Мысленно посочувствовала бедной женщине, понимая, какой негатив обрушится – ага, и обрушился, ― на ее голову.
В общем ― не прогадала. Но вот женщина-то бедной совсем не выглядела.
– Привыкла, наверное, – тихо усмехнулась, извернулась и взбила подушку, предварительно достав томик любовного фэнтезийного романа о человеческой девушке и оборотне… О, ужас! Медведе.
А мишка-то по итогу оказался-таки совсем не страшным, а наоборот ― очаровательным медведем. Горячо, всем своим огромным сердцем, он полюбил обычную человеческую девушку наперекор всем врагам и не принимавшей ту самую человечку – как называли человеческих леди в романах, ― поначалу своей медвединой семье.
Хм, а семья медведей – это как? Медвединая, да? Или медвежья?
Ой, что-то я запуталась.
В общем, неважно. Важно то, что семья медведя поначалу не приняла девушку, всячески ее уязвляя, придираясь и показывая свое к ней пренебрежение. Но гордый очаровательный медведь-оборотень быстро им всем показал, где раки зимуют.
А затем утащил-таки, подлец, в свою пещеру. А там!
Прочитав большую часть романа, прерываясь на слишком горячих моментах, страстных эмоциях пары, восхищенно вздохнула.
Вот это любовь! Вот это страсть! Противостояние семей, ух!
Даже жарко стало. И чаек уже как-то не к месту, к-хм, был. Водички бы, холодненькой, да. Мысли остудить, угу.
К своей радости или сожалению, никогда никого не любила.
Так, чтобы в омут с головой или до бабочек в животе, как пишут в этих самых романах.
Нет. В моей не слишком ― по моим же меркам, ― недолгой двадцатитрехлетней жизни были мужчины.
Ну, как сказать ― мужчины. Скорее молодые, желторотые парни, которые, стоит признаться, бывало, нравились мне.
Но это так, ничего серьезного.
Да и невинной девицей тоже уже давно не была.
К своему стыду, нет, правда, стыду, мой первый раз произошел до обидного банально.
На восемнадцатилетие.
Тогда мы с Алинкой сняли небольшой загородный домик, потратив большую часть моих и ее сбережений, и напились почти до беспамятства, (к слову, в первый и последний раз) я-таки переспала со своим, на тот момент, однокурсником.
Что и подтвердилось наутро. Проснулась в объятиях пьяного и о, кошмар и стыд моим (не) сединам, Костика с капельками крови на том самом его причинном месте.
В общем, сексуальный опыт у меня был негативным и бесполезным, так как сама я ничего не помнила.
Да что там, у меня даже ничего не болело! И если бы не голое тело Костика… Я бы даже грешным делом подумала, что все-таки еще пока девица.
Ан, нет. Кровь ― это же главное доказательство моей пьяной распущенности.
Правда же? Вот и я так думала.
Ох, не таким я хотела свой первый раз. Совсем не таким.
Но, как говорится, поздно пить боржоми, Ларка. Поздно.
Это ж надо было так напиться! Свинтус, ей богу.
Стыд и позор, Котикова! И нести тебе сей крест всю твою жизнь!
Ну, про всю жизнь я, конечно, загнула. Как минимум пока не найду достойного мужчину, с кем в трезвом уме и крепкой памяти захотелось бы провести повторный любовный эксперимент.
Но вот когда этот самый настоящий мужчина, кому всем сердцем и телом захочется отдаться, найдется на моем пути?
Эх, знать бы.
Алинка, к примеру, совсем не считала мое падение чем-то страшным и противным.
Наоборот! Она, ворвавшись в то «страшное» утро, весело воскликнула:
– С почином тебя и добро пожаловать во взрослую жизнь. Та-дам!
А затем нагло спихнула сонного и дезориентированного Костика с кровати, прикрикнув, чтобы выметался, и еще раз весело и радостно поздравила.
Ну, не коза, а?!
Вот и я говорю, коза!
А Костик-то! Костик чем думал, а?
Понятное дело чем, нижней головой. Вот чем.
Мои мысленные гневные терзания и почти несбыточные мечтания о настоящем мужчине были нарушены утробным звуком горна и двинувшимся поездом, а также стуком в дверь.
