«С этим мы как раз согласны, – ответил Димыч, – но нам хочется всё-таки узнать ваше имя, фамилию и домашний адрес».

Здесь снова взгляд мужчины выразил неудовольствие и он произнёс:

«А какое это имеет значение?»

Но затем, словно опомнившись, чётко сказал:

«Ну, хорошо. Зовут меня Афанасий Петрович Петров. А вот насчёт адреса? Понимаете, я вовсе не в вашем городе живу, а в отдалённом селе совсем другой области. Название этого села вам абсолютно ничего не скажет. Всё равно вы туда не поедете. Так что название для вас не имеет смысла. Но могу вас успокоить. В разбойных делах не участвовал, никогда ни привлекался. Образование высшее техническое».

Последняя фраза об образовании немного смутила Диму, потому что он этого никак не ожидал. То, что мужчина почти открыто юлит, в этом теперь у парня не было ни малейшего сомнения. Да он, фактически, этого и не скрывает. Но, вот зачем это ему нужно? Здесь ничегошеньки не понятно.

«А где вы сейчас-то остановились? Я думаю не на улице вы живёте?»

Здесь снова мужчина слегка засмущался:

«В гостинице я остановился, в гостинице».

«В какой именно гостинице?» – Не отставал неугомонный Дима.

«Да какая разница, потому что завтра ранним утречком я покидаю ваш гостеприимный город и уезжаю в свою далёкую провинцию».

Колян в нетерпении дёрнул Димыча за рукав. Коле явно надоели бесконечные сомнения друга.

Мужчина, видя недоверие к нему Димы, быстро произнёс:

«Ладно, хватит «ваньку валять». В последний раз спрашиваю, согласны вы или нет? Я вас вовсе заставлять не собираюсь. Нет, так нет. Итак, окончательное ваше слово, или я сейчас же навсегда покидаю вас».

«Дима, чувствуя, что мужчина не шутит, а Колян усиленно давит на него, проговорил, стараясь предать своему голосу некую уверенность, хотя это у него явно не получилось:

«Мы согласны. Это наше окончательное решение».

Вот таким довольно необычным образом началось это событие. После их полного согласия, мужчина сразу вытащил плотный лист бумаги и чётко (даже красиво) нарисовал подробный план прилегающей к пещере местности, а также объяснил, до какого поворота ребята должны доехать на междугороднем автобусе и даже назвал цену за билет. Правда план пещеры он набросал настолько грубо и приблизительно, что Димыч, а Колян, тем более, ничего в этом плане толком понять не могли. Мужчина сразу признался:

«Ребята, я сам-то в этой пещере всего один раз был. Подробно её не изучал. Поэтому могу только от основного входа показать, как добраться до клада. Да, это и недалеко. Дальше нахождения клада вам идти и не стоит. Быстренько доберётесь до нужного места, возьмёте его и сразу назад. Клад даже рыть не надо. Он лежит вот за этим выступом пещеры (мужчина указал на плане этот выступ). Всё пребывание в пещере займёт у вас от силы минут пятнадцать – семнадцать, ну, может, двадцать, но никак не больше. Вы уж поверьте мне – опытному спелеологу».

Затем мужчина как-то быстро удалился. Ребята, уткнувшись в нарисованные им планы, даже толком и не заметили, в какую сторону он направился.

Димоныч всё-таки настоял на том самом сроке, хотя Колян всё-таки умолял друга отправиться в пещеру раньше, но друг был неумолим:

«Середина июля – самое удобное время. Учебный год, все экзамены и переэкзаменовки давно закончены. Не надо будет потом оправдываться перед учителями. Это первое. Второе: если мужчина или его люди следят за нами, то к тому времени им это надоест, либо они как-нибудь себя выдадут. Третье: сейчас у нас всё равно денег на билеты нет. А к тому времени мы успеем подкопить. И, наконец, четвёртое: нам необходима тёплая летняя погода. А в июле месяце такая погода будет почти наверняка.

