– Прости, просто шучу. Показалось, что тебе будет полезным встряхнуться, – улыбнулась Лиза, заложила закладку и, быстро собравшись, встала. – Ну что, к тебе или ко мне?

– А разве мы не можем воспользоваться аудиторией или комнатой для медитаций? – подозрительно спросил я.

– Ну, их же вечером закрывают. Да и так интереснее.

– Тогда ко мне, – уверенно заявил я.

Вот ещё, нужно что-то большее, чтобы смутить меня. Верно? Ведь верно же? И всё же я немного волновался, когда отпирал дверь.

– Как у тебя тут всё по-спартански, – протянула Лиза, заходя в комнату.

– Я тут ничего не менял. Удобно, просторно – меня устраивает. Ну что, начнём или для начала попьём чай? – предложил я, принимая у неё рюкзак и складывая вещи.

– Я буду зелёный без сахара, – выбрала девушка, усаживаясь на кровать.

– Брр, его же пить невозможно, – передёрнул я плечами, разливая кипяток и добавляя сахар в одну кружку.

– Дело вкуса. Но мне он, если честно, тоже не нравится.

– Почему тогда?..

– Лео, какой же ты… Лео! Во-первых, леди должна разбираться в чае, а во-вторых, сахар полнит.

– Хорошо, что я не леди, – рассмеялся я, вручая кружку Лизе.

– Да, это просто замечательно, хотя, уверена, ты был бы очень красивой девушкой.

– Предпочитаю не думать о подобном. Да и такие мысли отдают извращением.

– Ох, благородный и притом не извращенец? Это даже звучит странно.

Допив чай, она вернула мне кружку.

– Тут кроется интересная история?

Убрав кружки, я присел рядом.

– Да не то чтобы прямо интересная… Ты же в курсе, кто мой отец? Он, конечно, очень меня любит, но совершено не умеет разговаривать с маленькими девочками. Так, в детстве он мне многое рассказывал из своих похождений. А потом наши местные начали свататься, мне ещё семи не было. Так что поначалу от них я наслушалась всякого. Это ж надо, сами уже с седыми волосами, а рассказывают маленькой девочке всякие гадости, поглаживая коленку. Отец пару лет терпел, но в итоге, несмотря на годы, вызвал двоих на дуэль, только тогда поутихло. Это одна из причин, почему он хотел, чтобы я убралась подальше от дома.

– Ужас какой, – сказал я.

– Да нет, просто провинция. Тут все как-то сдержаннее, что ли.

– Так, предлагаю начать. – Забравшись с ногами на кровать, я сел в позу лотоса. – Помимо того что я буду рядом, ещё какая-то помощь нужна?

– Нет, этого будет достаточно. Если что, я тебе скажу.

Лиза уселась зеркально мне и закрыла глаза.

Полюбовавшись на спокойно сидящую девушку, я тоже закрыл глаза и провалился в себя. Мир опять претерпел небольшие изменения: на полянке Мелиссы появились жёлтые цветы, а само ядро как будто стало больше.

– Привет! – кинулась ко мне рогатая, заключая в объятия.

– Ничего себе, ты уже можешь ходить? – удивился я.

– Да, а ещё цепочка стала длиннее, и теперь я могу даже немного гулять! – похвасталась она.

– Это же замечательно, – сказал я, поглаживая рожки.

– Нравится, да?

– Что нравится? – спросил я. – А, прости, это уже как-то бессознательно выходит, – отстранился я.

– Я же говорила, что не против, – подалась она навстречу и ткнулась макушкой мне в ладонь.

– Верно, но сейчас я хотел потренироваться.

Я взял себя в руки и смог перестать наглаживать девушку.

– Можно я тоже попробую, как это делается? – загорелась она.

– Я не против. Правда, не знаю, получится ли у тебя. Начнём с медитации…

Закончив медитировать, Лиза открыла глаза. Юноша, сидевший напротив, был погружён в себя, расслаблен, лицо спокойно, а его грудь размеренно вздымалась. И фоном звенела разлитая вокруг сила, она ощущалась потрескиванием озона и, казалось, волнами распространялась от Леонида.

