Увидев Арвайлера, Счастливчик Эрих хохочет. В его смехе нотка истерии.
Счастливчик Эрих. «Твердое сердце вложил Вотан в мою грудь…» Герр оберст!.. Вы, кажется, спутали отель «Адлон» с мертвецкой!
За ним — горстка уцелевших, фельджандарм с окровавленной головой.
Кабинет Арвайлера. Карта на столе. Несколько офицеров. Среди них Арвайлер и Вернер. В кресле сидит такса.
Вернер. Итак, необходимо всех, кто заподозрен в связи с партизанами, уничтожить или выслать в Германию… Перетрясти солдат вспомогательных частей — поляков и чехов…
Вернер улыбается. Это его победа.
Арвайлер(заметив улыбку, хмурится). Я лично считаю более эффективной вторую часть операции — надо, наконец, выкурить из лесов бандитов-партизан, и прежде всего «Батю». Надо также всемерно усилить охрану авиабазы, чтобы никакой советский десант не смог нам вновь устроить такую варфоломеевскую ночь, как в Серпеевке…
Голоса офицеров. Десант? Разве это был десант? Партизаны!
Вернер. Это был «Батя», опять «Батя»!
Звонит телефон. Арвайлер снимает трубку, вытягивается.
Арвайлер. Господа офицеры! Прошу оставить меня — на проводе фельдмаршал.
Такса встрепенулась, навострила уши.
Все, кроме Вернера, выходят, щелкнув каблуками.
Арвайлер. Яволь, экселенц! Да, мы потеряли около двухсот летчиков. Разумеется, мы несем ответственность — я и оберштурмфюрер, однако это, конечно, не партизаны. Это советский десант. (Кладет трубку.) Вы поняли, оберштурмфюрер, почему это был десант? Десант — зарубите это у себя на носу. Иначе нам с вами не сносить головы. Кстати, теперь, я думаю, вы перестанете строчить на меня доносы — снимут меня, снимут и вас!
Вернер(помолчав, с циничной усмешкой). По рукам! А вы говорили, что мы не сработаемся!
Завывают сирены.
Арвайлер. Опять! В убежище!
Падает снег. Из авиагородка по зимней дороге выезжают грузовики с солдатами в масккостюмах, бронетранспортеры и вездеходы, побеленные легкие танки. На грузовиках везут прожекторы.
Сзади на подводах — полицаи, среди них — Костюк и Терех.
Терех. Слыхал?.. Фюрер выступил по радио и сказал: «Вы можете быть спокойны — никто не заставит нас уйти из Сталинграда».
Костюк. А я и так спокоен.
Над колонной проносятся двухфюзеляжные «фокке-вульфы» разведчики. У выезда стоят остающиеся на базе солдаты, рабочие вспомогательных частей. Среди них Ян Маленький, Ян Большой, Вацлав.
Мимо них проезжают подводы с полицаями. Костюк смотрит на Яна Маленького, хмурится.
Из окна кабинета Арвайлера глядят вслед карателям Арвайлер и Вернер. Вернер в шинели с бобровым воротником, в фуражке с прикрепленными к ней наушниками.
Арвайлер. Я дал вам все, что обещал…
Вернер. А я обещаю вам голову «Бати».
Арвайлер. Но зачем вам понадобились мои прожекторы?
Вернер. Новая тактика вашего покорного слуги. Наши передовые отряды зажали партизан «Бати» в небольшом лесу. Вокруг леса мы расставим эти прожекторы, чтобы «Батя» не прорвал ночью наше кольцо.
Входит денщик с солдатским котелком и пайкой хлеба для коменданта, блюдом с аппетитным бифштексом для таксы.
Арвайлер. Не хотите ли откушать со мной? Войска вы успеете догнать…
Вернер(недоуменно смотрит на котелок). Что это? Герр оберст, такой гурман — на диете?!
Арвайлер(торжественно). На той же диете, оберштурмфюрер, что и доблестная армия Паулюса. Это диета солидарности. Желаю удачи!
Вернер(натягивая перчатки). Кстати, что слышно от вашего сына — он ведь под Сталинградом?
Арвайлер(беря портрет со стола), Можете поздравить счастливого отца — мальчик награжден Золотым германским крестом.