Каких сил стоило Коляну выдержать двухмесячный срок и дождаться середины июля. Но другого выхода у него не было. Ребята понемногу откладывали деньги и изучали план местности. Куцый план пещеры изучать было нечего, потому что там, кроме входа, стрелки направления, а также нескольких выступов пещеры ничего не было обозначено. Ребята только поняли, что клад, отмеченный на плане крестиком, находиться за третьим выступом в противоположной от входа стене, но какое именно расстояние им необходимо пройти, они не представляли (Афанасий уверил их, что расстояние небольшое, и они быстро доберутся).

Кроме того, было совершенно неясно, каким это образом клад, как уверил их Афанасий, может просто так лежать в обыкновенной потрёпанной сумке, прикрытый от посторонних глаз лишь несколькими камушками? Каким это непостижимым образом, чудесный клад оказался так близко, кто его туда положил или подбросил, об этом Афанасий ничего им не сообщил, более того, как-то быстро ушёл от прямого ответа.

Когда наступил июль, в их копилке денег на проезд было почти достаточно, и Колян опять начал торопить Димона, но тот был опять неумолим. Он сказал так:

«С Афанасием мы виделись последний раз 15-го мая, вот на 15-ое июля и будем ориентироваться. Билеты на автобус ни в коем случае заранее брать не будем. Погода может неожиданно испортиться, а нам с тобой необходима тёплая, сухая погода».

Димоныч как «в воду глядел» насчёт погоды. К вечеру 14-го погода неожиданно резко изменилась. Если до этого было довольно тепло и сухо, то в тот день температура понизилась до восьми градусов, начался дождь с грозой. Дождь лил, не переставая два дня, но к восемнадцатому небо прояснилось, выглянуло солнышко, и воздух стал быстро прогреваться. Поэтому на следующий день, 19-го июля ребята двинулись в путь, с описания которого началось наше повествование.

…Отчаяние овладело Димой, когда он окончательно понял, что оказался один одинёшенек в этой злобной пещере, где повсюду его окружают (он это теперь очень ясно ощущал) враждебные силы. Самое странное заключалось в том, что он даже не думал найти то, ради чего он, собственно, оказался здесь. Дима словно «забыл» о кладе, совершенно запутавшись в огромном количестве различных выступов этой громадной пещеры. Да, он действительно испытывал что-то вроде панического шока, смутно понимая, что долго так продолжаться не может, что он либо сойдёт с ума, либо…

Неожиданно звуки, напоминающие человеческие голоса, несущиеся словно из глубин земли, возобновились, а затем стали быстро усиливаться. Это напоминало радиоприёмник, который сначала был включен очень тихо, затем его включали всё громче и громче. Но по радиоприёмнику можно было услышать обычный человеческий голос или обычную музыку. Здесь же неясные подземные звуки, всё более и более напоминающие отдалённое эхо человеческих голосов, усиливались. Но почему-то одновременно с этими звуками, как бы напирая на них, перебивая их, усиливался и доносящийся оттуда же из глубин земли неразборчивый шум. Этот шум словно помехи в радиоприёмнике, перебивал и блокировал звуки бессвязной, как казалось Диме, но в то же время довольно чётко различимой, человеческой речи. Поэтому, как Дима не вслушивался, что-либо разобрать в этой какофонии звуков было невозможно.

Но всё-таки он уловил своим чутким слухом, что речь, хоть она была явно человеческая, звучала на каком-то тарабарском языке. Когда мальчик, пытаясь отогнать помехи, прислушался внимательнее (у него даже голова заболела от напряжения), ему показалось, что он даже слышит отдельные слова. Но слова эти, перекрываемые несмолкаемым шумом, лишь исковерканным отзвуком эха, отдавались в глубине пещеры, а затем летели в сторону юноши и, ещё более исковерканные, искажённые отталкивались от него, чтобы снова улететь в бездонную пропасть.

Мальчишка от напряжения прикрыл руками уши, но несмолкаемый бездонный шум всё равно проникал в него, пытаясь сбить его с ног и, как он догадался, навечно оставить в этой ужасной пещере.

Постепенно голоса, перекрываемые подземным шумом стали затихать. Наконец, они полностью исчезли. Но всё равно, мальчик был в ужасном состоянии, только воля к жизни заставляла его бороться. Окончательно убедившись в том, что выход из пещеры бесследно исчез, он решил отыскать путь к спасению с другой стороны. Дима рассуждал примерно так: