Русское войско и наряд в походе. Миниатюра из Лицевого свода
Стоит заметить, что «Записная книга», при всех ее отличиях от официальных и неофициальных разрядных записей, все же не дает нам полного представления о том наряде сил и средств, которые были выставлены Иваном Грозным для «своего дела и земского». Лишь сочетая ее с теми сведениями, что попали на страницы официальных летописей (а они составлялись с широким использованием разрядной документации), и сравнивая ее данные с информацией, что содержится в актовых материалах, можно составить более или менее точное представление о том, с какой ратью предстояло встретиться гарнизону Полоцка и полочанам зимой 1562 года.
Московский «l'ordre de la bataille»
Итак, каким был состав и приблизительная численность русского войска в Полоцком походе? Сравнивая данные «Записной книги», разрядных и летописных записей, в первую очередь исследователь обращает внимание на необычный состав войска. Вместо обычной 5-полковой структуры оно включало в свой состав на этот раз семь полков:
— отдельно выделенный в росписи Государев («царев и великого князя») полк;
— пять «обычных» титульных полков (подчеркнем, что разрядные полки в это время представляли собой скорее военно-административные единицы, но никак не тактические или, паче того, оперативные) — Большой, Правой руки, Передовой, Левой руки и Сторожевой;
— отдельным пунктом в росписи был обозначен «наряд» (артиллерия со всеми ее принадлежностями). При этом из летописной повести о взятии Полоцка следует, что сам наряд, исходя из тактических и логистических соображений («чтобы в том походе за болшим нарядом людем истомы и мотчания не было…»), в начале похода был поделен на «лехкой», «середней» и «болшой».
Наконец, после наряда в росписи значился Ертаул («ертаулской полк»).
Сопоставление сведений «Записной книги» и летописной повести позволяет нам также представить и примерную численность войска. Государев полк, согласно предварительной росписи, насчитывал детей боярских около 5 тысяч и почти 1 200 «из городов зборных людей» — тех самых, что должны были набрать царские посланцы в северных городах. Эти «зборные люди» должны были быть «собою добры и молоды и резвы, из луков и из пищалей стреляти горазди, и на ртах (лыжах) ходити умели», и чтобы «рты у них были у всех, и наряду б у них было саадак или тул с луком и з стрелами, да рогатина или сулица, да допорок».
В Большом полку детей боярских должно было быть около трех тысяч, а к ним в добавку 1 600 служилых татар и почти 1 300 казаков.
Основу полка Правой руки составляли две тысячи детей боярских, полтораста кабардинцев с их князьями, шестьсот служилых татар и две сотни с небольшим мордвинов. Огнем из пищалей их должна была поддерживать тысяча казаков.
1 900 детей боярских насчитывалось в Передовом полку, да еще почитай тысяча служилых татар и иных инородцев и больше тысячи казаков.
Столько же, 1 900, детей боярских было и в полку Левой руки, а также еще почти тысяча служилых татар и 600 казаков.
Немногим меньше, чем в Передовом и Левой руки полках, было детей боярских в Сторожевом полку. Дополняли их 1 100 служилых татар и всяких инородцев, а также немногим больше пяти с половиной сотен казаков.
Полторы тысячи детей боярских и больше тысячи казаков было при наряде. Наконец, «в ертоулех» числились тысяча детей боярских, почти четыре сотни татар и инородцев и еще почти пять сотен казаков.
Канонир и его орудие с принадлежностями. Гравюра из «Военной книги» Л. Фронспергера. 1573 год
Если собрать вместе все эти цифры, то мы получим, что в русском войске было около 18 тысяч детей боярских. Здесь, кстати, встает вопрос: а учитывались ли в разрядной росписи послужильцы детей боярских? Записывались ли они вместе со своими господами? Мы исходим из того, что нет. Значит, численность конной поместной милиции можно увеличить на неопределенное число конных же «боярских людей». И поскольку поход планировался не только долгий и «дальноконный», но и государев, то можно предположить, что «служилые города» выставили своих лучших людей и к означенной численности детей боярских можно смело добавить еще тысяч 10–12, если не больше, их послужильцев.
