Ближе к вечеру небо затянуло облачками, мы чувствовали себя лучше и решили выйти на улицу. Каждое посещение Приморска, назовем городок так, сопровождалось определенными ритуалами. И они неукоснительно соблюдались. Это придавало нашему отдыху оттенок основательности: что бы не происходило в личной жизни, и какие бы шторма не случались на работе, я знала – приеду к морю, а там будет все по-прежнему.

Сейчас мы пошли в любимую "Вареничную" есть вареники с вишней. Никогда и нигде я не ела таких вкусных вареников, сдобренных солнцем и запахами моря.

А на следующий день решили поехать в соседний большой город, спутником которого был Приморск. Погулять по Привозу, поесть пирожных на открытой веранде кафе в тени платанов, которые здесь называют "бесстыдницей", из-за того, что они летом сбрасывают кору, и сходить в детский парк на аттракционы. Владик всю зиму мечтал об этой поездке, смакуя предыдущую. К тому же наши спины и плечи все еще полыхали алым, и путь на пляж нам был заказан.

И день удался, как задумали. Как же я любила этот старинный город! Обязательную программу мы дополнили посещением Археологического музея, который нам очень понравился.

Усталые, уже в сумерках мы возвращались домой.

Утром я поняла, что не хочу идти на пляж. Это я-то, всю зиму промечтавшая о море! Поговорив с собой серьезно, я поняла, что не хочу идти, потому что сегодня у Алексея выходной. Все равно буду нервно высматривать бронзовую фигуру спасателя и только расстраиваться, что его нет. Да, что со мной вообще творится! Жила себе спокойно, стоило два раза побыть в объятиях мужика, и все – башку снесло. Напоминаю себе, что мне 35 лет, ставлю себя мысленно в угол и бью по попе. Не помогает.

Хорошо, я догадалась выглянуть в окно: вчерашние легкие облачка уплотнились и затянули все небо. У солнца сегодня явно был выходной! Ура! На пляж можно не идти. Поедем на экскурсию – тоже обязательный элемент культурной программы отпуска.

Сын со мной согласился, он любил смотреть новые места. Мы быстро поели, добежали до места, откуда по утрам отходят экскурсионные автобусы, и выяснили, что успели вовремя и как раз есть билеты. В этом прелесть отдыха в одном и том же городке: ты уже все знаешь. Экскурсия нам попалась дальняя, на целый день. Владику повезло: в группе был мальчик его возраста, они быстро познакомились, сдружились и скоро сидели в конце автобуса на свободных местах, обсуждая свои мальчишеские дела. На отдыхе мало времени, поэтому отношения завязываются быстро: и дружба, и любовь. Словно на эти две недели время уплотняется. При осмотре очередной церкви рядом оказался мужчина с девочкой лет шести. Мы разговорились, познакомились, и потом он так и вставал рядом на следующих остановках. Во время обеда они сели с нами за один столик, вызвав возмущение Владика. После еды сын отвел меня в сторону, и высказал свои претензии. Собственно именно так он обычно и делал, как только видел близко от меня мужчину. Делить маму он ни с кем не собирался. Но на этот раз я удивилась:

– Значит, Алексею можно с нами общаться, а этому мужчине нет?

– Ну, ты сравнила: настоящего спасателя со спасательной лодкой и какого-то постороннего мужика с малявкой, – возмутился сын. Его выбор был очевиден.

Вечером мы вернулись домой очень довольные проведенным днем.

Утро не задалось с самого начала. Я так была уверена, что увижу Алексея у лестницы, что когда его там не оказалось, расстроилась. Осмотр пляжа тоже ничего не дал, знакомой бронзовой фигуры нигде не было видно. Мы положили свои вещи рядом с канатами, по которым утром вытягивают из ворот спасательной станции лодки и катамараны, и пошли купаться. Море нас заждалось! Оно так ласково приняло нас в свои теплые объятья, что я вспомнила, зачем, собственно говоря, приехала в этот город. К морю! И все остальное – не важно. Пока мы плескались, подошли наши знакомые – семья вчерашнего мальчика. Теперь я могла не волноваться, что Владику скучно, у него появился друг Павлик, с которым они тут же начали во что-то играть.

