Вера взглянула на часы и охнула.
— Как поздно… Опять на вахте будет скандал. Одеваемся и бежим!
Она заторопилась в прихожую, но Никита не сдвинулся с места.
— Ну, что ты стоишь? Идём!
— Куда?
— Никита, кончай придуриваться! Нашёл время…
Он спокойно пожал плечами, вернул её пальто на вешалку.
— Мы никуда не пойдём, подружка… Хватит.
Он обнял её за плечи и повлёк обратно в комнату. Сразу за перегородку. Насильно усадил на диван, притянул к себе. Вера было дёрнулась, но притихла.
— Ты больше не живёшь в общежитии. Мы больше не будем прибегать туда по ночам. У нас с тобой есть свой дом. Завтра ты переедешь ко мне.
— Ты с ума сошёл! Что я скажу родителям?!
— Скажешь, что вышла за меня замуж. Каждая девушка рано или поздно выходит замуж.
— Вообще-то я им о тебе писала. И рассказывала, когда приезжала домой на каникулах. Ну, о том, что мы с тобой близкие друзья…
— Мы найдём время и съездим к ним. Или пригласим к себе. Сосед, уезжая, всегда мне говорит, что при острой необходимости его комнатой можно воспользоваться. У меня есть его ключи. Разве это не острая необходимость — поселить на время в его комнате твоих родителей?
Вера отстранилась, с подозрением взглянула на своего потенциального мужа.
— Это почему так вдруг?.. Мы рядом столько лет…
Никита усмехнулся.
— Конечно, я долго раскачивался… Это ведь не раз плюнуть — сделать предложение такой девушке, как ты…
— Ладно, не подлизывайся…
Вера уткнулась лицом в его грудь.
— Обычно в такие моменты мужики что-то про любовь говорят…
— Да? У тебя есть опыт? Ну-ка, расскажи…
Он пошутил, но Вера почему-то дёрнулась и отстранилась. Никита ещё крепче прижал её к себе.
— Ну, что такое? Ну-ка, посмотри на меня! Что случилось?
А Вера вдруг всхлипнула и, отвернувшись, произнесла изменившимся голосом.
— Да, Никита, да…
— Что «да»? — Совсем растерялся он.
— Ты угадал — у меня есть опыт… У меня было…
У неё было! Конечно, что-то больно царапнуло в груди. Он растерялся, но по-прежнему крепко прижимал её к себе. Вера испуганно посмотрела на него. Никите стало стыдно. Он сам что — святой, что ли? Был и у него опыт. Был. Одна Ангелина чего стоит! И что, теперь это надо обсуждать с Верой? Ну уж нет!
И вдруг сказал так твёрдо, что сам себе удивился.
— Значит — «было»? И когда? Вчера? Слушай меня внимательно, потому что мы обсуждаем эту тему в первый и в последний раз. То, что было у нас вчера, к нам с тобой отношения не имеет. У нас с тобой есть только сегодня и завтра! Поняла?
Вера всхлипнула.
— Поняла…
Никита вздохнул с облегчением
— Ну, и прекрасно. Давай- ка ложиться спать. Поздно уже, завтра лекцию проспим. Я пошёл в ванную, а ты раздевайся и ложись. Постель в диване. В шкафу возьми мою чистую рубашку, это тебе будет вместо пижамы.
Когда всё случилось, они ещё долго лежали неподвижно, крепко держась за руки.
— Нам будет очень непросто, Верунчик, пока мы не встанем на ноги… Нам ещё два года учиться, потом — год интернатуры. Но мы ведь справимся?
— А разве нам было легко все эти годы?
— Разница в том, что до сих пор я отвечал только за себя, а сейчас нужно будет отвечать за тебя тоже. Ты не сбежишь от меня, если будет совсем тошно?
— Не сбегу, если ты не будешь разбрасывать по всей квартире свои грязные носки. А ты от меня не устанешь?
— Устану, конечно, если ты и дальше собираешься оставаться такой же занудой.
На следующий день Вера выписалась из общежития и переехала к Никите. В первый же свободный вечер, когда ему не надо было бежать на дежурство, они пошли в ЗАГС и подали заявление. Ни о каком Дворце бракосочетания не могло быть и речи — денег было в обрез, свадьбу решили отметить дома в узком кругу, и на курсе особенно по этому поводу не распространяться. Дата регистрации была назначена на осень. Верины родители приехали к ним летом, на несколько дней расположились в комнате соседа. Тесть, Глеб Иванович быстро нашёл с Никитой общий язык, уговаривал после интернатуры (Никита решил после окончания института получать специальность травматолога, а Вера — акушер-гинеколога) переехать в их небольшой городок, устроиться работать в Центральную районную больницу, ЦРБ, где врачей всегда не хватает. Всем жителям города известно, что работают там, в основном, древние пенсионеры в компании с алкоголиками, поэтому двум молодым специалистам главный врач будет очень рад. Никита только отшучивался, посмеивался. Всерьёз об отъезде из любимого города он даже не задумывался. Тёща, Надежда Игнатьевна поглядывала на него со скрытым недоверием, задавала какие-то осторожные необязательные вопросы. Никита не обижался. Он вспоминал маму: наверно, она вела бы себя также, присматриваясь к Вере и оценивая её чисто по-женски.
