Мы приехали, сразу договорившись, что будем изображать из себя любовников. А, собственно, так оно и есть. Нам выделили номер, где Мишка попытался использовать по назначению расстеленную, хорошо пахнущую кровать.

— Миша, я не могу здесь, ну ты что? — Я еле оторвалась от его лакомых губ, одно прикосновение которых уносило меня в дальние дали. — Я тоже очень хочу к тебе…

Поцеловав ещё раз, Исаев повёл меня в ресторан, очень хотелось есть. Официант узнал его, я к этому давно привыкла. А сейчас это было ещё и на руку. Мало того, один их охранников оказался Мишкиным партнёром по спаррингам. Аккуратно переговорив с ними, не акцентируя внимание на интересующей нас теме, стало кое-что вырисовываться. Капитан сборной приехал в отель один, правда с цветами и красочными пакетами. Поскольку он личность довольно известная в нашем городе, об этом факте узнали все служащие. Ну, как же, у них в посетителях сам Павел Мостовой! Но, с другой стороны, все подумали, что он готовится к встрече с женщиной. И, явно, не с женой. Но так открыто!? Не таясь, а даже наоборот, раздавая автографы и находясь в отличном расположении духа. Он даже выпил полбокала шампанского на дне рождения у управляющего отелем. И всё время проверял свой айфон. А вот когда появилась Анжела, никто вспомнить не мог. Она, как будто, вылезла из-под стола, входящей в дверь её не видел никто. Ну, а дальше уже приехала Соня, она разговаривала по телефону и спрашивала, в какой номер ей идти. И, буквально, через пять минут её вывел какой-то мужчина в толстовке. Или женщина. Никто не понял, день рождения был в разгаре, прибывали припозднившиеся гости, и все забегались. А утром… Получается, что Павел был жив в момент появления своей жены, она же у него спрашивала номер комнаты!

— Миша, я ничего не понимаю. Тётя Клава права, какой-то нонсенс. Пригласил жену, радовался, ждал, чтобы дать ей возможность убить его вместе с любовницей. Тебе не кажется, что просматривается сценарий триллера, её подставили. Убрали Павла, а Соню надеялись укатать в кутузку. Зачем? Из-за ребёнка? Помнишь Алевтина Сергеевна говорила, что уже нашлись опекуны? Так беспощадно? И так сложно? Не верится, тут что-то другое.

А у Исаева не выходило из головы сообщение о ком-то в толстовке. Завтра же нужно сравнить с фантомом из конного клуба. Но Лизе он этого не сказал, у неё и так глаза были по семь копеек! Они ещё немного посидели, выпили кофе и отправились в загородный посёлок. Но предварительно дочь Романовых выслушала лекцию о целомудрии и приличиях от папы, а Мишка — от мамы, строго вещающей в трубку, что они доверили ему самое дорогое, что у них есть. И, не дай бог, со мной что-то случится, они его… придумают что.

— Лиза и для меня самое драгоценное сокровище. Не волнуйтесь, мы уже на месте, всё будет хорошо! — Едва успев договорить последнюю фразу, он получил удар в бок своей машины.

— Лиза, держись! Говорил же, пристегнись! — И рванул, через минуту уже въезжая в ворота посёлка. — Когда ты будешь слушать меня? Опять разбила губу, остальное цело?

Я и сама не знала, насколько цела, сразу поняв, что нас опять пугают, или, вообще, пытаются грохнуть. Это когда-нибудь закончится? На первом этаже коттеджа горел свет. Я перепугалась ещё больше, ещё не хватало встретиться со старшими Исаевыми, и тогда всё, о роли их невестки придётся забыть навсегда! Ну, какая мать позволит своему сыну взять в жёны арестантку с разбитой губой, прихрамывающую на одну ногу и подмигивающую левым глазом! Нервный тик имел место быть, и не только в районе лица…

— Мы всегда оставляем свет в прихожей, так повелось. — Мишка улыбнулся, высмотрев растерянность и испуг в моём взоре. — Всё нормально, Лиза, выходи! Здесь нам нечего бояться.

Я вошла в холл, или гостиную. Запах дерева и чистоты. Очень уютное, по семейственному организованное пространство: камин, угловые диванчики, цветы в горшках по всему периметру, вязаные пледы и красивые подушечки, тканые коврики, торшеры и бра. И венцом творения выделялась старинная настольная лампа на камине, которая и освещала всё вокруг. И фотографии тоже. На меня смотрела Гуля. Её большой портрет взгромоздился в центре над каминной плитой. Мои ступни нажали на тормоз. А я тогда зачем здесь? Мне стало не по себе, ноги подкосились, и я брякнулась на танкеточку у входа, как бедная родственница, поджав под себя «хвост».

