Ким кивнул и опустился на второе кресло, принесенное мальчишкой из недр поселка. Беседа обещала быть долгой и неспешной.

– Я не представляю такого, доктор, а он это видел. Абсолютная темнота космоса и наше Солнце – как искра, а вокруг безграничное кладбище мертвых комет, огромных как целые миры. Их корабль провел там почти год, изучая до того невидимую часть нашей Солнечной системы. Их было семеро и среди них тот, чье имя мы стараемся не упоминать, тот, кто совершил роковую ошибку в навигации. Корабль пострадал от столкновения с Потоком, а Портман выжил и смог сам ликвидировать утечку воздуха. Но починить корабль и вернуться домой он не мог. Один на искалеченном пустом корабле так далеко от дома и солнца – что нам и представить нельзя. Он провел там восемь лет. Восемь долгих лет в попытках починить двигатели и проложить обратный курс.

– У вас сохранились копии судового журнала?

Уно пристально взглянул на Кима сквозь очки и усмехнулся.

– У нас сохранился сам журнал. И много еще такого, чего нет в ваших музеях. Кроме дневника капитана Портмана. Я подавал не одно прошение…

– Быстро у нас на Земле ничего не делается, – уклончиво заметил Ким. – Наберитесь терпения и верьте в лучшее.

– Только и приходится. Вы не откажетесь взглянуть на наш музей?

– Охотно.

– Тогда сразу после чая. Да, это мы зовем чаем, – Уно засмеялся, разливая зеленоватый настой по пластмассовым чашкам.

– Однажды он высадился на комету. Сам. Он понял, что потери воды и атмосферы слишком критичны и на обратную дорогу не хватит ни того ни другого. С помощью грузового челнока он опустился на одну из комет и провел там почти неделю, заготавливая лед. То была героическая неделя без сна и отдыха. Мы часто представляем на наших пятничных встречах как капитан Портман сидел на ледяном утесе в призрачном свете далекого солнца и выискивал на небе дом. Любой из нас отчаялся бы или сошел с ума. Кстати, доктор, конечно, сегодня не пятница, но мы планировали собрание в честь вашего прибытия и годовщины Обратного Пути. Вы не хотели бы?..

– С радостью!

Чай был не так уж плох. Немного отдавал водорослями, но скорее всего из них его и делали, экспериментируя с ферментацией. За второй чашкой Уно долго рассказывал о проблемах колонии: перебоях с поставками воды и запасных частей для ремонта, плохой связи, неурожае, болезнях и подготовке к большому празднику. Главным вопросом, беспокоившим его было бесплодие.

– У нас четыре пары в поселке, четыре семьи. Последнюю свадьбу мы праздновали месяц назад и по этому случаю смастерили из запасных блоков отдельный домик вроде этого за теплицей. Но эта напасть… Скорее всего последствия космической амнезии, но мы все надеемся, что это лечится. Поселок без детей, доктор, лишен того счастья, которое должно быть в любом поселении.

– Я осмотрю всех и дам рекомендации, – пообещал Ким.

Глаза старика засверкали радостью.

– Еще чаю, доктор?

***

Вечер был даже веселым. За долгий месяц перелета от Базы к Весте Киму до смерти надоели припасенные сериалы и разговоры об очередных поломках с Ирой и другими. Сейчас, наблюдая за сценками, разыгранными с помощью нехитрого реквизита и отточенного до мелочей сценария, он думал о том, что жизнь здесь на окраине пояса астероидов не лишена своих странных радостей и своих героев.

Парнишка Ундеви страшно нервничал. Он играл капитана Портмана, его высадку на Каллисто во время обратного пути. Там ему удалось найти обломки старого исследовательского зонда и починить систему связи. Ундеви стоял в плаще из целлофана на утесе из пустой коробки и смотрел на водопад – поток жидкого аммиака, падающий в озеро. Огромный Юпитер был нарисован прямо на стене.

– Одна из самых захватывающих историй, – шепнул Уно, наклонившись к Киму. – Немного приукрашенная. Полагаю, что никакого водопада не было, но вот озеро очень даже может быть. И зонд. Его обломки есть в нашем музее. Вы видели?

