Что-то лопотала уборщица. Вероника, не обращая внимания, бросила ей: «В пирожном яд! Не трогай», – будто малого ребенка пугала, а сама начала набирать номер, написанный против имени «Наталья».

Восемь, девять…

– Наташе Софья звонила, не берет, – сказала уборщица, имя которой тоже наверняка было в списке. Из тех, которые с разбегу не прочтешь, их таких было два. А третья – Наталья.

– Угу. Не берет, только дает, – буркнула Вероника. – Два, семь… Вован, падла! – взвыла она.

Телефон в руке завибрировал, из «шторки» сверху вывалилось уведомление с именем и фотографией звонившего. Вероника потянулась к кнопке сброса, но в последний миг передумала. Вспомнила, что Вован, вообще-то, следит за убийцей. Рявкнула:

– Что?

– Вероника, он уходит.

– Куда уходит? – обалдело спросила Вероника.

– К машине, наверное. Куда же еще.

– Задержи его!

– Как?

– Блин! Как хочешь, найди способ! Это убийца. Ильичев не умер, он убит.

– У… – Вован поперхнулся. – Вероника, ты с ума сошла?

– Вован, твою мать! – взревела Вероника. – Ты же Неон, супергерой! Сделай что-нибудь.

– Но…

Вот теперь – сброс. Вована главное – грамотно замотивировать, тогда он горы свернет. Споет преступнику, спляшет, «Слово о полку Игореве» расскажет наизусть. На худой конец, заболтает насмерть. Кольнула неприятная мысль, что она заставила друга противостоять убийце… Но ведь это – убийца-отравитель, а не маньяк с ножом! Не наркоман-грабитель на бензоколонке. Успокоив себя так, Вероника набрала номер Наташи до конца и ткнула вызов.

«Аппарат вызываемого…»

– Дерьмо! – рявкнула Вероника.

Бросилась назад, к мойке. Схватила пирожное, стараясь держать его только через салфетку, бросила подозрительный взгляд на уборщицу, которая так и застыла над кружкой с чаем.

– Больше нет?

– Нету.

– Отрава. Яд. Этот… Ильичев отравился, умер!

– Нету больше. Наташа взяла.

Женщина для убедительности помотала головой и отвернулась. И не понять, врет или нет…

Выскочив из подсобки, Вероника налетела на следователя.

– Девушка. Опять вы?! – нахмурился он. – Что вы тут…

– Вот! – сунула ему под нос пирожное Вероника. – Это то, что Ильичев ел перед смертью. Какая-то Наташа, уборщица, унесла остальные. Ее номер недоступен, нужно узнать адрес и послать кого-нибудь к ней домой! Хоть участкового, чтобы она ни в коем случае не успела их съесть. А убийца, тот, кто отравил пирожные, – внизу, он пытается скрыться!

– А вы кто? – заинтересовался следователь.

– Я работу вашу делаю! – сорвалась на крик Вероника. – Человек может погибнуть, а убийца – сбежать! Может быть, вы хоть немного пошевелитесь?!

Следователь машинально взял у нее пирожное. Хорошо, если так же машинально от него не откусит.

– Задержите его хотя бы! – крикнула Вероника.

Ей было физически больно смотреть на лицо следователя и ощущать, как медленно и не в ту сторону крутятся шестеренки у него в голове. Дверь на лестницу оказалась рядом, Вероника бросилась туда. Понеслась, перепрыгивая через ступеньки. Слабо-слабо брезжила мысль: «А что я буду делать, когда окажусь на парковке?»

Серьезно – что? Врезать этому Живчику? Призвать к ответу? Пообещать кару небесную? Н-да, в плане однозначно присутствуют серьезные пробелы. Начать с того, что и плана-то никакого нет…

Вероника выскочила на улицу, понеслась к парковке и уже издалека с облегчением заметила, что Живчик еще там. Впрочем, облегчение быстро сменилось тревогой, когда послышался удар и после этого – громкий вопль Вована, исполненный поистине шекспировского трагизма.

Вероника прибавила ходу, обогнула несколько автомобилей и замерла, тяжело дыша.

Картина была неоднозначной. Живчик стоял, не то наполовину загрузившись в потрепанный «Логан», не то наполовину выгрузившись из него, и, раскрыв рот, смотрел вперед и вниз. Перед капотом, чуть ли не под колесами, валялся на асфальте Вован, держась за левую лодыжку. Вокруг него сверкали на солнце осколки разбитой фары.

