III
Но через несколько дней после отъезда брата в город хлынула толпа беженцев. Одни приходили скальными тропами, другие приплывали на лодках. "Люди моря" нападали на их жилища, грабили, жгли, уводили в плен жителей. Вскоре подвергся нападению ближайший к нам город. Вместе с его жителями в Тир пришла смертельная болезнь.
Олья очень тревожилась за детей. Но я все еще не принимал происходящее близко к сердцу и даже запретил ей перебраться в дом в заливе. Куда больше меня тревожило то, что так ожидаемый корабль моего посредника так и не приплыл в гавань. Вполне вероятно, он попал в руки этих разбойников, называющих себя "людьми моря", и был разграблен. Мне срочно надо было найти другого покупателя. И я целыми днями пропадал в порту, пытаясь заключить сделку повыгоднее. Меня даже не пугал надрывный кашель, доносившийся отовсюду и свидетельствующий, что в Тире уже началась эпидемия. Тела умерших беженцев просто стаскивали на обочины, а вечерами их собирали на телегу и увозили за город. К сожалению, все мои корабли были в этот момент в плавании далеко отсюда. Отчаявшись продать свои товары, я решил хотя бы арендовать какое-либо судно и вывезти их, пока не поздно. Мне была непереносима мысль о потере того, что должно было принести мне огромную прибыль. Но было уже поздно. Оставшиеся в порту судна были либо заняты, либо их капитаны наотрез отказывались выходить в открытое море, чувствуя себя в большей безопасности под охраной береговых пушек.
И вот наступил день, когда эскадра неприятеля подошла к входу в нашу гавань и перекрыла ее. "Люди моря" выжидали, не желая подставлять свои корабли. Возможно, они ждали подкрепления. В городе началась паника. Все понимали, что взятие торгового города, даже не обнесенного стеной – дело нескольких дней, а может даже часов. И бежать нам некуда.
Я находился на складе, когда услышал крики и канонаду, и, выглянув, увидел зарево над другим концом города. Я понял, что штурм Тира начался. Со всех ног я бросился к своему дому. Но вбежав, я с удивлением увидел, что дом пуст. Служанка, дрожа, сказала, что еще утром Олья, взяв детей, ушла с ними к заливу, в наш прибрежный дом. Я страшно разозлился. Впервые жена сделала что-то, не спросив у меня разрешения. Я всегда чувствовал себя в своем доме царем и богом. Я считал, что осчастливил Олью, выбрав ее в жены. И, не задумываясь, мог сорвать на ней свое плохое настроение. Ее же самочувствие, настроение и волнения не принимались мною в расчет. И вдруг она посмела уйти, не спросив моего позволения! Я был в ярости.
Но тут прибежал посыльный. Оказывается Димитриу по дороге домой заехал к знакомому отца – Михаэлю, капитану небольшого плоскодонного судна. И попросил его съездить за нами в Тир. Брат серьезно отнесся к словам моей жены о грозящей нам опасности. Подплывая, Михаэль понял, что уже поздно. Еще издали он увидел неприятельский флот, стоящий у входа в гавань, и успел вовремя укрыться в скалах, незамеченный неприятелем. Капитан спустил лодку с гонцом, которому велел найти меня и передать, что, под покровом темноты, Михаэль проведет свой корабль в залив, к моему дому. Недаром брат послал за нами именно этого человека. Только такой корабль мог пройти в нашем заливе, и Михаэль знал единственный фарватер для этого.
Времени оставалось мало. Я послал гонца в соседний дом, предупредить моих управляющих-критян, что за нами пришла помощь, и сказать, чтобы они с семьями бежали к заливу. Судя по шуму на улице, штурм города продолжался. Я выскочил из дома, схватив только то, что меня никогда не подводило – мешочек с золотом. Лишь на секунду мой взгляд задержался на огромном сундуке с вещами, стоящем у стены, но я только махнул рукой. Имея золото, можно получить все, и еду и одежду.
До залива я добрался уже в сумерках. Не было времени выяснять отношения, и я просто велел жене брать детей и бежать к пристани. Жена стала умолять меня дать ей время собрать все необходимое, но я был непреклонен. Я много раз плавал на кораблях и знал, что там все есть на несколько дней пути. И если чего-то будет не хватать, мы это просто купим. Я схватил старшего сына за руку и побежал к пристани. Олья, с Петросом на руках, едва поспевала за нами. Единственное, что она успела схватить – свою шерстяную шаль.