Экскурсия в музей была час назад. Действительно впечатляло, сколько можно сделать усилиями небольшой группы людей и с помощью безграничной любви к основателю колонии.

– Наш главный экспонат там, – говорил Уно и показывал вверх, где бесшумно летел по орбите Весты гигантский мертвый корабль. – «Астра», ионный исследовательский корабль капитана Портмана. – Вы бывали на нем, доктор?

– Однажды.

Старик поджал губы.

– И я хотел бы. И каждый из нас. Наверное, там все сохранилось как тогда, в последний день перед тем, как напитан Портман достиг орбиты Земли. Его кресло, мониторы, термос. Та рубка, в которой он слышал Голос звезд – неизвестный радиосигнал из других миров, когда он пересекал орбиту Нептуна.

– Когда-нибудь…

– Когда снимут карантин? Не утешайте меня, доктор, у знаю, насколько опасна космическая амнезия. Иначе капитан Портман не основал бы эту колонию для таких как мы. Он отдал все, что ему причиталось за завершение экспедиции на основание нашего поселка. Прежде чем исчезнуть навсегда в новом рейсе к другим мирам.

Ким кивнул, украдкой взглянул на морщинистое лицо Уно, на огромный портрет на стене, на свои руки.

– Как вам спектакль?

Голос Уно выдернул его из раздумий.

– Это потрясающе!

– Они начали готовиться едва узнав, что вы прибудете к нам. После ужина еще посмотрим историю о встрече с блуждающим астероидом. Ее ставили самые младшие, не судите строго, – Уно улыбнулся.

– Разумеется. Вы не против, я отойду на несколько минут?

В поселке было тихо, безлюдно. Все собрались в столовой, а покинутые домики смотрели на Кима пустыми окнами. В темном небе очередной виток завершала полуразрушенная «Астра». Ким нацепил шлем, наладил связь.

– Ира, ты тут?

– Куда же я денусь? У меня дежурство. Остальные дрыхнут давно. Как там дела?

– Они умирают.

Из эфира донесся сдавленный смешок.

– Клоны долго и не живут. Пять-шесть лет и все. Они даже не настоящие люди.

– Прекрати.

– Что, проникся местным колоритом? Ты что, забыл? Они все – неудачная копия этого придурка Портмана, только разного пола и возраста. Он успел наштамповать их в корабельном репликаторе для трансплантационных органов чтобы с ума от одиночества и скуки не свихнуться на обратном пути. Пронумеровал и беседовал с ними о жизни, изредка добавляя в коллектив новых. Если бы его не перехватили в Поясе и не сняли с корабля, до Земли он привез бы личную маленькую армию. Сейчас в психушке у него полно собеседников, но он иногда этих вспоминает.

Ким вздохнул.

– Чего замолк? Расстроился, что ли? Через два-три года от них ничего не останется. Закроем этот «санаторий» и сдадим в утиль корабль вместе с музеем. Хорошо, что этим чудикам память успели почистить прежде, чем отселить в поселок. Иначе ты торчал бы целый день в колонии психов. Как там, они все еще болтают о космической амнезии?

– У них тут лекарств и воды мало. Можешь добавить в груз завтра?

– Не вопрос. А сам что возвращаться не собираешься?

Ким ответил не сразу.

– Подожду груз. Проверю, чтобы все было в порядке.

– А, хорошо. Не скучай там.

И снова повисла тишина. Ким долго смотрел на заваливающийся за горизонт остов корабля, на немерцающие звезды. Наверное, в такой тишине можно услышать тот Голос Звезд, даже без радиостанции. На что он, интересно, похож?

– Доктор? – Уно стоял в дверном проеме и опирался на трость. – Вы идете? Не начинаем без вас, а мальчики уже готовы.

– Да, конечно, – Ким улыбнулся и положил шлем на край неровно обтесанного камня. – Уже иду.

Я взобрался на утес, долго смотрел на особенно яркий закат, протянувший бордовую дорожку по спокойному мелкому морю. Хорошее место для маяка, просто идеальное. Скорее всего, тут его и поставили бы если бы в этих океанах был хоть один корабль. Но теплые моря Венеры не знали мореходов в прошлом и не узнают никогда. Если не считать кораблем слегка покачивающийся на воде остов города-дирижабля, большая часть которого скрыта в глубине.