— Папа, это уже невыносимо. Женитесь с мамой на нём сами, оставьте меня в покое. Я что — старая дева? У меня последняя попытка выйти замуж? Да и не ругались мы, равно, как и не женихались.
— Но он хотя бы…
— …Докладывал вам о моих телодвижениях, да? У меня всё хорошо, папа!
У меня всё очень плохо, Мишка! Я не понимаю, как ещё дышу. Самобичевание побило все рекорды, не могу простить себе последнюю выходку. Но почему я такая идиотка? Когда уже повзрослею? Ведь сказал же человек: «Моя любимая Лиза Романова…» Вот и всё, держись за него. Куда тебя понесло? Зачем? Сказано, только вместе, что непонятного? Но на фоне разрушающего меня треволнения, где-то в глубине души теплилась уверенность, что мой родной жив. Даже угнездилась, зацепилась острыми коготками, давая возможность как-то жить дальше…
Дни, серые, безрадостные, тянулись и тянулись. Скоро осень. Я решила съездить ещё раз в тот лесок, около дома Исаевых. За грибами, вроде как. Мне казалось, что я прошла его вдоль и поперёк раз сто, машинально закидывая рыжики и лисички. Не собирают их здесь, что ли? Наверное, это обстоятельство и сохранило мою находку. В жухлой траве пристроился Мишкин ручной эспандер, синее резиновое кольцо, с которым он не расставался. А рядом, лоскуток синей майки, мой боксёр очень любил этот цвет. И клочок этот, лежащий под большим листом лопуха, был вымазан чем-то коричневым. В душе похолодело, ноги подкосились, и я уселась прямо на землю. Как искали? Как прочёсывали? Как не нашли сразу? Мишка, что с тобой, родной мой, единственный, жизнь моя?
Не знаю, сколько я так просидела, холод уже пробрал до костей, надо было что-то предпринять. Я собрала находки в носовой платок, полазила окрест, и в расщелине коры увидела клочок волос, светлых, не Мишкиных. Взяла и это. И уже идя на выход, под крепким боровичком, невесть откуда здесь взявшимся, нашёлся окурок. И его, на всякий случай прихватила доморощенная сыщица, т. е. я. Позвонила Гуле, она обещала дождаться меня на работе.
Вывалив все свои «сокровища», я во все глаза уставилась на офицершу.
— Не примут, как улики. Придётся самим. Ничего не понимаю, как не увидеть такое яркое кольцо? Это точно там было, где ты показывала?
— Я только определила точку, где входила. Не по азимуту и карте передвигалась, уж простите! Но место пометила, только после дождей там всё смыто. Наши дальнейшие действия?
— Ты — домой, там тебя ждёт Руслан. Чай пьёт с твоими родителями.
Но я пошла к Сониной маме и мальчику Олежке, с ними чаёвничать куда приятнее. И Алевтина Сергеевна рассказала, что ей удалось вспомнить.
— К Павлу несколько раз приходил очень неприятный человек, после общения с которым мальчик возвращался как туча. В дом он его не приглашал, не знакомил ни с кем. Причём происходило это тогда, когда дети ночевали у меня. Я подслушала, невольно, их разговор. Из чего и поняла, что Павел просил Соню никогда с этим человеком не разговаривать и, вообще, держаться от него подальше.
— А вы можете его описать?
— Лицо видела мельком. Не уверена, но, может и узнаю, если увижу. А так, плюгавенький мужичонка. Фигура какая-то женская, что ли. И духи, резкие и вонючие.
Один к одному с фантомом на конезаводе…
— И ещё! Как-то Паша пришёл один, как раз перед их ссорой. Ему нужны были документы Сони. На вопрос зачем, ответил, что хочет отправить её с Олежкой отдохнуть в детский санаторий. И уже уходя, резко кому-то прокричал в телефонную трубку: «Этого не будет никогда! Я не позволю!» Вымученно улыбнулся и ушёл. Я подумала, рабочие моменты, всё-таки, капитан сборной. Но он никогда не кричал на членов своей команды, его тяжело было вывести из себя, такой мужик-кремень. И вдруг… До меня только сейчас дошло, что-то нехорошее происходило вокруг Павлика.
— А про эту Анжелу вы что-нибудь знаете? Похоже, она положила глаз на Мостового, провоцировала его. Может, ей надо было скомпрометировать капитана? Для чего? Отбить у Сони?