Дар, передающийся в её роду, многие ошибочно полагают некоей вариацией современных вычислительных машин, но на самом деле он позволяет воспринимать эманации чужих способностей и в определённой мере управлять собственной энергетикой. На основе этого было построено благополучие её рода. Из-за этого её отец был одним из лучших дуэлянтов своего времени, ведь можно не только предугадать, куда направлен удар, но и укрепить тело.

Достигнутая же за поколения опытов и тренировок возможность расширенного мышления достигается с помощью особой подготовки с самого детства и прямым питанием мозга вырабатываемой энергией. Это, безусловно, опасно. Это хранится в строжайшей тайне. Ведь ребёнку, с трудом управляющемуся с собственным даром, требуется постепенно насыщать кровь энергией, а когда придёт подходящий момент, взвинтить насыщение до максимума, что перегрузит мозг и введёт его в состояние, подобное коме. И после случившегося есть буквально пять минут, чтобы суметь реактивировать мозг. И никто не поможет, есть только сухое, максимально подробное описание практики, дополняемой при необходимости каждым, прошедшим через подобное преобразование.

Процесс восстановления и адаптации заслуживает отдельного описания. Он может занять до года, проведённого в постели в тёмной тихой комнате. Разрешены минимально возможные раздражители, и, по сути, всё это время занимает заново нарабатываемая способность воспринимать окружающий мир. И стоит ли говорить о том, что на подобное способны только дети? Подготовка занимает по меньшей мере три месяца – компромисс между экономией времени и наработкой навыков. Если дар не пробудится до семи лет, то, даже пройдя через ритуал, возможности вернуться к нормальной жизни не будет. Попросту не получится сформировать привычку к новому восприятию раздражителей.

В своё время её отец прошёл через это в шесть лет. Она управилась на восемь месяцев раньше. Если отцу больше давалось физическое усиление, то у неё, наоборот, с детства высокие когнитивные способности.

В первый же день она успела оценить и составить мнение о всех встреченных людях, будь то новички, старшекурсники или преподаватели. Наблюдения, разговоры всех со всеми – всё это откладывалось в подкорку и находило своё место в её разуме. По пути в аудиторию она уже успела выработать приемлемую линию поведения с поправками на личность каждого и не сразу заметила, что из её внимания выпала личность соседа. Поняла она это, буквально натолкнувшись на него, когда занимала место.

Необычность случившегося сбила её с толку, и первое, чем она занялась, это проанализировала собранную информацию, пытаясь составить мнение и продумать следующий шаг. И каково же было её удивление, когда выяснилось, что во всей собранной информации напротив личности соседа зиял провал, пустота. Не то что выводов – не было ничего, как будто и не сидит рядом с ней живой человек.

Что она ему сказала? Его поступки и слова словно окружены прозрачным пузырём отторжения и попросту не воспринимаются без личного участия. Она слышит, видит, может обдумывать всё это, но только собственными усилиями. Как будто на краткий миг рядом с ним она стала обычной девушкой, не имеющей понятия, о чём думает и что собирается делать собеседник. Опыт общения с этим парнем просто не встраивается в выработанную систему восприятия и реагирования.

Такой элемент неожиданности стоит изучить и держать поближе к себе, решила она тогда. Потому и предложила стать её заместителем, хотя таковой ей попросту не требуется. И пусть он отказался, но, заинтересовавшись им, она и сама смогла заинтересовать его и стать немного ближе. Наблюдать за ним было интересно уже просто потому, что требовало напряжения собственных сил. Беседы, невинные уколы и реакция на них – подобное она испытывала только рядом с отцом, прекрасно знающим, как противостоять собственной способности.

И он говорит, что он самый обычный парень? Три раза ха! Ни один простой человек, будь он даже сыном известного высокопоставленного боярина с известным семейным даром, на такое не способен. На текущий момент только она уже выяснила, что он владеет чем-то совершенно отличным от привычного для Кошкиных чтения запахов. Имея необходимые познания, очень просто проверить, обладает ли человек подобным даром, с помощью банальных духов, приятных для обычного человека и неприятных для существ, обладающих более острым обонянием. Никакой реакции.