Я же сидела на подстилке и смотрела на сине-серую гладь моря, уныние постепенно возвращалось. В этот момент перед моими глазами появился и закачался пакет с абрикосами. Я обернулась.

– Это вам с Владиком. Из моего сада, – рядом широко улыбался Алексей. Он сидел на корточках, немного подавшись вперед, и крупный крест, висевший у него на груди, привлек мое внимание.

– Интересный у тебя крест,– наверное, это была самая не подходящая в этот момент фраза.

– Да, крест с Афона. Подарили,– лаконично ответил мужчина, – да нам, спасателям, без этого и нельзя.

Я не совсем поняла смысл фразы, но, наконец, догадалась взять абрикосы из протянутой руки и поблагодарить.

В этот момент на спину Алексея свалился Владик. По-моему, радости обоих не было предела. Алексей, перекувырнул мальчишку через свою голову, положил на песок и, прижимая одной рукой, начал щекотать. Владик извивался, пытаясь вырваться, и хохотал. А я смотрела на них и понимала, как же моему сыну не хватает такого грубоватого мужского общения! Я не помню, чтобы муж так играл с ребенком. А сейчас на Алексея с Владиком было так приятно смотреть и видеть, какое оба получают удовольствие от этой возни. Когда сын выдохся, мужчина убрал руку и сказал:

– Иди в море, смывайся. Я вам абрикосов принес, мы с твоей мамой сейчас пойдем их вымоем, – потом, обращаясь ко мне, добавил, – не мыть же тебе их в питьевом фонтанчике, тем более это запрещено.

И подал мне руку, помогая подняться. Я покорно шла за мужчиной к спасательной станции, попутно размышляя, что в этом что-то есть, когда кто-то за тебя все решает, хотя бы: мыть или не мыть фрукты, и где их мыть.

В помещении станции оказалось полутемно и прохладно, несмотря на жару за дверью. Мы прошли в закуток с раковиной, Алексей достал откуда-то таз и высыпал в него абрикосы из пакета. Таз идеально встал в раковину, видимо под нее и подбирался. Горячей воды на станции не было, но и холодная, пройдя по проложенным по земле трубам, нагревалась до комфортной температуры. Мы, стоя с разных сторон раковины, опустили в таз руки и начали мыть оранжевые плоды. Мои пальцы нечаянно коснулись теплых рук Алексея, потом еще и еще раз, это было неизбежно в таком небольшом пространстве. Каждое прикосновение ощущалось как слабый разряд тока. Неожиданно он просто взял под водой мои пальцы в руки, и стал, едва касаясь, поглаживать своими пальцами, как будто их тоже надо было отмыть. Я и не подозревала, что в такое простое движение можно вложить столько нежности. Оранжевые шарики абрикосов вплывали в наши переплетенные ладони, проскальзывали по коже шершавым бочком и, крутясь, двигались дальше. Прикосновения Алексея были такие мягкие, словно он гладил что-то очень хрупкое и боялся причинить вред. Нега разливалась по всему моему телу. Мы не смотрели друг на друга, но все рано, чтобы не выдать свои чувства, я закрыла глаза. Ощущения стали еще сильнее. Меня накрывало нереальной нежностью. Я словно впала в транс. Это был какой-то глубоко интимный процесс, хотя, со стороны, мы всего лишь мыли абрикосы.

Голоса входивших на станцию людей, вернули нас в реальность, и мы разомкнули руки.

Среди вошедших спасателей был Виктор, он сразу узнал меня и направился к нам:

– О, абрикосики! – Обрадовался он, забрасывая парочку в рот.– А где ты была? Обещала напоить нас кофеем и пропала. Так дела не делаются. Днем с нами покатаетесь, а ближе к вечеру приходите снова на пляж, будешь проставляться! В 6 устроит?

Как просто и легко он все это сказал. И про лодку, и про посидеть в кафе. А я-то никак не могла набраться смелости, чтобы об этом напомнить.

Тем временем, Алесей уже сложил вымытые плоды в пакет и протянул мне, теперь в моих глазах они имели некое мистическое значение, символизируя мою связь с ним.