– Да, – прошептала она одними губами, опустив глаза, – и рыцарям иногда нужно снимать доспехи. Слишком тяжелые они, и в них так трудно дышать.

Но карты сказали, что этот рыцарь рядом, что он постоянно в ее жизни, а это было не так. Она не знала, где он, в последний раз она видела его в Праге, и было это 5 лет назад. Но она чувствовала его, это она не могла отрицать, после той встречи на мосту она поняла, что роза у нее в груди на самом деле – компас, радар, подсказывающий направление, настроенный только на одного человека. И как только этот человек появлялся в зоне покрытия радара, он начинал подавать сигналы. Значит, он где-то рядом, всегда поблизости, подумала Фатима, и если я не вижу его, это не значит, что его нет. Простая детская логика, но сердцем и душой она знала – она права, это странное чувство в груди говорило ей две вещи: первое – он где-то рядом, второе – он думает о ней. Вот почему карты показали его так близко и вот почему предупреждали, что она не должна отказываться от него. Пока их чувства взаимны, этот волшебный радар в груди будет работать, но как только кто-то один оборвет эту связь – всё прекратится.

Ей вдруг стало страшно, она испугалась. То, что было между ними, эта странная связь, она была такой хрупкой и в то же время такой сильной, что преодолевала расстояния и время, но одна ее неосторожная мысль – или его – могла всё разрушить. Чудесам не надо искать объяснения, их не надо понимать, вспомнила она слова только что ушедшей дамы, их надо просто принимать.

– Похоже, у меня уже не осталось выбора, – прошептала Фатима.

Но выбор был, и она сама это знала. Карты показали ей возможности. И только ей судьба на особых условиях предоставила два варианта развития событий. И может, как плату за ее службу, судьба позволила ей выбирать. Очередная издёвка, разозлилась вдруг Фатима, тебе оказывают милость, заставляют выбирать между двумя страхами, о, какое счастье! Жить иногда так же страшно, как и умирать, и когда выбор сделать трудно, почти невозможно, тогда судьба вдруг предоставляет тебе такую привилегию. Уж лучше бы ткнула носом в выбранный финал, как делает это обычно. Почему-то раньше она не спрашивала, хочет ли Фатима потерять семью, остаться сиротой, хочет ли она скитаться по жизни, как призрак. А может, она хочет встретить красивого и интересного мужчину, когда почти убедила себя в том, что убила в себе способность любить, что будет одиночкой до конца? А почему бы не спросить ее, хочет ли она возиться со случайно оказавшимся на яхте малышом, хочет ли убить его мать и оставить его сиротой, как когда-то оставили ее? Почему, черт возьми, ничего подобного у нее не спрашивали?! А теперь вдруг оказывается, что ей дают право выбора?!

– Пошла ты к черту! – прошипела Фатима, – к черту! Проклятая карга! Ненавижу!

Чувства захлестнули ее, она была совершенно сбита с толку, всё смешалось в ней, и она поняла, что больше не может удерживать всех демонов, живущих в ее душе, они просто разрывали ее на части. И тогда она упала на колени, обхватила себя руками и закричала в темное небо. Волны и ветер заглушили ее крик, но он остался в мире, понесся по нему вместе с ветром, потому что шел из самой глубины души, и в этом крике была вся ее боль и надежда, страх и одиночество. Это кричала ее душа, умирая или вновь рождаясь, потому что мир – колесо, и конец – это всегда новое начало.

9

А на другом конце страны тот, о ком думала Фатима, дремал в шезлонге на балконе своего номера. Теплый ветерок едва шевелил его черные волосы. Когда он спал, он был похож на ангела. Он много работал, да еще и приглядывал за мальчиком, оставшимся дома без матери, так что приятный легкий сон быстро захватил его в свои объятия. Вокруг было тихо, утро здесь начиналось позже, люди ведь приехали отдыхать, и гуляли все ночи напролет, так что никто не тревожил его сон. Балкон его номера выходил прямо на море и зеленый парк отеля, пустой и тихий в этот час, и он любовался этим видом, думая о ней, а потом незаметно уснул. Может, ему бы даже что-то и приснилось, потому что он быстро соскальзывал в глубокий сон, такой необходимый его усталому разуму, но вдруг налетел порыв ветра, и солнечную тишину утра разорвал крик. Отчаянный и громкий, он заполонил собой весь мир. Пророк вскочил, его глаза распахнулись, он был напуган, сердце билось, как молот в груди. Что это было, спросил он себя, кто кричал? Он стал оглядываться в поисках того, вернее, той, что кричала. Да, это была женщина, теперь, немного придя в себя, он уже это осознал. И как она кричала! Такого отчаяния и одиночества он никогда не слышал ни в чьем голосе.

