Я была там кем-то вроде универсального солдата: мыла посуду и полы, лучше других разбиралась с кофе-машиной, оформляла доставку, иногда, если требовалось заменить кого-то из девочек, Карен ставила меня официанткой. Одним словом, делала всё, что потребуется, разве что на кассе никогда не сидела, Карен этого ни в коем случае не допустила бы.
И вот я, оказывается, не придумала ничего лучше, (хотя даже не отдавала себе в этом отчёт!), как приковылять после вселенской катастрофы о которой, как вы помните, я тоже всё ещё не имела понятия, к себе на работу!
И это после того, как по дороге помимо тех первых жмуриков, о которых я уже рассказывала, – причём, весьма подробно, – мне то и дело, попадались новые. Но эти уже не производили особого впечатления, говорю же, страшно только вначале.
Кстати, – хотя и не уверена, насколько это кстати, – я в тот день видела и живых людей. Человека три, или четыре. С одним, вернее, с одной из них, мне даже удалось поговорить, но только толку от этого было мало, потому что бедняжка совершенно спятила. Это была пожилая женщина с распущенными волосами, которые больше напоминали спутанные, седые космы, одетая в одну нижнюю сорочку. Говорить она не могла, только хрипела и всё тянула меня куда-то, и при этом её слезящиеся глаза так ярко сверкали. Знаете, несмотря на полный мрак происходящего, – хотя согласитесь, здесь более уместно другое слово, – я подумала, что глаза эти, живые, горящие, на таком старом, обездвиженном страхом лице, смотрятся противоестественно. Как будто взяты у другого человека или просто всё её тело состарилось, а глаза – нисколько.
Кажется, я спрашивала у неё, что случилось, имея в виду, понятно, не её конкретно, а ситуацию в целом. Но она ничего не слышала, она только произносила хрипло: «Руди, Руди!» и пыталась тащить меня, видимо для того, чтобы я помогла этому её Руди, но я в тот момент и себе не могла бы помочь, к тому же что-то мне подсказывало, что Руди больше не нужна ничья помощь, как, собственно, и ей самой, потому что, она вдруг тяжело повисла на мне, и изо рта у неё выступила коричневая пена. А потом она затихла, но не резко, а так, словно внутри у неё постепенно убавлялся звук. Знаете, как свет гаснет в кинотеатре…
О боже, кино… Я почти забыла о том, что это такое… В какой жизни это было и сколько веков назад? Наверное, уже порядком набралось таких вещей, о которых я уже вообще никогда не вспомню…
В общем, тогда я с трудом освободилась из цепкой старушечьей хватки, и пошла дальше. А потом увидела какую-то девушку на противоположной стороне улицы, но заметив, что я остановилась и смотрю на неё, она метнулась в сторону и скрылась в подворотне. А от парня, окровавленного, со страшным оскалом, я сама убежала.
Пройдя всё в том же зомбическом трансе ещё немного, я увидела мужика, что открыв дверцу, блевал той же коричневой дрянью, что и старуха. Точно не помню, но эта картина и вовсе не вызвала у меня сколько-нибудь заметных чувств, по-моему, я просто отвернулась…
Мне плевать, что вы думаете об этом, осуждать имеет право только тот, кто был на моём месте, да и тот не может. С какой, собственно стати? Так что особенно-то не возмущайтесь, поберегите силы, потому что дальше будет ещё хуже.
А по поводу той старой женщины с молодыми глазами, то мне запомнилась её странно коричневая кожа лица, дряблой шеи и рук. Хотя она была белой. Я точно это знаю, так как коричневые пятна расползлись по ней неравномерно. Это было похоже на тот самый налёт, что я видела на лице и одежде тех, первых… И других, которых встретила, пока шла. Но только он почему-то не слетал, а напоминал теперь странного оттенка загар.
А сказать вам, что ещё более странно? То, что я с брезгливым остервенением оттирая после старухи свои руки, далеко не сразу обратила внимания, что моя собственная кожа на них и других частях тела приобретает тот же серо-коричневый цвет. Очень необычный оттенок. И очень неприятный.
В детстве, мы про такой говорили: серо-буро-малиновый. Не знаю, видела ли я ещё кого-нибудь, по-моему, нет. А может и видела, да забыла напрочь.
Не знаю, как так вышло, что я двинула прямиком на работу. Наверное, всё дело в шоке, в котором я пребывала. Хотя сама я терпеть не могу подобные словечки, которые лепят к месту и нет не слишком обременённые интеллектом барышни.
