни ты, ни я этого уже не увидим. Пришло время совершенно других людей, и нам среди них нет места.

Глава 364

— Мы это ещё посмотрим… — пробормотал я, глядя ему вслед, после чего посмотрел на стену. — Есть что-то знакомое, Люнь?

Но она смотрела не на стену, она смотрела на меня, будто пыталась что-то разглядеть и не могла.

— Что случилось?

— Эм… ничего, просто… — она отвела взгляд.

— Просто что?

— Ты действительно будешь мстить?

— А тебя тронули его слова?