– Опять? – удивилась бы она. – В смысле опять?

– Ну, как тогда?

– Когда?

– Ну тогда. «Слимомикс». Не помнишь?

Наморщенный лоб, пустой взгляд, пожатие плечами – признаюсь, такой сценарий тоже нельзя исключать.

Тем временем закончился февраль, потом пролетел март, а среди тысячи лиц, которые за это время промелькнули мимо меня, ни разу не было Рыжей. Не вернулся и грустный мужик, не повторилась атака, мы без особых приключений рекламировали ремонт молний, аварийное вскрытие автомобилей, помощь со взысканием задолженностей и астрологические консультации для бизнеса.

Все еще не было известно, кто выступит тридцатого мая в финале Лиги чемпионов, но после матчей одной восьмой финала стало ясно, что это не будет ни «Аякс», ни «Арсенал», ни «Челси», ни «Динамо Киев». Последняя команда проиграла «Ливерпулю» пять – ноль, и Яцек так возбудился, что три дня ходил по школе с красным шарфом. Не обошлось и без сюрпризов. Первый заключался в том, что после двухматчевого противостояния с ФК «Рома» вылетела «Барселона». Второй – что билеты на финал будут доступны лишь немногочисленным избранным, кому повезет в лотерею.

– Лотерею?! – заорал Ушастый, когда однажды Бартек об этом мимоходом упомянул.

– А ты что думал? – разозлился Бартек. – Все же не поместятся. Нужно как-то выбрать, кому продавать билеты. Ты бы знал, если бы немного погуглил вместо того, чтобы постоянно трепаться о своих галстуках.

Это был классический пример защиты через нападение. Ушастый несколько дней очень активно поддерживал интернет-акцию «Антигалстук». Ее целью было обратить внимание общества на то, как много мы производим и накапливаем вещей, которые ни для чего не нужны. Галстуки – как утверждали антигалстучники – не греют, не защищают, не закрывают. Они – символ пустой траты креативности на производство бесполезных вещей. Чтобы открыть людям глаза, организаторы акции призывали публиковать в своих аккаунтах на «Фейсбуке» идеи использования галстуков. Чехол для удочки, защита кустов от морозов, поводок, скакалка, канат – это лишь самые очевидные способы, предложенные пользователями.

Ушастый лично и через интернет изводил нас просьбами поддержать кампанию, и нам это действительно уже порядком надоело, но это совершенно не отменяло того факта, что Бартек не рассказывал о лотерее.

Мы окружили его, приперли к стенке, а лица у нас были такие, что он, кажется, испугался, потому что поднял руки, будто хотел заслониться от ударов.

– Ну что? Чего вы хотите? – мычал он.

– Ты мог нам сказать, – процедил я.

– Я говорил.

– Не говорил.

– Говорил.

– Говорил он вам? – спросил я.

Ушастый и Яцек решительно замотали головами, что вынудило Бартека пойти в контратаку.

– Но ведь это очевидно, что на всех не хватит, – зудел он. – Нужно же немного думать! Или читать правила, а не только ждать, что кто-то все за вас сделает!

Согласно правилам UEFA, у каждого болельщика есть право подать заявку на именной пригласительный билет для себя и одного сопровождающего. Нетрудно предположить, что количество желающих сильно превысит количество мест, поэтому шансы на успех в лотерее были мизерными. С того момента, как Бартек впервые посеял в наших умах допущение, что у нас есть шанс посмотреть финал вживую, это зернышко разрослось, напиталось и стало настоящей мечтой. Если недавно просмотр футбола с друзьями, колой и попкорном казался весьма привлекательным досугом, то теперь при мысли об этом щемило сердце. Поэтому нужно было отбросить злость на Бартека и спасать мечту. Три дня мы обсуждали это на всех переменах и в конце концов решили, что, когда придет время записи, каждый из нас подаст заявку, вписывая в качестве сопровождающего кого-то из оставшихся троих друзей, но так, чтобы комбинация не повторялась. То есть я должен был подать заявку на себя и Яцека, Яцек на себя и Ушастого, Ушастый на себя и Бартека, Бартек на себя и меня. Благодаря такой сложной комбинации шансы у каждого из нас вырастали вдвое, как и наша вера, что нет такой системы, которую нельзя было бы победить при помощи хитрости, дружбы и лояльного сотрудничества. Мы снова могли направить все наши силы на поиски средств.