Итак, теперь Никита словно раздвоился, теперь их было двое.
А ещё кроме Веры у него был настоящий друг, армейский товарищ Михаил. В архитектурный институт он поступил без проблем. Даже все специальные творческие экзамены сдал на пятёрки, учился заочно, и работал в той же реставрационной мастерской. Конечно, из-за своей бесконечной занятости они встречались редко, но сознание того, что Мишка в его жизни навсегда, делало Никиту намного сильнее.
И вдруг с Мишкой произошла одна весьма знаменательная история. Лера в прошлом году окончила институт Культуры и поступила в аспирантуру, как понял Никита, на искусствоведческое отделение, специализировалась на русской архитектуре. Так что рядом с Никитой теперь были два будущих специалиста по архитектуре. И надо же было случиться такому — эти два потенциальных знатока оказались за одним письменным столом в читалке института архитектуры. Михаил готовился к какому-то зачёту, а Лера в поисках какого-то материала для своей научной работы специально приехала в его институт. И они зацепились друг за друга… Никита был этим очень доволен. Тётя Наташа при редких встречах осторожно наводила справки о Мише — что он за человек, надёжен ли… Ну, и что он мог сказать о своём лучшем друге?! В конце концов, тётя Наташа успокоилась и перестала задавать ненужные вопросы. Михаил подружился с отцом Леры, который относился к нему с большим уважением, и Лерин дом постепенно стал для него вторым домом после комнаты Никиты, где его принимали не как гостя, а как близкого человека.
Весной Никите исполнилось двадцать пять лет. Это, конечно, дата… Михаил подарил ему потрясающее подарочное издание книги о Чарли Чаплине, засмеялся.
— Помнишь, как ты в армии хотел заняться киноведением? Вот тебе эта книга для начала.
Никита только головой покачал от восторга. Осторожно положил фолиант на стеллаж.
— Мы её с Верой потом изучим. Вот только сдадим сессию.
В этот памятный день у него в доме собралась очень любопытная компания. Они с Верой — это раз, Михаил и Лера — два, а третья пара была в их обществе впервые, пара довольно неожиданная, надо сказать. Это была Ольга Климова и знаменитый Борис Семёнов, которого на младших курсах звали «Червяк». Об Ольге разговор особый. С ней было весело, она всё время что-то придумывала и сочиняла. На курсе очень хорошо помнили её проделку, когда года три назад она позвонила на вахту общежития, якобы из деканата, с официальной просьбой сообщить заинтересованным лицам, что экзамен, назначенный на пятницу (то есть через три дня) будет проведён завтра. Все однокурсники, проживающие в общежитии, провели ночь в панической зубрёжке. Утром с красными глазами заявились на кафедру, где преподаватели встретили своих студентов в полном недоумении. Ольгу, конечно, быстро вычислили. Пришлось ей громогласно извиняться и уверять всех, что такое больше не повториться. Ну, а с Борисом их столкнула очередная его выходка ещё на втором курсе. Их группа тогда готовилась сдавать зачёт по анатомии по топографии мышц. В зале анатомички на столах лежали несколько мумифицированных трупов с препарированными мышцами. Именно на этих препаратах надо было сдавать зачёт преподавателю. Из-за большого количества желающих потренироваться днём подойти к этим столам было невозможно. Особенно усердные студенты приезжали в анатомичку утром до начала занятий. К ним относилась и Ольга. В тот день она приехала в институт совсем рано, в анатомичке свет был потушен, она зажгла слабый дежурный светильник (основное освещение, очевидно, было отключено), надела медицинский халат, шапочку и подошла к ближайшему столу с мумией, которая почему-то была покрыта с головой чистой белой простыней. Ольга удивилась и сдёрнула её. И встретилась с весёлым взглядом и лучезарной улыбкой лежащего на столе Борьки Семёнова. Это он решил так пошутить над своими однокурсниками — пришёл раньше всех, принёс из дома две накрахмаленных простыни. Одну постелил на чистый свободный стол, другой накрылся. И стал ждать. Надо же было первой появиться Ольге. Она завизжала, и у неё началась настоящая истерика. Борька испугался, соскочил со стола, начал извиняться и просить прощения. Она с силой оттолкнула его так, что он едва удержался на ногах, и убежала. Два года Ольга с ним не разговаривала, не замечала, обходила стороной.
