В палатке остался крупный светлячок. Он перелетал с места на место, как искорка света, отлетевшая от луны, и Зулейха не могла оторвать глаз от его свечения.

Она вспомнила ночи на палубе «Ташуджу», когда раскинувшееся вокруг море казалось полем, по которому так и хотелось побродить.

Здесь же вокруг вместо бескрайних водных просторов оказалось целое море из сосновых иголок, по которому вполне можно было прогуляться. Это заставило Зулейху, хотя она сильно устала, снова выйти из палатки. Юсуф крепко спал, даже не посчитав нужным подложить под голову свернутый пиджак, который лежал рядом.

Зулейха, боясь его разбудить, завернула за палатку, а потом углубилась в лес и пошла, не разбирая дороги. Ветер, который дул издалека и гулял в верхних ветвях деревьев, представлялся целой кладовой воздуха, дурманящего ароматами смолы, тимьяна и спокойствия.

Ступая по ковру из листьев, Зулейха придерживалась за стволы сосен. К ее пальцам и ладоням прилипала смола.

В небольшую яму на широкой поляне посреди леса ветром намело сосновых иголок, и она превратилась в постель, похожую на ту, что приготовил вечером для Юсуфа Малыш Халиль.

Зулейха вдруг провалилась в яму. Сначала она тихонько вскрикнула от испуга. Но ей было так удобно среди листьев, в которые она по неосторожности упала, что ей даже не захотелось вставать, и она немного там полежала. Между деревьями проглядывал залив, окутанный приятным лунным светом. Зулейхе казалось, что она видит тот же мираж, что и в долине в Гёльюзю.

Ночь в лесу! Нужно было признать, что эта старая романтическая причуда не родилась из ничего!

Когда Зулейха наконец поднялась, то оказалось, что сосновые иголки были у нее повсюду — в волосах и даже под одеждой.

Зулейха еще немного побродила среди деревьев, и в тот момент, когда в голове у нее все перепуталось и она готова была испугаться, что заблудилась, она очутилась прямо перед палаткой.

Юсуф все еще спал, только лежал теперь в другой позе — скрестил руки и положил на них голову.

Кто знает, сколько прошло времени. Все огни на побережье, в той стороне, где город, погасли. Уже давно было пора спать. Но Зулейхе не хотелось погружаться в тоскливую атмосферу палатки, когда можно поспать на открытом воздухе. Она даже пожалела, что не осталась спать в той постели из листьев в лесу. Но это было невозможным по целому ряду причин. Столь же невозможно, если не более, было лечь здесь, рядом с этим человеком, хотя он и являлся ее мужем.

За все время совместной жизни — а женаты они были около трех лет — они ни разу не спали рядом.

Вечером, перед тем как отправиться в сосновый бор, они прогуливались по пристани в Айвалыке и случайно повстречали семейство инженера, с которым Юсуф в свое время познакомился в Силифке. Это оказался приятный мужчина чуть старше Юсуфа. С ним были его жена и сестра… Инженер оставил государственную службу и занялся мыловарением на небольшом заводе Айвалыка.

Было заметно, что члены этой семьи очень привязаны к Юсуфу. Не сумев убедить его остаться погостить у них хотя бы на одну ночь, они предложили полчасика посидеть в кофейне на берегу.

Зулейха приметила, как пристально ее разглядывала девушка, и как ее глаза затуманивались, когда она слушала Юсуфа. И, хотя она и казалась довольной и была взволнована этой случайной встречей, на все его шутки отвечала обиженно, как ребенок. Возможно, между ними что-то было. Легкий флирт, или же девушка напридумывала себе невесть что, хотя сам Юсуф ничего не знал.

Бедная девочка! Она не хотела казаться обиженной, но не удержалась. И когда все вышли из кофейни и начали пожимать друг другу руки, с грустью спросила: «Увидимся ли мы еще?»

А ведь из них могла получиться хорошая пара. Юсуф упустил случай. Будь эта девушка с кудряшками женой Юсуфа, она, конечно же, сейчас обеими руками крепко обвила его шею, будто смолой приклеилась, и спала бы здесь. Зулейху так мало что связывало с Юсуфом, что она легко могла представить его если не с этой кудрявой девушкой, то с любой другой.

