Не нравился мне этот рассказ. А в голове крутилась мысль, я никак не могла поймать её за хвост.
— Ты её видела?
— В том-то и дело, что, когда я очередной раз поинтересовалась её судьбой, небезызвестный тебе Адам успокоил меня, сказал, что Наташу нашли и забрали родственники. И из базы данных её удалили, я проверяла. Но самое интересное, что, когда об этом узнал Чингиз, он в одну секунду помчался на поиски этой русской женщины и нашёл следы её пребывания в доме родных Марианны, где мы слышали такие душещипательные стоны.
И тут меня обдало жаром. Я вспомнила, как Гуля рассказывала, что её мама — отличная травница!!! Господи, неужели она? А мальчик тогда где? Как всё запуталось. Получалось, что Наташа сбежала из дома родственников Марианны и оказалась в подвале Адама. А потом куда она делась?
— Что ещё тебе известно? Говори уже, раз начала, ты не договариваешь что-то. Да?
— Раскомандовалась здесь! Не у себя в Москве находишься, скромнее надо быть, наши женщины не лезут поперёк батьки в пекло. — Зло заткнула меня кавказская женщина.
А я подумала, что наш батька и им указ, раз пользуются русскими поговорками.
— Понятно! Ну что ж, спасибо и на этом, добрая девушка. Мира тебе и добра! И не волнуйся, я порекомендую тебя на должность нашего представителя на Северном Кавказе. Но дальше — без меня!
Куда теперь? И я вернулась в офис, хорошо, что Дарине не пришло такое же в голову. К концу дня все уже падали, на завтра был намечен запуск пилотных программ. И приём первых посетителей. Я, как раз, обсуждала это с нашей бухгалтершей, когда меня окликнули.
— Добрый вечер, Лиза! Здесь отправляют туристов по всему миру? Я — первая. — Марианна, местный гид, легка на помине, улыбалась, демонстрируя отличные ровные зубки. — Можно тебя? Мне нужно с тобой поговорить.
Меня отпустили, всё-таки я была в отгуле, и мы устроились в маленьком ресторанчике. Что самое потрясающее в городе Махачкале и окрестностях, помимо, конечно, красот ландшафта, — это еда. Вкусная, необычная, разная, большими порциями и недорого. Складывалось впечатление, что дагестанцам доставляет большое удовольствие кормить людей, и не в деньгах дело, а в возможности доставить наслаждение процессом поедания пищи. «Спасибо! Всё было очень вкусно!» — сказанное искренне, для повара — лучшая награда!
— Лиза, я за помощью. — Дождавшись, пока я прожую вкуснятину, начала девушка. — Ты не могла бы подсказать мне, как более эффективно разработать логистику туристических маршрутов в нашем околотке?
Ещё в школе замечательная учительница по русскому языку проводила с нами уроки разговорного русского. И вот в таких оборотах, типа «могу — не могу, знаете — не знаете», обращала внимание на заложенный смысл самого вопроса. Например, надо говорить: «Могли бы вы мне подсказать…». А в обороте «Не могли бы вы…» уже заложен отрицательный ответ. Или: «Вы не знаете, как пройти в библиотеку?» — это неправильно. «Подскажите, как пройти в…» — это верно. К сожалению, я и сама часто ошибочно выстраиваю вопросы. Но почему-то сейчас, это вызвало тревогу. «Ты не могла бы…» Отказаться, что ли? Неудобно. И я поехала…
Вот вы видите человека первый раз, он вам ничего не сделал, ни хорошего, ни плохого, но уже не нравится. И наоборот, Марианна сразу пришлась мне по сердцу, открытая, весёлая, знающая своё дело и уважительно относящаяся к другому мнению. Общение с ней, хоть и недолгое, оставило приятный след в моей душе. Мы всю дорогу трепались ни о чём, но заползший червячок сомнения, непонятно откуда, не давал покоя. И правильно! Меня встретил человек-гном со товарищами. Именно, меня. Моя коллега уехала дальше по маршруту, сдав меня с рук на руки. Вот уж, воистину, имея таких друзей, врагов не надо…
— Добрый вечер, мадемуазель Романова! Если бы вы знали, как я рад вас видеть. Маскарад, который вы устроили, очень развеселил нас. Может, у вас есть чем ещё порадовать?
— Это вряд ли. Завлекли вы меня сюда совсем не для веселья. Хотелось бы знать, с кем имею дело и с какой целью?
— Ах, да, пардоньте. Все зовут меня дядя Гоша, можно Григорий Иванович. И уж извините, что вот так вас доставили. Ссориться с нашими друзьями из горного Алтая не с руки, знаете ли. Поэтому ваш приезд будет легальным, по вашей же просьбе. Ведь да? — Он сильно сжал мой локоть, вырвать не удалось, и мы так и продефилировали к машине.
