Однако, здесь были и другие предметы восторга и восхищения, требующие его немедленного внимания: причудливо изогнутые подсвечники в форме змей и чайник, похожий на китайскую утку, из открытого клюва которой должен был изливаться чай. Каким скучным и бесформенным по сравнению казался чайник из детской! И был резной ящик сандалового дерева, плотно набитый ароматной ватой, а между слоями ваты лежали маленькие медные фигурки, быки с горбатыми шеями, павлины и тролли, восхитительные для зрения и осязания. Менее обещающей на первый взгляд казалась громадная квадратная книга в простом черном переплете; Николас бросил в нее взгляд, и, о счастье!, она была полна цветными картинками птиц. И каких птиц! В саду и на тропинках, по которым его водили на прогулку, Николас встречал некоторых птиц, самыми большими из которых были редкие сороки или лесные голуби; здесь же были цапли и кормораны, коршуны и туканы, кривоклювые попугаи и хвостатые индюки, белые ибисы и золотые фазаны, целая портретная галерея невероятных созданий! И как раз тогда, когда он восхищался расцветкой мандаринской уточки и придумывал ей историю жизни, голос его тетушки, резко выкрикивающей его имя, донесся из сада. В ней зародились подозрения по поводу его длительного исчезновения и она пришла к заключению, что он перебрался через стену позади тента над порослью лилий; теперь она занималась энергичными и весьма безнадежными поисками его среди артишоков и кустов малины.

"Николас! Николас!", вопила она, "Выходи отсюда немедленно. Не пытайся прятаться, я все время тебя вижу!"

Наверное впервые за двадцать лет в комнате для рухляди кто-то улыбнулся.

Вдруг гневные повторения имени Николаса прервались воплем и криками, чтобы кто-нибудь скорей пришел. Николас закрыл книгу, аккуратно положил ее на место в углу и стряхнул на нее немного пыли с соседней стопки газет. Потом он выбрался из комнаты, запер дверь и возвратил ключ на то место, где его нашел. Когда он вышел в большой сад, тетушке все еще выкрикивала его имя.

"Кто зовет?", спросил он.

"Я", донесся ответ с той стороны стены, "разве ты меня не слышал? Я искала тебя в крыжовнике и соскользнула в цистерну для дождевой воды. К счастью, здесь нет воды, но бока скользкие и я не могу выбраться. Принеси маленькую лестницу из-под вишневого дерева..."

"Мне сказали, чтобы я не заходил в крыжовник", быстро ответил Николас.

"Я сказала, чтобы ты не заходил, а теперь говорю, что можно", донесся весьма нетерпеливый голос из цистерны для дождевой воды.

"Твой голос не похож на тетушкин", возразил Николас, "ты наверное Зло, которое искушает меня не повиноваться. Тетушка часто говорит мне, что Зло искушает меня и что я всегда поддаюсь. На этот раз я не хочу поддаваться."

"Не болтай чепухи", сказала пленница из цистерны, "иди и принеси лестницу."

"Будет ли к чаю крыжовный джем?", невинно спросил Николас.

"Конечно, будет", сказала тетушка, решив про себя, что Николас не получит ничего.

"Теперь я точно знаю, что ты - Зло, а не тетушка", радостно прокричал Николас, "когда вчера мы попросили у тетушки крыжовного джема, она сказала, что ничего не осталось. Я знаю, что есть еще целых четыре банки в шкафу в кладовой, потому что я посмотрел, и конечно ты знаешь, что он стоит там, но она не знает, потому что скзала, что ничего не осталось. О, Дьявол, ты себя выдал!"

Охватывало необычно роскошное чувство от возможности говорить с тетушкой, словно говоришь с самим Злом, Однако Николас с детской проницательностью понимал, что подобной роскоши нельзя слишком потворствовать. Он с шумом удалился, и только кухарка в поиках пертушки спасла в конце концов тетушку из цистерны для дождевой воды.

Вечернее чаепитее проходило в страшном молчании. Когда дети приехали в Джегборо, прилив был на максимуме, поэтому не осталось песка, где можно поиграть - обстоятельства, которое тетушкапросмотрела в спешке организации своей карательной экспедиции. Теснота ботинок Бобби оказалала катастрофические последствия на его настроение, и в целом дети не смогли сказать, что им было весело. Тетушка хранила мертвое молчание того, кто пострадал от недостойного и незаслуженного заключения в цистерне для дождевой воды в течении целых тридцати пяти минут. Что до Николаса, то он тоже был молчалив в сосредоточенности человека, которому есть о чем подумать; вполне возможно, рассудил он, что охотник сможет убежать со своими псами, пока волки будут пировать пораженным оленем.

*********

Открытое окно

"Моя тетушка сейчас сойдет, мистер Наттель", сказала весьма хладнокровная девушка лет пятнадцати, "а пока вам придется смириться со мной."

Фремтон Наттель попытался сказать что-нибудь правильное, чтобы должным образом польстить племяннице в данный момент, но без того чтобы недолжным образом расстроить тетушку, которая сейчас придет. Про себя он более обычного сомневался, смогут ли эти формальные визиты к целому ряду полных незнакомцев способствовать успокоению нервов, которым он предположительно занимается.

"Я знаю, как это будет", сказала его сестра, когда он готовился мигрировать в сельское убежище, "ты похоронишь себя там, ты не будешь разговаривать ни с одной живой душой, и от хандры твои нервы станут еще хуже, чем были. Я просто дам тебе рекомендательные письма ко всем, кого я там знаю. Некоторые, насколько мне помнится, весьма милы."

Фремтону хотелось знать, входит ли миссис Сэпплтон, леди, которой он представил одно из рекомендательных писем, в разряд милых.

"Многих ли вокруг вы знаете?", спросила племянница, когда рассудила, что у них достаточно долго продолжалось молчаливое духовное общение.

"Ни души", ответил Фремтон. "Понимаете, моя сестра несколько лет назад останавливалась здесь у приходского священника, и она дала мне рекомендательные письма к нескольким местным жителям."

Последнее замечание он сделал тоном явного сожаления.

"Значит, вы практически ничего не знаете о моей тетушке", продолжала хладнокровная молодая леди.