Плоскодонка уже вошла в залив, и со всех сторон к ней стекались люди, заметившие корабль. Всем хотелось спастись из города. А это была единственная возможность спасения. Поэтому, когда мы добрались до пристани, на ней стояла толпа. Матросы сдерживали натиск людей, но это было нереально. Многие запрыгивали на борт. Я грубо расталкивал людей, и с большим трудом смог поднять семью на борт. Корабль тут же отошел от берега, иначе обезумевшие люди просто утопили бы его под своим весом. Слава богу, мои управляющие уже были здесь.
Облегченно вздохнув, я огляделся, и только тут осознал свою ошибку. Это суденышко было во много раз меньше кораблей, к которым я привык. Да другой корабль и не вошел бы в нашу бухту. По всей видимости, на нем вообще не было трюма, либо он был крошечным. Вся палуба была занята народом. Матросы спешно отгребали от берега, ставить здесь паруса еще было нельзя. Михаэль стоял на носу, высматривая в темноте путь из залива.
Мы расположились прямо на палубе. И я осознал весь ужас нашего положения. Ночь, открытое море, близость кораблей неприятеля, бушующий ветер и мы, в легкой одежде, совершенно без защиты на открытой палубе. Олья и дети замерзли сразу. Михаэль, выведя корабль, подошел к нам, и я попросил его спустить семью в трюм. Но оказалось, что небольшое помещение под палубой, служившее Михаэлю каютой, забито товаром и его личными вещами. Никакие уговоры выбросить товар и обещания возместить его стоимость по прибытии на Крит не помогли. Михаэль и так был уже не рад, что согласился на уговоры Димитриу и зашел за нами. Народ, наполнивший суденышко, грозил его утопить. Капитан посмотрел на мой мешочек с золотом и только усмехнулся: на корабле не было ни одежды, ни одеял, ни еды. Плоскодонка не была предназначена для дальних плаваний. Она перевозила товар между прибрежными селениями. В связи с нападением врага капитан и сам нуждался в укрытии. Только поэтому он решил рискнуть и переплыть море, направляясь в Крит, где собирался пересидеть неспокойные времена. Нас он соглашался взять с собой. Остальных же намеревался высадить на Кипре, стоящем гораздо ближе по пути нашего следования.
Я посмотрел на своих: дети сидели, прижавшись к матери, и Олья, как могла, укутала их своей шалью. Сама она оставалась в том самом легком платье, в каком я вытащил ее из дома, готовящуюся ко сну.
Вокруг нас сидели и лежали люди. Вдруг раздался надрывный кашель. Мы вывезли с собой из осажденного города болезнь. И в ограниченном пространстве палубы фактически были обречены.
Пока суденышко шло под прикрытием береговых скал, было холодно, но терпимо. Но, выйдя в открытое море, наш корабль стал игрушкой ветра и волн. Как назло, именно в это время начался период бурь, обычный для этого времени года. Но капитан намеревался рискнуть и доплыть хотя бы до ближайшего острова. Ветер все усиливался, опасно накреняя наш кораблик. Поэтому Михаэль распорядился свернуть распущенные паруса. Какое-то время гребцам удавалось придерживаться заданного направления. Но отсутствие звезд, закрытых тучами, и огромные валы волн, бившие в борт, быстро сбили нас с курса. Палубу заливала вода, укрыться было негде, люди под пронизывающим ветром промерзли до костей. Команда судна была одета в толстые непромокаемые кафтаны и штаны, ноги защищали высокие сапоги, а голову шапки, завязанные под подбородком. Мы же оказались совершенно не готовы к трудностям путешествия. Да и не было у нас такой одежды, не нужной в нашем теплом, благодатном климате. В плохую погоду жена просто не выходила из дома. А я, в спешке, и из-за своей самоуверенности, не догадался захватить из дома хотя бы одеяла для детей. И теперь ничем не мог им помочь. Я сидел на палубе, прижимая к себе закутанного в шаль Петроса. Ткань уже давно намокла и совершенно не грела. К моему боку прижимался Николас, которого обнимала Олья. Я сам так замерз, что вряд ли мог дать малышам необходимое тепло. Ноги и руки наши посинели от холода и почти не слушались. Плоскодонка находилась в море уже часов семь. Давно взошло солнце, но из-за туч его не было видно. Просто темнота сменилась серостью. Страшно хотелось пить и есть. Количество провизии на суденышке были рассчитано только на команду. Их должно было хватить и на мою семью и наших управляющих, пополнить же запасы Михаэль намеревался на ближайшем острове. Но народу набилось гораздо больше планируемого. Мы лежали практически вплотную друг к другу. Вскоре стало ясно, что буря отнесла нас далеко от намеченного курса. Капитан нервничал. Суденышко мотало словно шлюпку, непривычных к качке горожан рвало прямо на палубу.
