– Так всегда и бывает с шелки, верно? – тихо спросила я.

– Именно. – Он снова повернулся к океану. – Но мой отец во многом не рационален. И прощать он не умеет. Уверен, тебе это известно.

Что ж, это известно всем.

– Как Полубог, потомок Посейдона, владыки морей, мой отец обладал редкой способностью выследить ее – чтобы вернуть обратно на сушу. Он не мог смириться с тем, что океан сильнее его. Он ведь, как-никак, правит океаном.

– Но… как его сын, ты тоже… правишь? В этом отношении он не столь всемогущ?

Короткая улыбка тронула губы Кирана.

– Да. Как я и сказал, мой отец не во всем рационален. У него хрупкое эго.

– Ну… я имела в виду… он мужчина, в конце концов.

– Когда она вернулась, он забрал ее кожу. Спрятал ее. Думаю, сперва она восприняла это как игру. В конце концов, она любила его. Она окунулась в жизнь, полную роскоши и наслаждений, ее баловали, относились к ней, как к королеве. Но, как и прежде, океан звал.

– А он не собирался отпускать ее.

– В то время она была беременна, но даже если бы и нет… – Киран сжал кулаки. – Его любовь – это власть. Абсолютное доминирование. И когда она взмолилась, прося отпустить ее, даже обещая вернуться, его отношение к ней изменилось. Она стала пленницей. Пленницей, которую он уже не хотел. Он изгнал ее, не подпускал ни к себе, ни к морю.

– А ты?

Он запустил пальцы в волосы.

– Один из десяти детей, рожденных от союза Полубога и не-Полубога, обнаруживает силу Полубога. У моей матери был пятый уровень. Что, безусловно, способствовало… У моего отца было двенадцать детей, но Полубог из них лишь один. Я – наследник. Вместе мы можем контролировать больше территорий.

– Но… ты жил с матерью, верно?

– О. Я понимаю, к чему ты клонишь. Я и забыл, что ты мыслишь не так, как те, кто меня окружает. – Взгляд его говорил, что это хорошо. – Да, я был изгнан вместе с ней, но только безопасности ради. Он следил за мной всю мою жизнь, сначала чтобы увидеть, проявятся ли у меня способности, потом – потому что они проявились и он хотел должным образом воспитать меня.

– Вылепить из тебя собственную копию.

– По сути – да.

От его тона у меня волоски на руках встали дыбом. Я сглотнула подкативший к горлу комок страха.

– Он позаботился о том, чтобы у меня были лучшие наставники, – продолжил Киран, – учившие меня, как править и вести войны. Он пригласил меня сюда после смерти моей матери, чтобы я мог расширить «семейный бизнес».

– А ты пришел, чтобы освободить свою мать?

Его проницательный взгляд вонзился в меня, обнажая мою душу – как он обнажал свою передо мной. Повисло молчание. А жар все нарастал, подпитываемый нашей пылающей страстью.

Он слегка наклонился в мою сторону, и волна предвкушения захлестнула меня. Я облизнула нижнюю губу, вспоминая тот поцелуй. Его руки на моей коже, его великолепное тело.

Взгляд его остановился на моем языке. Зрачки Кирана расширились, и он наклонился, вдвое сократив расстояние между нашими губами. Тело мое пульсировало, мне не хватало воздуха.

– В том числе, – тихо произнес он.

Я вся покрылась мурашками, внезапно усомнившись, что же он сделает – и что сделаю я в ответ.

Но мне не нужно было беспокоиться.

Между его бровями зазмеилась глубокая морщина, и Киран, видно, ощутив прилив сил, резко поднялся со скамьи. Он сунул руки в карманы, и взгляд мой невольно зацепился за выпуклость между ними.

– Может, я и не похищал тебя, но я вынудил тебя оказаться в таком положении, – сказал он с болью в голосе. – Я хочу тебя, это не секрет. Хочу, чтобы ты кричала подо мной, забыв свое имя.

Тихий стон сорвался с моих губ. Когда я была рядом с ним, вот так, как сейчас, чувствуя наше искрящее взаимное притяжение, я хотела того же. Хотела выбросить все из головы и отдаться его потрясающей силе и власти.

– И ты нужна мне, – продолжил он. – Нужна, чтобы освободить мою мать. Судьба привела тебя ко мне. Каковы были шансы, что я встречу кого-то, обладающего столь редкой способностью, в нужном месте и в нужное время?

