Приятный теплый ветер с побережья доносился до героев и, заставляя их с наслаждением вдохнуть чистый морской аромат и расслышать прерывистый визг чаек, тормошил их волосы и ткани их одежды. Безупречный бархат бескрайнего моря вдали золотился в лучах ясного солнца, от чего обоим гостям казалось, что в чистом отражении удается даже различить среди синевы небес мягкие облака. Джер своими большими глазами, чье подлинное сияние заслоняло собою дневной свет, с восторгом наблюдал за убранством курорта, пока герои неторопливо спускались к гавани по длинной тропе, параллельно которой произрастали финиковые пальмы. Их толстые стволы благодаря вмешательству на генетическом уровне вовсе не имели колючек, от чего никак не могли причинить человеку вред. Механический слуга под аллеей старых деревьев предлагал всем желающим угоститься сованными им плодами с них.

– А как мы найдем доктора Вальцлафа? – спросил вполне справедливо у Сарджерта мальчишка, блестящие туфли на его ногах медлительно перебирали по грубому булыжнику, солнце казалось ему необычайно ярким, а воздух – пьянящим.

– Не думаю, что у нас с этим возникнут проблемы, – ответил Ролан, намереваясь вскоре связаться со слугой коллеги через сети вездесущего ноополя.

Угловатая береговая линия была застроена милыми двухэтажными домиками с красными черепичными крышами, протянувшимися несколькими линиями улиц вдоль побережья, словно бы сойдя с подарочных открыток прошлого. Немногочисленные обитатели крошечного городка, проживающие свое бессмертие в полной размеренности, даже не заметили появления чужаков, аккуратные балкончики большинства их домов выходили прямо на прекрасный песчаный пляж. Особенно занятным наблюдением Сарджерту показалось, что, как и в древние времена, между окнами протянулись веревки, на которых, словно образуя причудливую мозаику, высыхала стираная одежда. В обычной жизни горожане предпочитали каждое утро синтезировать на своем теле одежду любой сложности, должно быть, что здесь, на райском побережье, все обстояло совсем иначе, и атмосфера ушедшей в прошлое навечно жизни сама способствовала к подобному быту.

– Взгляните, почему-то все люди босоногие, – заметил неожиданно Налор и, наконец, выпустил из ладони мятый рукав кителя наставника, когда они оказались у крошечной центральной площади, где вдоль округлого фонтана ровными рядами красовались брошенные пары обуви.

– Эрик рассказывал, что здесь так принято, – объяснил Сарджерт и бросил пару своих лакированных туфель на вычищенный и сверкающий в лучах солнца асфальт, а внимательный слуга мгновенно поймал обувь Ролана и приставил ее к фонтану. – Никто тебя не заставляет, – отшутился доктор, после недолгих раздумий мальчишка последовал примеру наставника.

– Асфальт сильно нагрелся, – прокомментировал сразу Джер, перебирая пальцами по сверкающему от чистоты покрытию.

Отдыхающие оставались без тяжелого груза обуви даже на деревянной веранде уютного ресторана неподалеку, где среди звона бокалов и смеха звучала приятная музыка, фигуры андроидов в официантских одеждах разносили бокалы между столов.

– Он отдает накопленное тепло даже ночью, – рассказал Ролан, когда собеседники спустились к теплому песку, где гуляли еще несколько человек. – А много веков назад, когда Земля была совсем другой, в этих широтах день и ночь не сменяли друг друга по целых шесть месяцев.

– Полярный день и полярная ночь. Нам говорили о таком, – поделился Налор, порывы ветра со стороны моря стелился по чистому песку прекрасного пляжа, до героев доносилось необычайно приятное шуршание мелких волн и редкий визг чаек, что гнездились в мраморных скалах крошечных островков неподалеку. Сложно было представить даже, что когда-то здесь существовал порт.

– Верно, не зря тебе позволили обучаться в университете, – усмехнулся доктор, обернувшись.

С берега открывалось живописное полотно всего склона: пальмовая аллея казалась крошечной, а здание вокзала затерялось где-то среди золотистых полей пшеницы, даже серый монолит размытых стен вдали отливал призрачным серебристым сиянием. Налор все вглядывался в силуэт кругосветной магистрали, по меридиану которой промчался молниеносно длинный состав, громадные двухуровневые вагоны с побережья походили скорее на пятна.

