Мои пальцы налились огнём, я чувствовал его в ладони и даже слышал песнь над головой. Она звенела и крепла, как стрела, пущенная по ветру.

Кинул огненный шар перед собой, он рос в воздухе, пока не превратился в кольцо, кружащееся в воздухе, внутри него всё подёрнулся рябью, и вскоре Разлом был открыт.

Знак я получил давно, но не говорил своим спутникам об этом. Нас ждали. Мы были готовы.

— Я прикрою, — Курт выставил руку с револьвером и шагнул в кольцо первым. Мы — следом.

С губ Оливии сорвался слабый крик. Разлом, созданный Драконом на коленке, не самый приятный вид путешествия. Не об этом сейчас приходилось беспокоиться, на той стороне ожидаемо ждали.

Магические сети были разбросаны на расстоянии пары миль. Чтобы наверняка поймать меня.

Курт выстрелил, сети получили прорехи, но ещё держались. Снова выстрел. Оливия вскрикнула и прижалась ко мне, испуганно смотря по сторонам.

— Нет никого.

— Есть, ты не видишь пока. Держись за спиной, потом Курт тебя защитит.

Третий выстрел добил сети, расставленные в лесу на поляне, они начали таять. А дальше — мой выход. Как бы ни была сильна Драконья магия в револьвере Курта, как и во всём в Предгорье, в этом мире она быстро иссякала без источника. Без меня.

Я сунул руку в карман и сжал мешочек Ниары. Два защитных и один для нападения, защитные у нас с Оливией, тот, что для атаки, Курт бросит в нужный момент. Он вояка, поймёт, когда наступит такой момент.

Вояки бывшими не бывают. Драконы тем более.

Я выдохнул, и в Сангратос, разомлевшем от полуденного зноя, ибо здесь время течёт быстрее, пришёл туман. Моё тело заныло, кости призывно затрещали, причиняя боль, быстро сменившуюся восторгом освобождения. Я ширился, чувствуя, как кожа твердеет, покрывается чешуёй, а из горла вырывается огненный рык.

Взмыл в воздух, ломая деревья взмахами крыльев. Мне хотелось крушить и уничтожать, опалить всё вокруг первозданным огнём, что бы ни осталось не единого звука, ни единого биения сердца, кроме моего собственного. Это было правильно для Дракона — не жалеть людей.

Меня они не жалели.

Вот и сейчас старались загарпунить, откуда только принесли железную пушку, откапали, должно быть, в подвалах местной Ратуши!

Я увернулся от мощной стрелы и спустился, позволив себе опустить на неразумные головы огненный вихрь. Солдаты, не больше сотни, падали и корчились в агонии, это лило бальзам на израненную душу зверя. Они хотели пленить меня гарпуном, разрывающим внутренности и не позволяющим обратиться в человека.

После ранения я бы ослаб настолько, что бери голыми руками. Магическая сетка, — и готово!

Не видно было моего врага. Конечно, он прячется. Раскалённый воздух рвал магию людей на лоскуты, так правильно, те, кто выживут, запомнят Дракона надолго. Страх питает силу зверя.

Гарпун остался без ловчего и теперь напоминал покорёженную железяку, нелепую на вид и беззубую по сути. Нет, кто-то решил пустить вторую стрелу.

Пришлось зайти на второй круг, чтобы уничтожить железеую пушку.

К счастью, Курт и Оливия в безопасности, за них волноваться не приходилось. Пора было сосредоточиться на главном.

Мне требовалось разогнать пешек, чтобы добраться до тех, кто был готов к человеческому разговору.

К моим условиям.

Силы противника таяли. Маги пытались накинуть сети снова, но я разорвал их раньше, чем путы окрепли.

«Дениел! Очнись, спустись, я здесь!»

Клянусь, этот голос я предпочёл бы никогда не слышать!

Просто показалось, должно быть. Жара, магия, бурлящая в воздухе, это видение, не более того. Геранта давно мертва.

«Дениел! Я ждала тебя, иди ко мне! Я искуплю свою вину!» — повторил её голос. Забытого и похороненного призрака.

Я взмыл в небо в третий раз, заметив вдалеке шпиль городской ратуши Вронхиля. И далее — развалины моего замка.

Не видел, почувствовал, что они там, в тумане.

Стрела просвистела совсем рядом, но я уже спускался.