Вернер. От души поздравляю!..
Снег покрывает развалины бывшего ДК и бывшего казино. Развалины опутаны колючей проволокой.
Осторожно, стараясь остаться незамеченной, хотя здесь и пусто, под колючей проволокой проползает Аня.
Она быстро скрывается среди развалин.
Полуразрушенная лестница. Сквозь перекрытия проглядывает мглистое небо.
Аня быстро и уверенно пробирается среди развалин.
Ветер шевелит старой афишей «Трактористы».
Аня проходит мимо нее, грустно улыбается довоенным воспоминаниям.
Она скрывается среди развалин.
Идет снег.
Мимо развалин идет Венделин. Останавливается, закуривает. Оглядывается. Никого.
В проломе расколотых стен мелькает фигурка Ани.
Венделин идет ей навстречу.
Аня подходит.
Венделин. Неосторожно!.. Остались следы.
Аня. Снег. Через пять минут заметет.
Венделин(посмотрел вверх, улыбнулся). Предусмотрительно. Есть сведения — данные о последней бомбежке.
Аня(отрицательно качает головой). Все еще нет связи. «Батя» с бригадой точно сквозь землю провалился. Неужели?..
Венделин. Привозят много раненых карателей.
До них доносятся звуки солдатского марша.
Вслед за маршем грохот танков, тарахтенье машин.
Аня. Вернулись каратели! Иди, Венделин, скорее узнай все!
Арвайлер и Вернер сидят за столом. Вернер старается держаться спокойно. Арвайлер подавлен. Он не сводит глаз с портрета сына на столе. На портрете траурная лента.
Вернер. Официально — мы их уничтожили, неофициально — рассеяли и загнали так далеко, что они долго не посмеют здесь показаться.
Арвайлер(резко). За что же вас повысили в чине?! Обер… простите, неужели они неистребимы, гауптштурмфюрер?
Вернер. Я знаю только один способ. Вычерпать воду из моря, и тогда рыба останется на дне. Поселок сжечь, всех русских уничтожить, иностранных рабочих прогнать!
Арвайлер. И остановить всю работу? Ваша «мертвая зона» и так лишила меня рабочих резервов. А на базе не стало спокойнее. Листовки «Бати» по-прежнему проникают в Сещенск!
Вернер. Вы не позволили мне довести дело до конца. (Дверь в комнату открывается. Денщик впускает таксу.)
Арвайлер. Кроме вас, гауптштурмфюрер, это единственное существо, которое входит ко мне без доклада… Нужна тотальная мобилизация, а не тотальное уничтожение на базе. Или вы не слышали о Сталинграде?
Вернер. Прорвался Паулюс?
Арвайлер. Армия фон Паулюса капитулировала!
Вернер. Сохрани бог Германию и фюрера!
Пауза. Вернер смотрит на портрет сына Арвай-лера.
Вернер. Я хотел выразить вам свое соболезнование…
Арвайлер(вставая). Идите!
Арвайлер, кусая губу, подходит к окну, смотрит на втягивающиеся в авиагородок обозы карателей.
В задних санях лежит раненый полицай Костюк.
Большой плакат на доме управы — краснорожий парень наигрывает на балалайке. Подпись: «Приехавшие в Германию будут обеспечены всеми видами хорошей жизни». Рядом другой плакат — портрет Гитлера с надписью: «Фюрер вас любит!»
Плач. Вразброд играет духовой оркестр. Вальс «На сопках Маньчжурии». Плачут, стоят у помещения управы старые женщины и старики. Плачут те, кого проводят мимо них.
Фельджандармы подталкивают отстающих. Они скользят. Гололедица.
Фельджандарм(оркестру). Веселую давай!
Оркестр начинает краковяк.
Неподалеку, у дома Ани, стоят, кутаясь в платки, провожая глазами ушедших, озабоченная Аня и заплаканная Люся.
Люся(деревянным тоном). У Некрасовых младшая повесилась… А старшая еще осенью так обожгла себя лютиком, что до сих пор в язвах. А где сейчас этот лютик достать?
Аня. Вот что, Люська. Тебе нужно скрыться.
Люся. Куда? Связи с «Батей» все нет?
Аня. Нет… Подумаем. Оставаться нельзя.
Люся. А ты?
