— Ты обещал, что она будет работать с нами! — злость ощущалась в его громком шёпоте.

— Оскар, ты знаешь условия! Ты читал договор. Если Ева откажется от брака, главой издательства тебе не быть.

— Отец, но она даже не догадывается ни о чём! Она настолько глупая, что верит всему, что я говорю.

— Я сказал! Никакой Жени. Ещё не хватало, чтобы ты своих девок на работу устраивал.

— Отец, я не смогу быть с Евой, она мне не нравится! Она ребёнок, которого всему нужно учить. Я не прошу о многом, пусть Женя будет секретаршей, потом, когда надоест, я поменяю её на другую.

— Оскар! До сделки осталась неделя. Когда мы с отцом Евы подпишем контракт, обратного пути не будет. Лучше реши эту проблему сейчас.

— Ты обещал, что не заставишь меня расстаться с Женей!

— Оскар, ты можешь отказаться от всего и быть со своей Женей. Либо забыть Женю, жениться на Еве и стать во главе издательства. Во второй раз я не дам вам испортить мои планы!

Меня начало мутить.

— Я не виноват, что ты хочешь расширить бизнес! Почему я обязательно должен жениться непонятно на ком!

"Я не непонятно кто!" — хотелось ворваться внутрь и влепить ему пощёчину.

— Почему же? Я тебя не заставляю. У тебя есть выбор. Микаэлю хватило смелости отказаться от предложения в пользу своих желаний. А ты, как всегда, хочешь усидеть на двух стульях. Я хочу быть уверен, что, когда меня не станет, ты сможешь принимать взрослые решения, а не быть вечно гуляющим пацаном под юбкой своей матери.

— Ты никогда не любил её! И меня не любил! Для тебя всегда на первом месте был Микаэль! И его мамаша-покойница!

Раздался громкий хлопок. Я вздрогнула и тихонечко, насколько это было возможно в моём состоянии, убежала в свою комнату и села на кровать.

Мысли путались. Я поняла лишь одно: "Оскар меня не любит. Между нашими отцами какая-то сделка. Микаэль отказался на мне жениться по расчёту. Оскар хочет жениться, чтобы стать главой фирмы. Женя — его любовница".

"Ненавижу" — с этой мыслью я снова провалилась в сон.

Утром я проснулась раньше всех, чтобы умыться и позавтракать в одиночестве. Заварила кофе, налила его в большую кружку и села за стол. Взгляд блуждал по сморщенной поверхности сушенного инжира, но думала я совершенно о другом.

«Не надо было вообще переезжать. Не узнала бы ни Оскара, ни Мику! Маша говорила, что нельзя любить мужчину сильнее, чем он тебя. Но, мне кажется, что нельзя влюбляться в принципе».

Было обидно от осознания своей никчёмности. Обо мне говорили, словно о вещи, которую дают в подарок к мешку с деньгами. И если бы не этот гонорар, в мою сторону даже не плюнули бы.

Я не заметила, как сделала большой глоток кофе. Тут же его выплюнула обратно в чашку, но было поздно — сожгла язык и нёбо. Но боль во рту не перекрыла боль в душе. Я обижалась на саму себя, на жизнь, на судьбу. Казалось, что целая вселенная настроена против меня.

— Все в порядке? — мягкий голос Микаэля вернул меня в реальность.

— Что ты пристал ко мне? Постоянно маячишь где-то рядом. Как будто забот других нет? — я сорвалась на него, хотя он был единственным, кто не давал утонуть.

— Ева…

— Что? Что Ева? — я вскочила из-за стола так резко, что опрокинула злосчастную чашку с кофе. Жидкость растеклась и устремилась на пол, разлетаясь на мелкие капельки от удара о мраморную плитку. Схватив тряпку, начала судорожно вытирать расползающуюся кофейную жижу. Навернулись слёзы. Обида продолжала сжирать меня изнутри.

Я не заметила, как Микаэль оказался рядом. Он положил свою массивную ладонь на мою руку, чем остановил суматошные попытки вытереть стол. Сдерживать эмоции внутри больше не было сил. Слёзы полились с такой силой, будто прорвало дамбу.

Он развернул меня к себе, взяв мое лицо в ладони, большими пальцами вытер мокрые дорожки на щеках.

— Ева, мне больно видеть твои слёзы. Что с тобой? Это из-за вчерашнего вечера?