У Бартека и Ушастого листовки разлетались как горячие пирожки. Может, потому что они не искали в толпе мифических созданий, а сосредотачивались на работе и вкалывали на полную. Когда, отработав смену, мы шли в школу, на их лицах читалось удовлетворение. Они рассказывали профессиональные анекдоты, хвалились, называя рекордные суммы. До тысячи листовок в день, правда, они немного не дотягивали, но для меня и текущие их результаты оставались недостижимыми. Когда меня прижимали к стенке и я вынужден был признаваться, сколько раздал, они делали озабоченные лица, но потом сразу принимались меня успокаивать, что времени еще достаточно. К счастью, был еще Святоша. На его фоне мои достижения были поистине впечатляющими. Он представлял собой неповторимый стиль колпортажа. Яцек раздавал листовки с таким лицом, будто пытался сплавить краденые часы. Он держал их близко к телу, будто хотел одновременно и показать, и спрятать от нежелательных взглядов. Конечно, именно у него под конец дня оставалось больше всего листовок.

– Ну откуда мне знать, что эти накладные ногти действительно крепкие, как у пантеры? – объяснялся он потом немного смущенно. – Я так не могу. Пожалуй, я брошу.

– Е-мое, Святоша, возьми себя в руки! – бесился Бартек. – Речь не о когтях, а о Лиге чемпионов! Заруби себе на носу!

– О Лиге чемпионов и о дружбе, – добавлял Ушастый. – Помнишь? Один за всех, все за одного. Мы вместе работаем, вместе идем, такой был уговор. А ты сливаешься. Хочешь все испортить? Хочешь предать лучших друзей? Отнять у них мечту? Это, по-твоему, высокоморально?

Мы тактично замолчали, оставляя Яцека один на один с его сложными переживаниями, а душа его бурлила, растягивалась, ворочалась, пока все острые палочки, колющие ее изнутри, не складывались так, чтобы позволить спокойно жить дальше.

– Кроме того, эти женщины из «Мира ногтей» тоже должны как-то зарабатывать, разве нет? – произносил он в конце концов с надеждой в голосе, а мы с энтузиазмом поддакивали:

– Именно!

Вот так совместными усилиями нам удалось провести Святошу через мрак сомнений и счастливо отбуксировать его в начало апреля, к последнему моменту, когда можно было подать заявку на розыгрыш билетов на финал «Лиги чемпионов».

– Ну что, сколько у вас? – спросил Бартек, но никто не хотел говорить первым.

Была пятница, уроки кончились, но мы еще не разошлись по домам. Впервые в этом году по-настоящему пригрело солнце, и хотелось посидеть после школы на заборчике, который выкраивал в бетонной пустыни небольшой кусочек земли для жизни старого клена.

– А у тебя сколько? – ответил Ушастый.

Они с Бартеком были Неймарами[4] колпортажа. Они отдавали себе отчет, что нет лучшего способа определить, кто больше Неймар, чем сравнить заработки. Отсюда этот интерес.

– Ты первый, – уперся Бартек.

– Почему я? – спросил Ушастый.

– Потому что я нашел работу.

– Ну и что?

– Ну и то.

В конце концов Ушастый сдался и с некоторым волнением сказал:

– Шестьсот пятьдесят четыре злотых и семьдесят два гроша.

– Что?! – закричал Бартек. – Ты из карманных добавил, да?

Ушастый покраснел от гнева.

– Я добавил?! Ничего я не добавлял! Ни гроша! – он ударил себя кулаком в грудь так, что кости затрещали.

– А! – вспомнил Бартек. – Я как-то болел и не раздавал. Тогда сходится. У меня шестьсот сорок восемь. Если бы я тогда пришел, было бы больше.

– С чего ты решил? – заволновался Ушастый.

– Просто. Если добавить…

– Ладно, неважно, – внезапно прервал их Яцек. – Так или иначе, у нас слишком мало денег. Вам хотя бы немного не хватает, а у меня всего триста. Ну, что поделать – я хотел, я пытался, не получилось. Не знаю, как вы, но я сдаюсь. Впрочем, мне кажется, по телеку все равно лучше видно.