Пророк подошел к ограде, свесился, посмотрел во все стороны, но парк был абсолютно пустым, ни души, только птицы стрекотали в деревьях. Но крик был, я его слышал, говорил он себе, хотя ничто в окружающем его мире не указывало на то, что с кем-то что-то было не в порядке. Может, кто-то кричал в номерах? Он прислушался, но в отеле было так же тихо, никакой суеты, никаких хлопающих дверей или возбужденных голосов. Может, мне это приснилось, подумал он, опираясь руками о заграждения балкона и задумчиво глядя на зеленые кроны деревьев и синее море за ними, такой крик не остался бы незамеченным, слишком… слишком страшным, да, страшным, это именно то слово, был этот крик. Или я опять переутомился, со вздохом признал он, глядя на безмятежно спокойное утро вокруг, здесь у всех было всё хорошо, и никто не кричал. Разве что его усталый мозг, требующий нормального сна в кровати.

Он уже почти убедил себя в том, что это был сон, последствия переутомления, когда увидел старика в соломенной шляпе со шлангом, что-то бормоча под нос, он протягивал зеленый шланг через клумбы, стараясь не повредить цветы. Пророк видел его и раньше, этот садовник всегда строго в одно и то же время поливал цветы и ухаживал за этим сектором парка.

– Извините, – окликнул его Пророк, – вы давно здесь?

Старик удивленно вскинул голову, в это время обычно все еще спали, да и не привык он, чтобы его замечали, обслуживающий персонал, если он непосредственно не связан с нуждами отдыхающих, всегда для них невидим. Но он узнал этого молодого человека, ему всегда не спалось, и хотя для гостей обслуга была невидимой, сами работники отеля видели и замечали всё.

– Доброе утро, – улыбнулся старик, утро ведь действительно было солнечное и прекрасное. Так почему бы и нет? – Не спится?

– Да я как раз уснул, – ответил Пророк, – поэтому и хотел узнать: вы давно тут?

Старик сразу насторожился, прикидывая, не шумел ли он, не он ли стал причиной пробуждения одного из гостей. За это ему «спасибо» точно не скажут, а где сейчас найдешь такую работу, особенно в его возрасте? Поэтому он поспешил уточнить и извиниться, пока не разгорелся конфликт и не дошел до начальства. А это парень казался ему милым, он вроде был не из тех, кто любит затеять свару только чтобы показать свою значимость.

– Если я шумел, прошу извинить меня, – сказал садовник, – я не хотел вас будить.

– Ну, если это не вы кричали, – улыбнулся Пророк, – тогда извиняться вам не за что.

– Кричал? Нет, я точно не кричал. – Настроение у старика сразу поднялось, что бы там ни случилось, он тут ни при чем.

– Это я и хотел у вас узнать, – терпеливо повторил Пророк, поражаясь, как люди умудряются отвечать на вопросы, которые им не задают и игнорировать те, ответа на которые от них ждут. – Вы слышали, кто-то кричал? Поэтому я и проснулся, услышал крик.

Старик даже не стал задумываться, сразу решительно покачал головой в соломенной шляпе. Не будь вопрос для Пророка таким важным, он мог бы и улыбнуться, очень уж комично выглядел садовник, как мультяшный гномик.

– Нет, молодой человек, – уверенно заявил он, – я уже час тут вожусь, никто не кричал. В такой тишине я бы это услышал.

– Странно, – пробормотал Пророк, – я точно слышал.

– Может, вам это приснилось? – осторожно спросил старик, – здесь никто не кричал, я вам точно говорю.

– Да, наверное, – рассеяно улыбнулся Пророк, – спать надо вовремя и нормальное количество часов, вот и снится… Но было так реально…