– Меня сбили! – выл Вован. – Наезд на пешехо-о-ода! Лишение пра-ав!

– Да я даже не тронулся! – Живчик пальцем указал на Вована. – Этот псих просто подошел и разбил мне фару, сделайте что-нибудь!

То, что призыв «сделать что-нибудь» относится не к ней, Вероника поняла, как только мимо нее быстрым, уверенным шагом прошел парень в полицейской форме. Не следователь, похожий на Никитина, а другой.

– Руки покажите, пожалуйста, – обратился он к Живчику – с вежливостью, от которой кровь в жилах леденела.

Живчик побледнел, но руки медленно поднял.

– Хорошо, молодец. Давай, вот так.

Вован, почуяв, что ветер задул в правильную сторону, голосить перестал. Полицейский ловко застегнул наручники на запястьях Живчика. Сурово спросил:

– Запрещенные вещества, оружие имеются? Лучше сейчас сдать, добровольно. Зачтется.

– Да нет у меня ничего, вы с ума сошли?! – воскликнул Живчик.

Для убийцы он вел себя чрезвычайно хладнокровно. Безупречно разыгрывал полнейшее недоумение.

– Все так говорят, – вздохнул полицейский. И принялся сноровисто хлопать Живчика по бокам.

К машине подошел запыхавшийся следователь – отстал, видимо, и от Вероники, и от молодого коллеги. Он все еще держал в руке салфетку с пирожным. Слава богу, хоть не надкусанным. Вероника перевела дыхание и спросила:

– Вы нашли Наташу?

– Кого? – бросил на нее короткий взгляд следователь.

– Наташу, уборщицу! – мгновенно вновь закипела Вероника. – Она же отравится, пока вы тут…

– К Наталье Кругловой едет патруль, – отрезал следователь и шагнул вперед, к машине. – Так, а здесь у нас что? Сань?

Опер Саня показал ему мятый пустой пакетик с защелками, извлеченный из кармана Живчика. Внутри явно раньше хранилось что-то белое и порошкообразное, пакет был все еще пыльным. Живчик уставился на него с изумлением.

– Я не знаю, что это! Это не мое!

– Все так говорят, – весело повторил Саня. – Веришь – сколько лет на службе, и хоть бы один сказал: «Мое»! А что – этого я пока тоже не знаю. Но, по опыту, мел и стиральный порошок при обыске нечасто попадаются.

Следователь кивнул:

– Вызывай наряд. В отделение его, оформляйте. И этих тоже, как свидетелей. Будем разбираться.

– Я – жертва! – возмутился Вован, который уже стоял, опираясь на капот машины Живчика.

– Жертву – тоже в отделение. Чувствую, мне сегодня роман в десяти томах писать придется. А ведь обещал жене не задерживаться. Эх…

Отделение находилось неподалеку, ехали едва ли десять минут. «Вот почему полиция прибыла так быстро», – подумала Вероника. По дороге она пыталась выспросить, что там с Ильичевым и Натальей Кругловой, но старший полицейский, назвавшийся капитаном Долининым, резко ее оборвал, сообщив, что вопросы здесь задает он. Разговаривать с Вованом, которого посадили в ту же машину, Долинин тоже не позволил.

Вероника, подумав, достала телефон. Быстро отстучала Вовану сообщение: «Не говори, что ты блогер! Полиция вашего брата терпеть не может. Мы с тобой – коллеги, работаем в фирме по продаже электроинструментов. – До знакомства с Тимофеем она действительно работала в такой фирме. – Ты – менеджером, я – маркетологом. А все остальное расскажешь, как есть. На съемки мы попали благодаря Агнии. Когда вышли на улицу, увидели подозреваемого, и я попросила тебя за ним последить. Все понял?»

Телефон Вована пиликнул. Вован посмотрел сначала на экран, потом, удивленно – на Веронику. Начал:

– А…

– Бэ, – сквозь зубы прошипела Вероника. Толкнула Вована коленом и прижала палец к губам.

Больше Вован, слава богу, голос не подавал. Уставился на экран. Прочитал сообщение и написал: «Понял». Вероника кивнула. Откинулась назад. Телефон в руке пиликнул. Что еще? Вероника посмотрела на экран.

«Я не расскажу им о наших отношениях».