Бескрайнее синее море по обыкновению было спокойным, и размытая линия горизонта растаяла, побледнев и пропав из виду. Внезапно с уст Сарджерта, когда он заметил идущий прямо на них катер с единственной фигурой человека на борту, сорвалось удивленно:

– Неужели это Эрик?

Джер, чьи серебристые волосы тормошил ветер, сразу пришел в оживление и ухватился за свою сумку.

Босые герои в выглаженных разноцветных кителях дождались прибытия товарища, из окон одного из домов раздалась приятная довоенная музыка, и доктор, пожелавший однажды насладиться одиночеством среди колосьев пшеничных полей у стен, определил в словах исполнителя старый итальянский язык.

– Здесь так хорошо. Вовсе неудивительно, что доктор Вальцлаф не появляется в университете, – высказался Джер, разглядывая фигуру мужчины на судне, что становилась все отчетливее.

Ролан вскоре даже разглядел, что тело товарища было покрыто черной тканью тонкого плавательного костюма, а на его все еще влажных светлых волосах с медным оттенком лежала дыхательная маска.

– Верно, но это всего лишь один из несчетного множества способов скоротать целую вечность, – полушепотом ответил Ролан, когда длинный катер остановился в пяти метрах от берега, на борту также показался роботизированный слуга в нелепом деловом костюме, держа в своих механических руках широкую доску.

– Не ожидал вас здесь увидеть, разве вам с Анной без меня совсем не обойтись? – прокричал издали Эрик и, переполняясь неподдельным чувством какого-то детского восторга, размахивал руками, после чего спрыгнул в воду, что была ему по колено, чтобы затем направиться к гостям.

За неделю, проведенную на райском берегу вдали от городской рутины, Эрик заметно изменился, словно бы он заново увлекся собственной жизнью, открыв для себя нечто новое. Некоторое время назад апатия Вальцлафа заставила коллег серьезно насторожиться, Хейзель даже хотела насильно запереть его в газовой камере хотя бы на один сеанс.

– Мы с Анной уже решили, что больше тебя никогда не увидим, – поприветствовал товарища Сарджерт, внешне Эрик выглядел младше героя, ему было около двадцати, и он проживал эти годы впервые. Напарники без излишнего официоза пожали друг другу руки, и удивленный Вальцлаф остановился в одном шаге от Джера, по-дружески протянув ему руку.

– Здравствуйте, доктор, – проговорил не сразу Налор, коснувшись осторожно руки Вальцлафа, длинный катер с заглушенным двигателем одиноко раскачивался на волнах, а роботизированный слуга безучастно наблюдал за сценой, дожидаясь указаний Эрика.

– И кто ты такой, отважный студент? – доброжелательно обратился к компаньону Ролана Вальцлаф, одним коленом коснувшись теплого песка, чтобы поравняться с мальчишкой, на светлых волосах доктора все еще болталась дыхательная маска.

– Джер. Джер Налор, я искал вас в университете, – не без волнения в голосе выговорил студент и оправил свой серый китель, позабавив Сарджерта.

– Интересно, почему же ты искал со мной личной встречи, а не обратился к моей цифровой копии или к коллегам? – заинтригованно спросил Эрик, высоко над головами всех троих промчались чайки, издавав прерывистый визг.

– Я должен вам кое-что передать, для этого нам нужно встретиться лично, – признался сразу Налор, расстегнув молнию сумки, а Ролан вдруг поймал себя на мысли, что его присутствие может смутить малолетнего студента, но отстраняться было уже слишком поздно, ведь это могло быть воспринято неправильно.

– Я вырос на той же ферме, которую несколькими годами ранее закончили вы, – сообщил мальчишка. – Допускаю, что вы этого уже и не помните, но с вами вместе училась Жозе Браунсайд, теперь она служит наставником у нас, – говорил последовательно Джер, локонов его серебристых волос вновь ласково прикоснулся ветер, из открытых окон милого домика до героев доносилась приятная музыка.