Я молчала в ответ, продолжая всхлипывать. Стало спокойнее от его близости, от уверенности в его голосе, от древесного аромата, исходящего от его джемпера.

— Нет.

— А что тогда? Поделись, станет легче.

Я внимательно посмотрела на него, сомневаясь, стоит ли всё рассказать. В глазах до сих пор стояли слёзы. Но было приятно ощущать тепло его ладоней.

— Мика? Ева? — голос Сергея Эдуардовича разорвал в клочья этот момент. — Что происходит?

Микаэль продолжал держать моё лицо:

— Ева обожглась, я лишь помог ей.

Тут же нарисовался Оскар:

— Ева? Что случилось?

— Ничего, уже всё в порядке, — я аккуратно убрала руки Микаэля и вытерла оставшуюся влагу ладонью. В воздухе повисло напряжение.

— Я хочу домой, — произнесла я.

Ответили мне сразу оба:

— Сейчас? — Оскар.

— Я отвезу! — Микаэль.

— Да, я хочу уехать сейчас. Мне хочется домой. Я хочу встретить Новый год с семьёй, — я солгала. К маме с папой меня совсем не тянуло.

— Евочка, мы тоже твоя семья. Оставайся, а после нового года приедут твои родители, — сказал их отец.

Я чувствовала, как меня начинает трясти от напряжения. Моя нервная система уже не выдерживает, вот-вот и случится истерика.

Я посмотрела на Микаэля, и он тут же сказал:

— Я всё равно уезжаю, отвезу её. Не вижу проблемы в этом.

— Нет! — рявкнул Оскар. — Собирайся, я тебя отвезу.

Впервые со вчерашнего вечера я посмотрел на него. На левой скуле был красный след: "Значит, отец ударил. Так ему и надо!"

— Я не хочу ехать с тобой. Извините, Сергей Эдуардович, что нарушила ваши планы, — я говорила про планы на новый год, но имела в виду совсем другое. Сняла помолвочное кольцо и положила его на стол.

— Тебе не за что извиняться, — ответил за них Микаэль.

Я была безмерно благодарна ему. Чувство защищённости окутало меня. То, чего я никогда не испытывала рядом с Оскаром, и даже рядом с отцом.

— Хорошо, Евочка! Делай, как считаешь нужным, — на удивление Сергей Эдуардович был спокоен и не пытался меня отговорить.

***

— Не хочешь поговорить о том, что тебя расстроило? — спросил Микаэль, когда мы отъехали от дома.

— Прости, Мика, что сорвалась на тебе. Мне нужно обо всём хорошенько подумать, а потом говорить, — я повернулась к нему. Сосредоточенный на дороге взгляд, гладковыбритая голова, густая тёмная борода, сильные руки.

— Я тебя понял, — он потянулся к приборной панели, чтобы сделать музыку громче.

Из колонок раздались слова песни Tamahau — Cold Blood.

Мысленно я прокручивала в голове ночной разговор Оскара с отцом и представляла, что скажу своим родителям. Я была уверена, что папа продолжит настаивать на свадьбе, несмотря ни на что, поэтому заранее готовила возражения. Хотелось выговориться, но не Мике, поэтому достала телефон и отправила сообщение в чат подругам.

Ева: "Девочки, привет! Какие планы на завтра? Приедете ко мне?"

Лиза: "На дачу?"

Ева: "Нет. Я еду домой".

Маша: "Когда дома будешь? Может, сегодня приехать?"

Ева: "Нет, сегодня хочу от души наплакаться, чтобы завтра уже спокойно обо всём рассказывать".

Маша: "Если этот овцеёб тебя обидел, я его убью! Ты с ним сейчас?"

Лиза: "Он снова тебя трогал???"

Ева: "Нет, не трогал. Я с Микой сейчас. Всё в порядке, просто немного грустно после расставания".

Маша: "Может, всё же сегодня приехать?"

Ева: "Не нужно. Я закажу пиццу, много пиццы, и буду смотреть любовные комедии. А завтра жду вас".

Каждый раз, когда телефон издавал звук приходящего сообщения, Микаэль оборачивался на меня. Видно было, что ему тяжело молчать.

"Даже не представляю, о чём он сейчас думает. Переживает за меня? Может, всё же поговорить с ним?" — в салоне заиграла Yanina — Sugar, а в голове на повторе бархатный голос Микаэля, — "Любовь — это невозможность согреть её губы, когда они замёрзли".