– Что теперь делать будем? – уныло спросил я.
Яцек прервал поток ругательств, встал, слегка расставив ноги, будто ему важно было сохранять устойчивую позицию, и прорычал мне прямо в лицо:
– Ты меня спрашиваешь, что мы будем делать?! Ты мог подумать об этом до того, как втянул меня!
Я ожидал поддержки, а получил удар. Это было как-то совсем неправильно.
– Я тебя втянул? – прошипел я.
– А кто еще?
– Ты сам хотел!
– Я не хотел! Ты меня уговорил!
– Ты мог не соглашаться!
– Я мог не слушать кретинов!
– Сам ты кретин!
– Нет, это ты кретин!
– У меня хотя бы есть четыре сотни, а ты и столько заработать не смог, жалкий святоша!
Когда Яцек это услышал, что-то в нем забулькало, будто он хотел разом сказать тысячу слов, но в конце концов не смог выдавить ни одного. Он просто развернулся и пошел.
– Эй, подожди! – крикнул я, но он не остановился. – Яцек! Не дури! Я пошутил! Прости! Ну что ты обиделся, дурень!
* * *
После обеда я убрал со стола. Поставил грязные тарелки в посудомойку, включил ее, налил родителям чай, подсыпал сахар в сахарницу.
– Что-то случилось? – спросила мама.
У меня опустились руки. Как жить, если из-за обычной заботы тебя подозревают в корысти. Я ужасно жалел, что у меня действительно что-то случилось, ведь иначе я бы им показал, как мало они обо мне знают.
– Почему что-то должно случиться? – пробурчал я. – Ничего не случилось, но, если вы хотите знать, мне нужно немного денег. Я все верну, обещаю.
Эти их триумфальные улыбочки!
– Сколько тебе нужно? – спросил папа и начал ощупывать карманы в поисках кошелька.
Раз можно дважды выиграть в одну лотерею, может, удастся и одолжить у родителей тысячу злотых, не объясняя, на что. Цепляясь за эту надежду, я как можно более бесстрастно сказал:
– Где-то тысячу. Я раз-два и отдам. Я же работаю.
Папа перестал искать кошелек, а мама чуть не поперхнулась чаем.
– Сколько?!
– Ну нет так нет, – бросил я с обидой.
– Зачем тебе столько денег?
Я думал, что родители успокоятся, если я объясню, что это не для меня, а для дедушки, но я плохо оценил ситуацию. Они налетели на меня с такой яростью, что я все рассказал. Лекция, которую мне пришлось выслушать, была способна исправить целую банду малолетних преступников, но и этого было мало, чтобы развеять дурные предчувствия родителей относительно моего будущего. Когда они наконец перешли к деталям, я уже так отчетливо осознавал собственную ничтожность, что новость об удержании всех моих карманных денег в счет уплаты долга я воспринял практически с радостью. Папа поехал к банкомату снимать деньги, чтобы выкупить меня у дедушки, а мама тяжело вздохнула, взяла мобильный и стала звонить. Ох и досталось же дедушке! Что ему ударило в голову, да еще такая сумма, да я же еще ребенок и совершенно безответственный. Последнее задело меня больше всего.
* * *
Утром на остановке толпились люди в капюшонах, скрываясь от мокрой серости, а вороны на ближайшем тополе мерзко каркали на спешащих на работу. Сосед с портфелем, соседка с ребенком – стандартный вторничный набор, только Яцека было не видно. Я уже почти смирился с мыслью, что мне придется ехать на несчастную «Сковородку» в одиночестве, когда он наконец появился. Яцек прибежал в последний момент и встал рядом, тяжело дыша.
– О, ты все-таки идешь! – искренне обрадовался я.
Он посмотрел на меня со смиренным спокойствием и проговорил:
– А у меня есть выбор?
– Ну да, – уныло согласился я.
Собственно, я даже собирался извиниться за «жалкого святошу», но он вел себя так, будто вообще не помнил о вчерашней сцене, и я решил, что, наверное, не стоит об этом напоминать. К тому же и у него выдался нелегкий вечер. Думаю, он тоже наслушался про ответственность и другие признаки взрослого человека, которых, по мнению родителей, у него не было и которые, в добавок, вряд ли у него когда-нибудь появятся. Поэтому он был решительно настроен доказать, как глубоко они заблуждаются. Всю дорогу в автобусе Яцек рассказывал мне о том, какие он придумал методы повышения эффективности раздачи листовок.
– Улыбка и еще раз улыбка, – повторял он с запалом. – И легкое движение кистью. Легкое, но решительное, да?
– А я-то почем знаю? – ворчливо откликнулся я.
– И еще буду раздавать в среду и пятницу в школе. По три часа. Как думаешь, шеф согласится?
Я на это рассчитывал. У меня были похожие планы. Я думал даже про субботу.
– И знаешь, что? – сказал он, когда мы уже пересели в метро. – Я решил, что вообще не буду смотреть, что на листовках.
– В смысле?
– Просто. Буду раздавать не глядя. Я ничего не знаю, я просто конвейер, автомат, машина. Ты был прав, нельзя сильно задумываться.
– Я ничего такого не говорил, – запротестовал я.
– Говорил.
– Может, Ушастый и Бартек, но не я.
– Ты тоже.
– Когда?! – оскорбленно воскликнул я. К счастью, мы как раз подъехали к станции «Центр», иначе не знаю, чем бы закончился этот разговор.
Мы вышли вместе с заспанной толпой, которая подхватила нас, как весенняя река, и увлекла в сторону эскалатора наверх, к дневному свету. Мы прошли через «Сковородку» и подземный переход, оказались на другой стороне Иерусалимских аллей. Перед магазином этно-товаров мы растерянно замерли: на том месте, где обычно парковалась бежевая «Октавия», было пусто.
* * *
То, что мы встали ни свет ни заря и напрасно проехали через полгорода, Бартеку показалось скорее забавным.
– Драбовский же говорил, что сворачивается, – сказал он, когда мы наткнулись на него в раздевалке перед первым уроком. – Говорил же, да, Ушастый?
– Конечно, говорил.
– Интересно, кому? – нахмурился Яцек, на что Бартек сделал удивленное лицо и спросил:
– В смысле? Он вам не говорил?
– Ну, видимо, забыл, – язвительно ответил я. – А вы не могли нам рассказать?
– Ой, вы были так ослеплены своим двойным везением, что мы решили не портить вам настроение, да, Ушастый?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.