Сначала в отряде были лишь одни мальчишки. Но однажды пришла худенькая девчонка Варя Камышина и потребовала, чтобы ее сразу приняли в разведчики.
Признаться, Артем ее недолюбливал. Ее глаза всегда смотрят пристально, так, что не каждый выдержит. Кажется, будто она о тебе знает нечто такое, что ты и сам о себе не знаешь. Быстроногая, ловкая, она умела постоять за себя, никому не давала спуску. О таких девчонках говорят, что они лишь по ошибке не родились мальчишками.
Ей недавно исполнилось двенадцать лет, но она считала себя совершенно взрослой и очень любила делать всем замечания. Если же кто-нибудь из ребят начинал при ней ныть, она ехидно усмехалась и обязательно говорила:
— Эх ты, нюня!
Вообще характер у нее был неважный, и, если говорить откровенно, Артем ее немного побаивался, хотя, конечно, никому в жизни, даже самому себе, не признался бы в этом.
О том, чтоб взять Варю в разведчики, Артем сначала и слушать не хотел. Однако с Варей справиться оказалось не так-то легко. Услышав отказ, она вдруг ни с того ни с сего вызвала Артема на соревнование по стрельбе из мелкокалиберной винтовки.
Состязания состоялись в тире погранзаставы, судьей был Сергей. Из пяти выстрелов Варя ни одну пулю не выпустила за восьмерку. Правда, Артем выбил на два очка больше, но всем стало ясно, что Варя достойный противник: далеко не все мальчишки так стреляют!
И Артему пришлось признать ее право быть разведчиком. Варя вместе с мальчишками училась читать топографическую карту, маскироваться, лазить по деревьям и ловко прятаться среди густой листвы, запоминать приметы незнакомых людей, училась еще многому другому, что необходимо знать хорошему разведчику.
Такова была Варя — единственная девочка в отряде.
СЛЕДЫ НА ПЕСКЕ
Сколько раз, закрыв глаза, Артем пытался по звуку шагов догадаться, кто идет. Он легко отличал мужские шаги от женских, мог сказать — идет молодой человек или старый. Но вот сказать точно, кто это из знакомых, Артем не мог, как ни старался.
И каждый раз Артем удивлялся, как точно определяет по шагам, кто идет, Алексей Николаевич. Стоило Артему приблизиться к скамейке, на которой обычно сидел Алексей Николаевич, как тот его сразу же окликал по имени.
Алексей Николаевич — дед Симки.
Когда о человеке говорят — дед, то кажется, что он стар и немощен. Но у Симкиного деда лицо почти без морщин, только в углах глаз мягкие лучики от прищура — с самого детства привык к резким морским ветрам. И плечи — широкие, и руки — сильные. В молодости служил Алексей Николаевич на Дальнем Востоке, а незадолго до войны перевели его начальником заставы на Дальнем острове. Правда, тогда, до войны, это был не остров, а узкий и длинный выступ берега. Но море постепенно размыло косу, как бы отрезало ее от берега, и та часть, где находилась застава, стала островом. Заставы, конечно, на нем уже давно нет — старая разрушена в боях, а новую построили в другом месте, неподалеку от рыбачьего поселка.
В одном из боев Алексей Николаевич был тяжело ранен и потерял зрение. После войны вернулся домой, к дочери.
И хотя прошли годы, но в представлении Алексея Николаевича многое сохранилось таким же, каким оно было в его молодости. И о давних событиях старик рассказывал так, словно они происходили только вчера. Долгие годы он думал, что его волосы по-прежнему черны, и, когда однажды Симка назвал его седым, прижал их к голове ладонями и замолчал.
Артем дружил с Симкой, часто бывал у него и любил сидеть на скамеечке с Алексеем Николаевичем и слушать, как тот вспоминает о своей молодости. Любил Артем и поговорить со стариком о последних новостях. Несмотря на свою слепоту, Симкин дед очень живо интересовался всем, что происходит в поселке, и всегда был в курсе всех событий. Вот и сейчас, поздоровавшись с Артемом, Алексей Николаевич повернул к нему лицо, словно для того, чтоб лучше рассмотреть, и спросил:
— Слышал новости?
— А что случилось? — насторожился Артем, по тону Алексея Николаевича чувствуя: произошло что-то необычное.
— В бригаде Володи Корниенко сегодня ночью из сетей украли почти всю рыбу! А сети искромсали ножами… Вот какие дела! И действуют так ловко, что даже пограничники ничего не заметили.
Артем вспомнил, что видел сегодня Володю, и обратил внимание на его встревоженное лицо. Да, теперь понятно, радоваться ему не с чего.