Всю дорогу я молчала, заткнувшись после такого пламенного приёма, локоть горел огнём. И что дальше? Почему-то не было страха, пустота внутри аж звенела. Два бугая, сидевшие слева и справа, на каждом повороте или при подпрыгивании машины норовили зацепить какую-нибудь часть моего тела. И ржали. А дядя Гоша ухмылялся своим кривым ртом, подглядывая в зеркало заднего вида. Я не реагировала, чтобы не доставлять им удовольствие, ведь они, таким образом, развлекались, от недостатка деревянных игрушек в детстве, наверное. Но синяки мне были обеспечены почти на всех местах женского обаяния…
Я была «внесена» под ручки в большой каминный зал старинного жилища. Да-да, дом был построен в виде средневекового замка. Повеяло холодом, запахом плесени, каким-то гнильём. Фу, отвратное место. Грязь, мятые шторы, косо весящие гобелены добавляли интерьеру что-то похожее на постоялый двор.
— Не нравится? Не Версаль, но и вы не принцесса. Придётся потерпеть. Сегодня мы вас оставим в покое, отдохните, отужинайте с нами, разбавьте нашу холостую жизнь. А завтра… Завтра и узнаете. Покажите ей апартаменты, ребятушки!
Это нарочитое выканье не предвещало ничего хорошего, и я приготовилась к подземному каземату, как минимум. Но привели меня в комнату категории люкс пятизвёздочного отеля. И запах свежести, и чистая шёлковая постель, и фрукты, и … Господи, что они удумали? Но, как ни странно, ко мне никто не ломился. Более того, отказавшись от ужина, была обслужена молоденькой официанточкой, видимо, глухонемой, прямо в «девичьей светёлке». Я решила ничего здесь не есть и не пить. У меня всегда с собой была бутылка воды, вот и хватит, не помру. Подойдя к окну, с удивлением поняла, что оно так затемнено, что через него ничего не видно. Ни форточки, ни ручек, ни фрамуг, просто цельное чёрное стекло. Ну, чтоб никто не сдёрнул, невзначай. Я уже хотела прикрыть шторой неприятное зрелище, как за окном вспыхнул свет, озарив другую комнату, аскетично обставленную, кровать да стол со стулом. В открывшуюся дверь занесли… Исаева… господи, помилуй!!! Бросили на кровать, на столе оставили какие-то кушанья и большую бутылку воды. Я приросла к полу… Меня как окатили холодной водой на морозе… Ну вот же он, совсем рядом… Побитый и окровавленный, еле дышащий, какой-то другой, чужой, глаза сильно сощурены, глубокие морщины на лбу…
— Мишка, родной мой! — Отмерев, я стала тарабанить по стеклу, прыгать и орать, лупить изо всех сил до сбитых косточек на руках!
И очень быстро поняла, что он меня не слышит.
И не видит! Как в киношных детективах при допросе или опознании. Я уселась на пол совсем без сил, не спуская глаз с любимого боксёра. Мишка, ну зачем ты здесь? Зачем тебе всё это? Понятно, что он только что с ринга, обессиленный, опустошённый, никакой радости. Может, проиграл? Дорогой мой, почувствуй меня, ну хотя бы посмотри в мою сторону! Он стал подниматься, дотянулся до воды, вытащил из-под подушки какие-то тампоны и стал смывать ими с себя кровь. Каждый раз, когда он дотрагивался до своих ран и шрамов, у меня в тех же местах начинало саднить и болеть. Я не плакала, я рыдала, как никогда в жизни. А когда он подошёл почти вплотную и поднял глаза, тусклые, безжизненные, я потеряла ощущение времени и пространства, влипнув в стекло всем телом, кулаками отбивая чечётку. Он посмотрел на меня, вернее, сквозь меня, долгим, задумчивым взглядом. А я водила руками по холодному стеклу, как раз напротив его лица, ощущая, как наяву, теплоту кожи, жар губ, запах любимого мужчины… Он развернулся и стал раздеваться, совсем, забросив одежду в угол. Накаченное тело, анаболики имели место быть, это очевидно, было иссечено шрамами и глубокими царапинами, кожа лопалась от резких ударов, мне ли не знать. Я отскочила и рванулась к двери, пытаясь открыть её и руками, и ногами. Бесполезно, как в мышеловке. В «мишеловке», вернее. Никакой реакции, тишина, как в гробу. Я дотащила себя до кровати, ноги тряслись, как гитарные струны, желеобразное тело и мозги отказывались принимать явь, жили сами по себе. Я свалилась и стала смотреть «кино», нереальное, потустороннее, с Мишкой в главной роли. Он вышел, похоже, из душа, мокрые отросшие волосы лежали хвостом как раз между глаз медведя, от чего тот казался не злым, а как будто играющим, носом откидывая мешающую смотреть помеху. А его хозяин, поигрывая бицепсами, сделал несколько упражнений, доказывая самому себе, что восстановился. Улёгся, закинув руки за голову, любимая поза Исаева. Я залюбовалась, если можно применить это слово в данной ситуации. Ну, а что оставалось делать? Руки сбиты в кровь, глаза опухли от слёз, сердце пытается успокоить душу, безрезультатно. Даже мысли о будущем ребёнке не прибавили сил, не включили охранную систему.