«Дениел, прости меня. А я прощаю тебя!», — звала Геранта, и я должен был уничтожить этот морок. Она обязана замолчать навсегда.

Даже если от меня потребуют того же самого!

1

Ниара

Я понимала, почему Геранта сошла с ума.

Как не сорваться в бездну, когда, с одной стороны, твой бешеный Дар, родящий голоса в голове, события, которые ещё не наступили, а быть может, и не случатся вовсе, а с другой, чувствовать, что не можешь ничего контролировать, кроме самой себя. Да и то не всегда.

Себя, может, обуздать ещё сложнее.

Всё это пронеслось в моей голове, я даже допустила сомнение, мои ли это мысли, за минуту до того, как почувствовала, что падаю в темноту. Держусь за верёвку, не толще волоса, но прочнее каната, и падаю.

Вон уже и картинка появилась! Смотреть с высоты птичьего полёта неудобно, но всё лучше, чем быть на земле и задирать голову в попытке разглядеть, что творится в небесах.

Дракон, настоящий огромный и почти чёрный Дракон, кружил над поляной посреди леса, по которому вдоль и поперёк проложили дороги, кажется, я была в этом месте однажды. Совсем недавно.

«Дениел», — звучит в голове её голос, и я пытаюсь сопротивляться. Выдворить её вон!

«Дениел, приди ко мне! Я виновата», — твердит она заученным голосом, и я совсем ей не верю. Виновата, как же!

Не знаю её, видела пару раз портреты, тогда Геранта мне даже показалась красавицей, а сейчас смотрю на её тонкую, почти прозрачную фигуру и понимаю: ничего особенного. Даже Оливия Лаветт, которую Курт прячет среди деревьев, если пойти направо и не сворачивать на большую дорогу, и та выглядит лучше. Чище, если речь не идёт о телесной чистоте.

Гниль Геранты, улыбающейся призывной манящей манерой, словно точно знает, что рыбка клюнет, видна в груди призрака, как плесень на корке хлеба. И даже нити, которыми она привязана к одному из магов, к тому самому, кто убеждал меня не верить Дракону, не бежать с ним, кого я сильно недооценивала, как жениха и как мага, были едва заметны.

Казалось, вот стоит на земле девушка, пугается, смотрит с надеждой на небо, цепляется за раскидистое дерево, прячется в его тени, кажется, ясеня, он всегда сопутствует мёртвым, и зовёт единственного, кому верит, кто может её защитить.

Я внезапно оказалась за её спиной и видела, как поляна, объятая пламенем, вдруг опустела, как зверь пропал в тумане, чтобы в следующий миг вернуться человеком. И испытала досаду.

Желание кинуть в него чем-то увесистым, чтобы по дурной голове попало. Он шёл к ней, и туман стал плотнее, отсекая меня от этой парочки.

Могла бы я крикнуть, что это ловушка? Наверное. Но я смолчала, и раз была не в силах отвернуться, оставалось лишь смотреть и слушать.

— Прости меня, если сможешь. Мне душно здесь, но уйти я не могу, — голос морока звучал естественно. Даже слишком хорошо, живая дева не могла бы оставаться такой картинно-испуганной. — С тобой уйду, тогда мне будет всё равно на других.

А вокруг пахло смертью. Все женщины, даже ведьмы, что сеют её, ненавидят запах битв, потому что лучше многих понимают, что в них проигравших много, а победителей — единицы. И те проиграют позднее, когда толпа закончит их чествовать и равнодушно, даже с некой брезгливостью, отвернётся к другим идолам.

— Не простишь? Я бы тоже не простила.

Кивнула и отступила в тень.

Дениел молчал, скрестив руки на груди.

— Я хочу сказать, что не могу уйти, пока не простишь. Я сама себя наказала, с местью ты опоздал, но если угодно, убей меня!

Искренне. Я почти поверила. А он? Хмурится, молчит, почти не смотрит на Геранту, но и не уходит. Я бы давно отвернулась и не слушала.

— Что тебе надо, Геранта? Пришла убедиться, что я проиграл снова?

— А ты проиграешь?

В её голосе мелькнула надежда.

— Давай убежим вместе, как мечтали. Я смогу обрести новое тело, займу новый сосуд, и уже ничья магия не разлучит нас! Любимый!