Сквозь пульсацию страсти пробилось замешательство. Редкая способность? В одном только Сан-Франциско множество Говорящих с Призраками.

– Я нашел твою слабость и воспользовался ею. – Он снова посмотрел на меня. – Точно так же, как поступил бы мой отец.

Я сглотнула, хотя во рту все пересохло, и вытерла вспотевшие ладони о джинсы.

– Я пришла сюда, чтобы отказаться от твоего предложения о работе.

Голова его слегка дернулась; потом он медленно повернулся к воде. Нахмуренные брови совершенно не сочетались с ослепительной улыбкой.

– Неужели?

– Да. Не пойми меня неправильно – я не хочу сказать, что ты недооценил меня. Я бы сдалась в мгновение ока. Но детям не нужны твои деньги. Они убеждены, что мы способны справиться сами.

Грозовые, мерцающие глаза оценивающе взирали на меня. Улыбка стала еще шире:

– Как ни странно, я испытываю облегчение.

– Но я возьмусь за эту работу. – Меня словно ударили под дых, выбив из легких весь воздух. Охваченная паникой, я пыталась вдохнуть – и не могла.

Он наклонил голову к плечу. Улыбка исчезла.

– Да, – я откашлялась и постучала себя в грудь. – Я правда не хочу. Если ты еще не понял.

Теперь он стоял почти что спиной к океану.

– Тогда почему?

– Из-за твоей матери. Она умоляла меня помочь тебе. И потому что я тоже потеряла мать. Представить не могу, какой беспомощной я чувствовала бы себя на твоем месте. На самом деле… – Я вскинула руку, все еще борясь за воздух. – Я могу представить. То же самое я чувствую по отношению к Мордекаю.

Он медленно кивнул.

– То же самое, да. Именно то же. Я понял это, пока сидел здесь, дожидаясь тебя. Вот почему я позвонил и записал Мордекая на прием. Подробности тебе сообщат завтра. Я внес предоплату за процедуру – на его имя. Я предполагал, что это будет своего рода извинением, за то, что принудил тебя. Но теперь… – Улыбка его вернулась. – Давай назовем это знаком уважения, я ведь недооценил тебя… хотя и получил, что хотел.

Меня вдруг разобрал смех, и я отвернулась, пытаясь прийти в себя. Таким, несомненно, видели Кирана его приспешники. Крутой чувак с удивительным чувством юмора. Если находиться рядом с таким парнем слишком долго, то можно и забыть о его собственнической, властной стороне. А это опасно.

– Ты купил Мордекаю одеяло раньше, чем узнал, кто я, – сказала я, вернувшись к реальности (только вот глубинная боль так и не прошла). – Почему? Или ты и тогда почувствовал, что я из себя представляю?

– Без оценки я никогда бы не узнал в полной мере, какова ты.

Я поерзала на скамейке. Уже второй раз он намекает на то, что я – нечто большее, чем просто особа, способная работать с духами (ну и командовать ими). Но он продолжил говорить, и спросить я не успела.

– Моя мать умирала долго. Смерть ее была медленной. Недуг шелки, лишенной кожи, подобен раку. Я видел, как болезнь разъедает ее изнутри. – Он стиснул зубы; в глазах его пылал гнев. – Ближе к концу домашний уход стал уже невозможен. Нам нужны были аппараты, медицинское оборудование. Во время поездок по госпиталям я и узнал, каково это – быть бедным и больным. Я видел страдающих людей, которые не могли получить помощь. Сперва я отмахивался. Не обращал внимания. Но однажды мимо меня прошла девочка, маленькая девочка в косыночке. Она была такая слабенькая, что едва держалась на ногах. Она умирала, а ее родители не могли позволить себе лечение, чтобы облегчить ее боль. Это… – Он отвернулся. – Это, мягко выражаясь, разбудило меня. И глубоко задело. Поэтому, когда я увидел, как ты изучаешь те одеяла, напряженно высчитывая, как же тебе приобрести именно то, которое подойдет ему лучше всего… – Он покачал головой. – Это было самое меньшее, что я мог сделать. Крошечный жест.

– Для него это не было крошечным жестом. – Я пожала плечами и улыбнулась. – Ну, не было бы, если бы дело не дополнялось преследованием и не сработавшим перцовым баллончиком.