К поместной коннице прибавим татар и инородцев — около 6 тысяч согласно «Записной книге», — ту самую тысячу «зборных людей» и больше 6 тысяч казаков. Итого мы получаем примерно 40 тысяч бойцов, конных и пеших, «сабель» и «пищалей». Но в помещенной в «Записную книгу» росписи нет никаких сведений о том, сколько Иван Грозный взял в поход стрельцов. А ведь к тому времени стрельцы составляли пусть и не слишком многочисленную на фоне поместной милиции, но весьма боеспособную часть русского войска. Между тем в частных разрядных книгах в рассказе о Полоцком походе упоминаются восемь (или даже девять) стрелецких голов со своими приборами, что при «штатной» численности стрелецкого приказа (прибора, статьи) примерно в 500 бойцов дает нам около 4 тысяч стрельцов — если не больше. В итоге мы получаем порядка 45 тысяч воинов, конных и пеших, «сабель» и «пищалей».
С собой на Полоцк Иван взял немалый наряд. В источниках упоминается цифра в полтораста разного рода артиллерийских орудий. Автор склоняется к тому, что эти 150 орудий составили тот самый «середней» и «болшой» наряд, тогда как «лехкой» наряд — скорострельные «полуторные» пищали и волконеи-фальконеты — в это число не вошел. Некоторые из этих 150 орудий, самые мощные и тяжелые, названы по именам: «Орел», «Медведь», «Степанова», «Тортуна» (не из тех ли «кортун великих», что были взяты русскими ратниками в Феллине в 1560 году?), «Кашпирова» и «Павлин».
Отливка пушки Павлин. Миниатюра из Лицевого летописного свода
Последнее орудие, судя по всему, было ветераном многих кампаний и осад. «Павлин» был отлит на Москве еще в 1488 году итальянцем Паоло де Босси. Пушка, надо сказать, немаленькая — она метала каменные ядра весом 13 пудов (около 213 кг). «Орел», стрелявший 3,5-пудовыми ядрами, и «Медведь», ядра которого весили «всего лишь» пуд (почти 16,5 кг), на ее фоне смотрелись карликами. Впрочем, рекордсменом можно полагать «Кашпирову» пушку. Историк А.Н. Лобин, ведущий специалист по русской артиллерии того времени, приводит данные, согласно которым ядро «Кашпировой» пушки весило 20 пудов, ее калибр составлял около 660 мм, а длина ствола — без малого 5,5 м! Само собой, обслуга этой могущественной артиллерии неизбежно прибавила к означенному числу ратных людей еще несколько сот человек самих пушкарей и их помощников-поддатней.
Остается вопрос о привлечении для похода на Полоцк конных даточных людей и пищальников, собранных с Пскова и Новгорода. Если в 1545 году в Новгород пришла из Москвы разнарядка о сборе для казанской экспедиции без малого 2 тысяч конных даточных и еще 2 тысяч пищальников, поровну конных и пеших, то почему сейчас эти силы не могли быть отмобилизованы хотя бы «вполы», как с северных городов, от нормы? А ведь в таком случае Псков и Новгород могли послать под Полоцк порядка 2,5–3 тысяч бойцов, не меньше — хорошо экипированных и имевших определенный опыт участия в казанских и ливонских походах.
Но откуда же тогда берутся приводимые порой в литературе сведения о якобы собранной Московитом под Полоцком армии, насчитывавшей то ли 150 тысяч, то ли 200, а то и все 300 тысяч человек? Всякое войско той эпохи в походе сопровождало немалое количество всякой нестроевщины: обозников, маркитантов, гулящих девок и просто откровенной сволочи, подобно воронам слетавшейся на запах крови. Русское войско не было исключением в этом плане. Говоря, к примеру, о детях боярских и их послужильцах, или о тех же служилых татарах, не стоит забывать о том, что их сопровождали в поход не только экипированные под стать своим господам послужильцы, но и обозные слуги — «кошевые люди». Этих последних по праву можно было считать «полукомбатантами», поскольку они, как правило, также были вооружены и исполняли при войске всякого рода вспомогательные функции — да взять хотя бы ту же самую фуражировку! А таких кошевых только при детях боярских насчитывалось никак не меньше 10 тысяч человек.