Которая почти сразу же и открылась, явив передо мной хмурую, но уже порядком расслабившуюся проводницу:
– Пути расчищены. В город прибудем через двадцать минут, – коротко оповестила она. – Приготовьтесь.
Растерянно посмотрев в закрывшуюся за женщиной дверь, весело хихикнула.
Мужчины мужчинами, а гора уже близко!
Собрав свои скромные пожитки в чемодан и кое-что ― в маленький удобный рюкзачок, закрутила на голове шишку, поджав ее резинкой. И недовольно покосилась на цыплячий костюмчик, угрюмо вздохнув.
Надеюсь, меня в нем не засмеют.
– О боже, Лара, какая кому разница? – пыхтела, выходя в коридорчик вагона.
И постаралась не обращать внимания на заинтересованные и смешливые лица пассажиров, вытащившихся так же, как и я сама, в узкий коридор.
Гордо вскинув подбородок, стала в импровизированную очередь, вяло подумав:
«Подумаешь, похожа на цыпленка Цыпу. Что тут такого?!»
Глава 5
– Пожалуйста, ваш ключ, – мило улыбнулась уставшей мне девушка с ресепшен. – Если возникнут какие-нибудь вопросы, пожалуйста, обращайтесь.
Вяло улыбнувшись девушке, сцапала обычный ключ на колечке с маленькой гравировкой отеля, кивая:
– Непременно.
– Приятного отдыха, мисс Котикова.
– Благодарю.
Повернувшись, тоскливо посмотрела на ставший таким тяжелым для крайне уставшей меня чемодан.
Вот блин! И как мне его донести-то?
Руки уже нервно подрагивали от усталости, а колени грозили вот-вот подогнуться.
Пригладив волосы, тяжело повздыхала, взялась за ручку злополучного чемодана, в который раз убеждаясь, что одной без мужского или, на худой конец, дружеского плеча очень непросто.
Особенно без мужского, ага.
Нет уж!
Лучше все же одной, чем с желторотым юнцом. Ну, это я имела в виду молодых парней своего же возраста. От них точно помощи не дождешься. И то, не без удовольствия попеняют, что такая, как я ― будучи как бы спортсменкой, угу, альпинисткой, мать его, ― уж очень слабая телом.
А мама бы точно не упустила шанс добить. Ее голос, с укоряющими нотками, неприятно зазвучал в голове:
«И ты еще собралась на какую-то гору?! Илария, Илария, – тут бы она обязательно сокрушенно покачала головой, – тебе сначала жирок нарастить и мышцы, а потом уже замахиваться на горы».
– Может, вам все-таки требуется помощь? – сквозь свое собственно кряхтение и сопение, пытаясь отодрать от пола чемодан, услышала наигранно-обеспокоенный голос девушки, выдавшей мне ключ.
Обернувшись через плечо, сощурилась:
– А есть возможность?
– Конечно! – важно покивала она, гордо вздернув нос. – У нас имеется беллбой.
Раздраженно дернула плечом.
А сразу сказать было никак? Что за люди?! Видела же, как я тут извиваюсь, пытаясь поднять тяжеленный баул!
Прикусив губу, чтобы не ляпнуть что-нибудь оскорбительное, втянула носом воздух, кивая:
– Буду вам искренне благодарна, – прищурившись, посмотрела на белую именную карточку: – Катенька.
Девушка еще шире улыбнулась, потянулась к трубке телефона, набирая длинными коготками внутренний номер.
Прислушиваться я не стала, попросту отвернулась и занялась интересным занятием: разглядыванием своего идеального, пока еще идеального маникюра.
Знала я таких особ, как эта Катенька, Катюша. Приходилось встречать. Те еще ресепшенские змеи. Стоит только ей показать свое возмущение и праведный гнев…
Нет, возмущение они, конечно, проигнорируют и со сладкой улыбочкой все-все исправят. Но вот после я совсем не удивлюсь, если в моем номере не найду ежедневную уборку. А очень даже грязную комнату с вчерашними или даже, кошмар, позавчерашними полотенцами. И сколько потом ни возмущайся, итог будет один.
Вы ехидненько спросите: «Что, Ларка, уже попадалась, да?»
Так вот. Да!
То еще сомнительное удовольствие.
А посему, как говорится в мультике с теми смешными пингвинами: «Улыбаемся и машем, Лара. Улыбаемся и машем».