Ее бы, несомненно, обрадовало однажды услышать, что Юсуф наконец нашел свое счастье. По крайней мере, так должно было быть. И вместе с тем Зулейхе было обидно думать, что человек, который принадлежал ей, спит в объятиях другой. И если случай, как сегодня вечером, сведет их где-нибудь, то и она, как сестричка инженера, будет сидеть немного насупившись. Вот она, человеческая натура!

Присевшая рядом с Юсуфом Зулейха встала, опираясь на руки, и нехотя зашагала к палатке. Стряхнуть руками приставшую хвою было не так сложно. Но вот только руки ее вплоть до запястий испачкались в смоле. Мало того, к ней еще пристала земля и сгнившая пыль от деревьев. На столе стоял кувшин, к его носику была прицеплена шишка. Зулейха захотела вымыть руки, но от воды смола только прилипла еще сильней. После нескольких неудачных попыток Зулейха совсем отчаялась отмыть руки и потерла их пеплом, оставшимся от разожженного Халилем костра. Потом принялась оттирать смолу бумагой. На этот раз к ее пальцам, помимо всего прочего, пристали и обрывки бумаги.

Зулейха, видя, что все усилия прошли впустую, разнервничалась и совершенно не знала, что делать.

Оставалось только разбудить Юсуфа. Но она не решалась растолкать его и окликнуть по имени. Зулейха хотела, чтобы он подумал, что проснулся сам. Она потопала, покашляла, посвистела и, вконец потеряв терпение, резким движением схватила со стола стакан и бросила на землю.

Юсуф открыл глаза и приподнялся. Увидев рядом жену, он взволнованно спросил:

— Вы почему встали? Заболели?

Зулейха отрицательно покачала головой.

— Вам что-нибудь нужно?

Зулейха вытянула вперед спрятанные за спиной руки и, показывая их Юсуфу, сказала тоном провинившегося непослушного ребенка, который притворяется, что боится соврать о том, что натворил. Хотя знает, что его не будут за это ругать.

— Смотрите, что со мной приключилось, — сказала она с жалобой в голосе.

Когда Юсуф хотел потрогать пальцем непонятные пятна, которые было плохо видно в свете луны, Зулейха, чуть вскрикнув, отдернула руки:

— Не дотрагивайтесь… Вы тоже прилипните!

— Да, но хоть объясните мне, что случилось.

— Вы меня оставили спать в палатке… Но я не смогла уснуть. Луна в бору была такая красивая. И я, ничего вам не сказав, тихо вышла… Пока я гуляла, ко мне прилипла смола с деревьев. А когда руки испачкались еще и травой, землей и песком… Я нашла воду и вымыла руки, но от воды смола только затвердела… И как я ни старалась, она только еще сильнее прилипала.

— А почему вы меня не разбудили?

— Не знаю… Думала, вы разозлитесь….

— !!!???

Юсуф удивлялся, как Зулейха — всегда такая независимая и гордая — сейчас разговаривала совсем как маленький ребенок, склонив голову, надув губы, детским голоском и совершенно нескладно… И так были не похожи на ее обычную манеру говорить слова «я испугалась, вы рассердитесь». Но Юсуф не стал придавать этому излишнего значения. Расставив ноги, как заправский моряк, он посмотрел наверх и задумался.

Чуть погодя он произнес:

— Не переживайте, что-нибудь придумаем… Тут может помочь керосин. Никаких других химических веществ у меня сейчас под рукой нет, а потому попробуем это…

Он снял погасшую керосиновую лампу с ветки над столом, поставил на землю и обмакнул в керосин край небольшого полотенца.

Зулейха с тем же видом, что и до этого, спросила:

— У нас получится?

— Возможно… Вы пока не волнуйтесь. Не получится, вместе поплачем и уж точно что-нибудь придумаем утром.

— Утром? Ждать до завтра с такими руками? Я не смогу…

— Если нечего не получится, замотаем вам руки тканью. У нас в провинции перед свадьбой ладони мажут хной, заматывают и оставляют до утра… Мне кажется, что и вам мазали…

— Да я с ума сойду!

— Наши женщины вот не сходят, бедняги. Подойдите поближе, я гляну. Если вы так наклонитесь, то упадете… Лучше сядьте…

Зулейха все с тем же детским недовольством опустилась на колени на землю и протянула обе руки Юсуфу.