– А где же наши сундуки? – я обеспокоенно смотрю на Дана, когда осмотр дома заканчивается, краем глаза заметив, как юноша недоуменно хмурит брови.
Я немного волнуюсь, ведь там осталась масса улик, то есть современных предметов, которые в восемнадцатом веке можно было бы воспринять, как магические и волшебные вещи. Но, судя по тому, что в настоящем времени из-за оставленных мной улик, ничего сверхъестественного не произошло, значит, мой муж позаботился о них.
– Никита, будь добр, покажи нам свой кабинет, – Дан снова обращается к молодому человеку.
«Сундуки находятся в кабинете? – я мысленно задаю себе вопрос и сама же отвечаю на него. – Это вряд ли, что бы им там делать. Дан хочет, чтобы я что-то увидела?» – я выжидательно поглядываю на мужа, стараясь прочесть ответ на его лице, но оно остается спокойным и бесстрастным.
– Прошу, – произносит юноша, открывая перед нами дверь в комнату.
Как только мы входим, я сразу же принимаюсь рассматривать интерьер просторного кабинета. Первое, что бросается в глаза, были большие книжные шкафы, доверху заполненные книгами. «Эта коллекция книг всего лишь малая часть домашней библиотеки», – почему-то подумалось мне, когда я читала корешки книг. Кожаный диван с небольшими подушками и два больших удобных кресла удачно расположились вдоль одной из стен кабинета. Классический письменный стол из дерева был расположен вблизи окна, которое украшали шторы из плотной однотонной ткани, а встроенный в стену искусственный камин создавал ощущение уюта и тепла. На полках разместились сувениры, по всей вероятности, привезенные из дальних поездок. На стенах висела картина, изображающая старинный Сангорск. С интересом изучив городской пейзаж, написанный художником, с которым я была хорошо знакома, я перехожу к сувенирам, и тут мой взгляд натыкается на солдатика, одетого в форму настоящей русской армии восемнадцатого века. «А ведь совсем недавно я покупала Никитке точно таких же солдатиков, – тотчас проносится у меня в голове. Перед моими глазами появляется кареглазый, светящийся от радости мальчуган. Он очень обрадовался, когда получил их в подарок», – я с грустной улыбкой смотрю на предмет из прошлого.
– Никита, какой у вас замечательный оловянный солдатик, вы позволите рассмотреть его поближе?
Юноша кивает и спешит вручить мне игрушку.
– У меня набор из семидесяти фигурок, и он сохранился до сих пор, – гордо произносит парень, заметив, что я проявляю к солдатику неподдельный интерес. – Когда-то они были очень популярной игрушкой, и мне посчастливилось получить их в подарок.
– Кто же подарил вам такое богатство? – тихо произношу я, едва сдерживая волнение.
– Одна очень добрая леди, – он снова тепло улыбается, а я с удивлением смотрю на Дана. Он кивает головой и пожимает плечами, словно говоря мне: «Ты же просила позаботиться о них, я выполнил свое обещание».
«Неужели это тот самый Никитка из прошлого, которому я лечила коленку?! Почему он здесь? Что случилось? Никитка меня не узнал, впрочем, это неудивительно. Он был слишком мал, чтобы запомнить, но эпизод дарения отпечатался в его памяти, потому что в восемнадцатом веке такими игрушками могли играть только дети богатых родителей, ребенку из бедной семьи они были недоступны. «Не буду парню тревожить сердце воспоминаниями о доме», – решаю я, продолжая разглядывать солдатика, – все разузнаю у Дана».