— Ой, и не знаю, девочка моя. Но очень похоже…
Надо как-то систематизировать полученные данные, и я взяла лист бумаги. Что получается? Некто, назовём его злобный карлик, нервировал Павла, вышибал его из седла, так сказать. Причём, морально. Физически Мостовой, по любому, был сильнее. И воочию, и по телефону на него давили. Чем? Соней? Как со мной? Не знаю, из каких соображений мне пришла эта мысль, всё сильнее укреплялась уверенность, что дела Романовой и Мостовой взаимосвязаны, или идентичны. Особенно волновало присутствие в обоих случаях злобного карлика. И резкий запах парфюма. И опять же: у Мостового — Анжела, у Исаева — Гуля. А я оставила ей свои находки… Беспокойство процветало, расследование — окончательно увяло. Так, отвлечёмся, попробуем расставить по местам данные моего «преступления». Итак.
Исаев отказался от меня, спасаясь в браке с Гульнарой. Ради меня же. Пусть так.
О моём отношении к нему знал только Чингиз. Все остальные были уверены, что у нас с Мишкой побиты все горшки.
Несколько месяцев шёл поиск исаевских родных, он ни к чему не привёл. И тогда, Лизаньку рассекретили. Получается так.
В моей жизни появился Руслан. Меня не удалось испугать выстрелом, или что там было, и тогда попыткой убийства его брата попытались упрятать в тюрьму.
И, наконец, пропал Мишка (всё-таки я это сказала). И сразу же отзвонился Руслан, торжественно доведя до моего сведения, что бояться больше нечего и некого. Я тогда не отреагировала на эту «радость», мозги плавились совсем по другому поводу.
Ну, и?
И я поехала в конный клуб. И, конечно, первым делом помчалась к Искандеру. День близился к закату, в конюшне ярко горел свет. Моего мальчика не было. Странно, в такое время лошадям положено отдыхать. Но находиться в вольере, уж точно. Только бы ничего не случилось, только бы…
В самом клубе в воздухе висела неестественно звенящая тишина… Ау! Кто-нибудь? Сергей Иванович был ещё в больнице, в клубе командовал Руслан. Но в кабинете никого. И в медпункте тоже. Странно. А работники где? Я ходила по коридорам, звук шагов отскакивал от стен и потолка. Жуть! Где-то вдалеке послышалось лошадиное ржание, и я рванулась в том направлении. В дальнем загоне, которым не пользовались, кто-то гарцевал, похоже, на Искандере, а народ безмолвно наблюдал, стоя за оградой. Не дойдя метров пятьдесят, я была сметена в кусты, упав на что-то мягкое. Это был Ник. Мы в последнее время мало общались, а появление его здесь, вообще не объяснимо, он терпеть не мог лошадей и их запах.
— Ты… — Он зажал мне рот, призывая молчать, прижав палец к губам.
Мы поднялись и «огородами» добрались до местечка, откуда хорошо было видно происходящее. Руслан, по-видимому, демонстрировал свои навыки наездника, в конец замучив коня. Я поняла это на душевном уровне. Хотела уже выскочить из укрытия, но Колька остановил, крутя пальцем у виска.
— Да что такое? — Успела я вставить свой вопрос.
— Смотри, только тихо. И не дёргайся, а то ничего не поймёшь.
Ну, смотрю. И ничего не понимаю. Руслан демонстрирует элементы конкура, ещё чего-то. Но зачем? И почему так нещадно эксплуатирует лошадь? Ник потянул меня за локоть, направляя в сторону от клуба, вдалеке виднелась его машина.
— Меня послал твой отец. — Опередив мой вопрос, начал он. — Волнуется старик. Когда я догадался, куда ты держись путь, рискнул обогнать тебя, проехав по просёлочной дороге. И так же удивился безлюдности и тишине. И так же поплёлся на звук ржания. Впереди шёл Степаныч, конюх, и буфетчица Верочка. Хорошо, что они меня не видели, и я их не окликнул. Но разговор доносился до моих ушей.
— Что творит этот зазнайка, великий жокей, твою…! — Возмущался старик. — Он загубит коня, один уже валяется в мыле. Выезжает их по периметру, устроил гон на выживаемость.
— Короче. Руслан хочет устроить гонки, собрав богатеньких клиентов, чтобы заработать денег. И привлекает к этому всю дворню. Мол, каждый получит свой куш. Твой Искандер, видимо, главный козырь в этой игре.