— Ты чего? Проходи, милости просим! Сейчас камин растопим, будем пить белое вино и есть очень вкусные рыбные крикеты. Я их сам делал. Может, ты хочешь сладкого? С чаем?

— Покажи, пожалуйста, где мне можно переночевать, я очень устала.

— Лиза, завтра выходной, спи, сколько угодно. У нас тут тихо, только птички по утрам донимают тех, кто не слышит их в городских джунглях. Ты испугалась, моя дорогая, расслабься, просто отдыхай, постарайся не думать ни о чём. Располагайся поудобнее, где хочешь. Я сейчас.

— Хочу спать, что непонятного я сказала?

Мишка встал напротив и пристально вгляделся в моё лицо. Глаза потемнели, не очень хороший знак, губы поджались, лицо сразу стало чужим.

— Я сделал что-то не так? Не, по-твоему? Так скажи, зачем сразу вставать в позу и мучить меня? Лиза, ну что случилось, тебе здесь не нравится? Пойдём наверх, в мою комнату, там тоже есть небольшая кухня, всё можно организовать.

— Мне очень нравится твой дом, но он для неё, для Гули. Твои родители любят её, это же понятно. Она — твоя жена. А я что здесь делаю? Исполняю роль случайно попавшей в ваш дом несчастной путницы? Миша, я не хочу так. Она жила здесь, спала с тобой в твоей кровати, даже целовала тебя. Теперь моя очередь? Но если ты взялся спасать мир, будет и следующая? Что ты ещё придумаешь?

— Я понял. Пойдём.

Он привёл меня в маленькую комнатку, показал, где ванна, принёс совершенно новую пижаму, даже с биркой, и ушёл. Моя мамочка приучила меня всегда стирать новые нательные вещи, поэтому я воспользовалась чистой простынёй из шкафчика и после душа увалилась, накрывшись с головой. Губа болела, глаз меньше, но всё равно дёргался, голова разваливалась на части. Какой уж тут сон!? Ворочаясь с боку на бок, измучилась, да ещё и замёрзла. Очень захотелось чая. На худой конец, просто горячей воды. Болтаться по незнакомому, не очень маленькому дому ночью, ещё то занятие. И я спустилась на первый этаж. В гостиной никого не было, камин догорал, столик накрыт на двоих. Мишка ждал меня, надеялся, что «бздыкалка» одумается и спустится. И фотографии на месте не было, вместо неё висел пейзажик: берёзки, озеро, рассветное солнышко. Чайник, накрытый тёплым чехлом, ещё не остыл, и я с удовольствием налила ароматный напиток в красивую фарфоровую чашку с блюдцем. Подкинула поленцев, накрылась пледом и, попивая чаёк, улетела мыслями к Сонечке. Как она там, бедная моя сокамерница. Мне даже представить было страшно, какую ношу несёт эта полуживая статуэточка…

Проснулась я в Мишкиных руках, он нёс меня наверх, целуя и зализывая мою разбитую губу.

— Родной мой, прости меня, что-то я совсем с катушек съехала. Обещаю, что возьму себя в руки и никогда больше не буду трепать тебе нервы. И слушаться буду, только разводись уже скорее. А то, пока это произойдёт, мой папа окончательно разочаруется в дочери, которая не соблюла приличия и не сохранила целомудрие. Миша, почему ты молчишь? Ты со мной не разговариваешь? Ну, и правильно, так мне и надо!

Он затащил меня в комнату, в которой я и была, положил, накрыл, выключил свет и ушёл. Молча. Ну, уж нет! Я подскочила и вылетела вслед за ним. Внизу хлопнула дверь. Он, что, оставил меня одну? Я кубарем слетела с лестницы и бросилась на улицу. Никого. Но машина на месте. Где же он? Вернулась, напялила кроссовки, какую-то куртку и вышла, придерживая дверь. Из-за угла доносился голос Мишки. Я тихонько подползла и ясно услышала его разговор с Гулей.

— При чём тут она? — Мишкин голос шипел и возмущался. — Ничего не хочу слушать, ты несёшь какую-то ересь. По-твоему получается, что эти два преступления связаны между собой. Но тогда каким боком Лиза причастна ко второму? Всё, Гуля, спасибо за информацию. Спокойной ночи. Всё, я сказал. Как ты меня достала, невеста без места, соломенная жена. — Он говорил уже сам с собой, отключившись.