Несколько минут Алексей Николаевич и Артем сидели молча.
— Почему перестало греть солнце? — вдруг спросил старик.
— С моря потянуло дымкой.
— А, — кивнул Алексей Николаевич, — к непогоде, значит. А когда ты собираешься на Дальний?
— Завтра собирался, — ответил Артем, — если будет погода.
— Если будет погода, — повторил Алексей Николаевич. — Перед поездкой выбери время — зайди, я тебе еще раз подробно расскажу, как землянку найти. А теперь вот что — мы с тобой заговорились, а Симка ждет. Пошел купаться и просил передать тебе: будет ждать!
— Где?
— Этого я не знаю, — развел руками старик, — я думал: раз не сказал где, значит тебе известно.
— Если не сказал, значит известно, — улыбнулся Артем.
Когда Симка вылез, наконец, из воды, на большом ноздреватом камне сидел Артем.
— А я дельфинов видел! — сказал вместо приветствия Симка, вытягиваясь на песке.
— Ты что, далеко плавал?
— Вон к тем камням!
— Врешь ты все, Симка, — лениво сказал Артем, — дельфины так близко к берегу не подплывают.
— Как это не подплывают, если я сам видел?! — Симка даже приподнялся, готовый вступить в спор.
Но Артем только махнул рукой.
— Завтра поедем на Дальний, — сказал он.
— А лодка?
— Лодка у нас есть. Яков дал. Выедем завтра пораньше, смотри не проспи! — и, повернувшись в сторону острова, Артем стал разглядывать его. Тысячу раз, наверное, разглядывал он этот остров и даже с закрытыми глазами мог описать его: правый берег значительно выше левого, а посредине, как маяк, торчит скала. Говорят, в прошлом веке на ее вершине в бурные ночи раскладывали костер, чтобы предупредить моряков о близости скалистого берега.
Артем покосился на Симку, блаженствующего на теплом песке, и отвернулся. Он шел к другу, чтоб поделиться тем, что накопилось на душе. Но сейчас понял: разговор не получится.
— Я пошел, — сказал Артем, вставая.
— Куда? — удивился Симка. — Поплывем к тем камням, сам увидишь дельфинов.
— Сейчас не хочется. В другой раз.
Артем поднялся на обрыв и посмотрел вниз. Волны набегали на пустынный берег, как цепи солдат, идущих в атаку. Они бегут, бегут, и кажется, еще мгновение — ворвутся на берег, захлестнут его, поглотят. А в самое последнее мгновение какая-то невидимая сила подкашивает грозный вал. Но уже несется следующий, а за ним еще один, и еще, без конца.
Постояв немного на обрыве, Артем повернулся спиной к морю и огляделся. Потом медленно пошел в сторону леса.
Минут пять ходу по малозаметной тропинке, поворот у засохшей сосны, десять шагов — и еще поворот. Стоп! Артем остановился и прислушался. Вокруг обычная лесная тишина, нарушаемая лишь шумом деревьев и птичьими голосами. Постояв несколько мгновений, Артем на всякий случай еще раз оглянулся и раздвинул кусты. Перед ним открылась узкая темная щель. Он свистнул тихо, потом посильнее, затем взял палку, сунул ее в щель поглубже. С тех пор как однажды он застал в своей пещере свернувшегося клубком ужа, он не входил туда, не удостоверившись, что не встретит какого-нибудь непрошеного гостя.
Теперь Артем находился в своих владениях. Когда-то, в годы войны, здесь был вырыт блиндаж. Со временем он почти обрушился, и, очевидно, обвалился бы совсем, не поставь Артем подпорки из досок.
Свет сюда попадал не только сквозь щель, служившую когда-то дверью, но и через отверстие в потолке: в этом месте земля осела, и получилось естественное окно.
В центре блиндажа, или, как называет его Артем, пещеры, стоял высокий стул с изогнутой спинкой, на тонких ножках. Темные пятна, разъевшие белый блестящий лак, свидетельствовали, что стул долгое время пробыл в соленой воде. В углу стоял небольшой черный ящик. На его крышке белели череп и две скрещенные кости, нарисованные неумелой рукой. Над ящиком была укреплена доска, на которой лежали самые неожиданные предметы: большая деревянная коробка с изображением гаванской сигары; пустые бутылки самых причудливых форм, с иностранными этикетками, морская фуражка, потерявшая от воды форму, но все же сохранившая «краб», вышитый золотой вязью. Деревянная трубка с длинным мундштуком — настоящая трубка морского волка! А на воткнутом в стену крюке висел сморщенный спасательный круг.