Но, честно говоря, мне трудно объяснить моё поведение как-то иначе.
Одним словом, я несколько минут стояла на улице, тупо пялясь через стекло, будто и сама не понимала, каким образом здесь очутилась. Защитные жалюзи были подняты, чему я вовсе не удивилась. Карен всегда приходит за час, а то и два до начала работы. Не помню, говорила или нет, что Карен – это наш менеджер? А вскоре после неё появляюсь я, и затем уже остальные.
Вообще-то, формально я числюсь официанткой, но Карен я не нравлюсь в этом качестве. Она считает меня грубоватой и необщительной. А кроме того… Официант – это лицо заведения, так она говорит нам постоянно, ну а моё лицо, да и всё остальное, вовсе не кажется Карен особенно милым. Конечно, если при росте 165 сантиметров, у девицы косая сажень в плечах, как у добра молодца, а на выбритой половине головы набита крупная татуха в виде стрёмного такого паучка, то скорей всего, думаю, вы согласитесь со старушкой Карен. Удивительно, как они вообще меня взяли. Хотя, надо признать, два с половиной года назад, я выглядела немного иначе. Но за это время, скорее всего, Карен просто смогла оценить все те плюшки, которые получила наша контора с моим приходом: поработать в свой выходной? да без проблем; провести санобработку? да вот она я; кто, будучи просто официантом, молча драит посуду, чистит вытяжку, следит за туалетом, чуть не после каждого дождя моет гигантские окна? и снова, здравствуйте… Поэтому, наверное, и мирятся с некоторыми, скажем, неудобствами, связанными с моей персоной: не самая дисциплинированная, не самая обаятельная и общительная, ну и ещё кое-что по мелочи.
Так что все стороны довольны. Да я особенно и не стремилась обслуживать столики. Я же Джеки Айс, помните? Меня тошнит от фальшивых ужимок, всех этих «Добрый день!», «Приятного аппетита!», «Приходите ещё!», «Как вам наш новый крыжовенный пирог?» Нет, вы слышали?! – «крыжовенный»! Да я два дня училась это выговаривать, без того, чтобы одновременно не трястись от смеха.
Самое трудное для меня, это «оставаться вежливыми и сохранять спокойствие, чтобы не случилось». Это, как вы, наверное, понимаете, также одно из вещаний радио по имени Карен. А я бы не смогла, например, улыбаться и бормотать, что «всё в порядке, сэр, я сейчас же уберу», когда криворукий, маленький уродец смахивает к чёрту на пол весь свой, напичканный глютеном ланч. И ты, будь добра, надев на физиономию жалкую улыбку, словно это ты устроила погром, тащись за тряпкой и ведром, чтобы ползать под столом, убирая свинство, пока этот малолетний сладкоежка, наперегонки со своим щекастым папашей откровенно пялится на твой зад. И это я только один, недавний случай рассказала. А вообще у нас ни дня не обходится без чего-то похожего.
Ох, ну да, ясно о чём вы думаете, я не большая любительница детей, это точно. Но ведь они действительно бывают просто невыносимы, уж я-то насмотрелась, поверьте. А в нашей кофейне это чуть ли не основная публика, поскольку у нас большой выбор мороженого, всегда свежая выпечка и десерт на любой вкус. И к тому же имеется неплохой детский уголок, который после всех этих мелких и шумных негодяев, приводит в порядок, кто бы вы думали? Бинго! Ну, конечно, ваша покорная слуга!
Так что не для меня вся эта подхалимская болтовня, которой встречают и провожают гостей наши девочки. И главная из них, милашка Брэндон. Вот уж кто родился, чтобы без конца скалиться во все свои тридцать два безупречных зуба, угодничать и «вести непринуждённую беседу». Ха! Последняя фраза, кстати, тоже из арсенала безумствующей Карен.
Брэндон у неё любимчик. Наверное, она до смерти жалеет, что он окончательный и бесповоротный гей. Вот Брэнни, и такие, как он, отлично подходят для подобного шоу, а меня увольте. Мне и своей работы достаточно. Помимо того, о чём я уже сказала, у меня ещё и масса мелких функций. Следить, например, за полнотой солонок, сахарниц, салфетниц. За чистотой и содержимым сейшена, столов, управлять кофемашиной, обновлять тейбл-тенты. А ещё чуть ли не каждую неделю заучивать спич о новых скидках и акциях. Карен требует, чтобы данной информацией непременно владели все, включая приходящего уборщика Фиму.