– Спасибо, – благодарю я, с трудом скрыв свои эмоции, и вновь умолкаю, мысленно погрузившись в размышления о мальчике и его маме Аксинье. – Он замечательный, – через некоторое время произношу я, и возвращаю сувенир хозяину, с досадой отметив про себя, что мой голос все же дрогнул на последнем слове. Воспоминания снова переносят меня в прошлое, и вызывают в памяти образ тихого мальчика с огромными, не по-детски серьезными глазами. Рана на его коленке воспалилась и, конечно, болела, но он мужественно переносил боль и мои перевязки, которые я делала каждый день. Рана зажила довольно быстро, и мальчуган снова стал играть на улице. С тех пор, завидев Никитку во дворе, я подходила к нему, ласково взъерошивала его каштановые волосы и интересовалась, как у него дела? Во что сегодня играет самый стойкий оловянный солдатик? Мальчик охотно рассказывал мне об игрушках, которые смастерил своими руками. Перед моим мысленным взором возникает солдатик, сделанный из тонкой, плоской палочки с лицом и усами, нарисованными углем. Я улыбаюсь, вспоминая те минуты, и ловлю на себе пристальные, несколько недоуменные взгляды парней, прочищаю горло и делаю вид, что со мной все порядке. Дан молчит, значит, принял мое решение в отношении Никиты, то есть, не бередить понапрасну его сердце воспоминаниями. Уж, если мне нелегко вспоминать о том времени, каково будет ему, когда он вспомнит свою мать. Я украдкой вздыхаю, и молча следую за парнями. Мы выходим на улицу, чтобы познакомиться с территорией усадьбы, которая значительно увеличилась за триста лет. Я с удовольствием отмечаю, что на месте флигеля расположилась закрытая мангальная зона, чуть поодаль от нее находится огромный открытый бассейн, на дальнем дворе построен профессиональный теннисный корт. В парке помимо дорожек для прогулок, проложены беговые и велодорожки, а также оборудованы беседки для отдыха. Мы не спеша прогуливаемся по аллее парка, и я снова чувствую на себе взгляд Никиты. Я смотрю на него, и он тут же отводит глаза в сторону или переводит их на Дана. Я знаю, что он вампир и обладает стремительной реакцией, но и я – девушка не из простых, а потому, и мне удается подметить некоторые нюансы. Немного прогулявшись по парку, мы возвращаемся к дому, где прощаемся с Никитой. Я бросаю взгляд на дом, вновь восхищаясь красотой архитектуры и живописным пейзажем. С улыбкой киваю Дану, который галантно придерживает для меня дверцу автомобиля. Уже собираюсь сесть на сиденье, как слышу, что меня окликают.
– Ариадна, – я оборачиваюсь и вижу Никиту, спешащего к нам с коробкой в руках. Он быстро подходит к машине и протягивает ее мне.
– У меня много таких коробок, но в этой находятся те, что вы подарили мне. Это вы своей щедрой рукой привили мне любовь к коллекционированию.
Я заглядываю в коробку и улыбаюсь, увидев в ней аккуратные ряды оловянных солдатиков, причем, каждая фигурка была заботливо помещена в матерчатый мешочек, чтобы они не терлись друг о друга.
– Ну, раз ты догадался, кто я такая, где же остальные твои игрушки, мой стойкий оловянный солдатик?
У меня снова появляется неодолимое желание взъерошить его волосы, как в детстве, но я вовремя отдергиваю руку. Передо мной уже не ребенок, а юноша, причем возрастом в триста лет. Он, как тот оловянный солдатик из сказки, проделал большой и сложный путь, прежде чем мы вновь увиделись с ним, вот только я не его танцовщица.
– Я очень рад, что встретил вас снова, – с улыбкой говорит он и обнимает меня.
На мои глаза наворачиваются слезы, и я тоже обнимаю его. К нам подходит Дан, обнимает нас за плечи и ведет в столовую, где Никита рассказывает мне все, что произошло в его жизни. Когда в город пришла волна гриппа, они с Аксиньей тяжело заболели, как и многие другие горожане. К сожалению, Дан успел спасти только Никиту, взяв на себя обязанности старшего брата. Мы долго вспоминали о прошедших днях, грустили и улыбались, в итоге просидели до позднего вечера. Домой возвращались уже в сумерках.
– Ты ему очень понравилась, – вдруг говорит Дан, не глядя на меня.
– С чего ты взял?
– Он не сводил с тебя глаз, – Дан хмыкает.
– Никита просто вспомнил меня. По всей вероятности, для него это что-то из разряда фантастики.
– Ага, как бы не так. Это любовь, – утвердительно произносит Дан.
– Ты ревнуешь? – я с удивлением смотрю на него.
– Я? Я похож на ревнивого мужа? Я не ревную, я люблю.
– Я тебя тоже люблю, очень люблю.
Он улыбается, и подмигивает мне.
С наступлением вечера заметно похолодало, и пошел дождь. Мы ехали по извилистой горной дороге с крутыми поворотами, спусками и подъемами. Когда до дома оставался час пути, неожиданно разразилась гроза с сильными порывами ветра.
