– Ну? – заорал он, опуская приветствие. – Есть новости?

– Будут, – пообещала девушка. – Если ты разрешишь мне поговорить со свидетелями.

– Одного зарезали в пьяной драке, но остальных сейчас соберем. Эй, вы, хватит жевать, тащите сюда вчерашних.

Несмотря на путаный приказ, стражники тут же вскочили на ноги и оседлали коней.

– А пока скажи мне, где остановился Аммоний?

– Снял дом с усадьбой, – пожал плечами Соген. – На юге города.

– Он бывал у кого-то в гостях?

– Диофан и Тетос приглашали его, но он прислал письмо с вежливым отказом. Я присутствовал при этом.

– Знаешь, как выглядит его посыльный?

– Да, – слегка растерянно ответил Соген. – Старый хромой вольноотпущенник. Свободное время проводит в капелее за кружкой вина, наверняка, и сейчас там.

– Надо перехватить какое-нибудь письмо или хотя бы выяснить, кто адресаты.

– Ни за что! Представляешь, что со мной сделают? Я и так вишу на волоске. О, боги, моя судьба зависит от глупого ребенка. На что я надеялся?

– Не волнуйся, я все устрою, – Глафира пропустила замечание мимо ушей. – Он ничего не заметит. Позволь мне взять лошадь.

– А это разве не твой осел? Я подумал, ты купила его, раз он пришел с тобой.

– Аристофан устал, – Глафира не стала вдаваться в подробности сложных отношений с длинноухим наглецом.

– Ладно, бери моего Мааха, – он коротко свистнул, и рыжий сирийский конь подошел к ним сам. – Давай, подсажу.

Глафира неловко плюхнулась в седло, подоткнув хитон. Разъезжать верхом ей доводилось нечасто, но кое-как править она умела и надеялась, что на короткой дистанции с ней ничего не случится.

– Вперед! – скомандовал Соген и легонько шлепнул скакуна по крупу. Тот резво, но без излишнего рвения потрусил в сторону «Винного погребка Рино».

У рынка девушка спешилась не без помощи стражника, буквально поймавшего ее, когда она спрыгивала, и привязала коня к специальным столбикам, вкопанным в землю.

– Мыло23! Прекрасное мыло! – выкрикнул торговец с лотком, завидев ее. – Один кувшинчик всего за 5 оболов24!

Глафира вынула из-за пояса кошелек и протянула ему серебряную тетрадрахму.

– Слишком много, – поцокал языком мужчина. – Не смогу поменять.

– Оставь себе все, только перелей мыло в пузырь25.

– Я мигом! – торговец ненадолго скрылся в рядах, а потом вновь явился, чуть запыхавшись, и протянул покупательнице прозрачный мешочек.

На этот раз девушка собралась с духом и вошла внутрь полутемного помещения капелеи с двумя высокими окнами. Дополнительный свет тут создавали чадящие масляные лампы, подвешенные к потолку. За низкими столиками сидели на скамеечках мужчины и женщины в разной степени трезвости. Кто-то играл в кости и мехен, кто-то валялся под ногами, кто-то громко скандалил. Глафира вынула шпильку, которой приколола край гиматия к волосам, и проделала дырку в пузыре, стараясь держать его под плащом. Мыло закапало на пол.

– О, снова ты! – удивился хозяин, появляясь из кладовой с закупоренной амфорой в руках. – Нашла египтянку?

– Нет. Мне показалось, будто сюда вошел знакомый: пожилой и хромой мужчина.

– Верно, вон он, в углу, – пропыхтел Рино, подтягивая к себе широкий кратер для смешивания напитков. – Эй, Эрос, к тебе пришли!

Вольноотпущенник поднялся с места. Его седые волосы были заплетены в мелкие косички, один глаз подернула мутная пленка, а лицо испещряли тонкие рубцы – внешность словно издевалась над его именем. Кого-то менее подходящего на роль Эроса26 трудно сыскать. Он подозрительно посмотрел на Глафиру и сделал шаг вперед, тяжело ступая на левую ногу.

Амфора, которую держал в руках хозяин, имела конусное дно, и поставить ее вертикально не представлялось возможным. В тот момент, когда он попытался перелить вино, вольноотпущенник поскользнулся на мыльной дорожке и с воплем поехал вперед, оттолкнув кратер. Рино споткнулся о сосуд и столкнулся лбом с Эросом. Амфора покатилась по полу. Глафира заорала и бухнулась на колени перед посланником, закатившим глаза. Причитая, она обшарила его пояс, нащупала папирус и незаметно сунула под плащ.

– Он без сознания! – возвестила девушка. – Лекаря!

Пьяные посетители, казалось, вообще не сообразили, что произошло. Кто-то тупо таращился, кто-то бессмысленно суетился. Глафира выбежала из капелеи и помчалась к лошади.

– Погоди-ка, – обратился к ней стражник. – Это конь начальника полиции нома, ты его украла?

– Я племянница Согена, – она быстро протянула ему свиток с подписью дяди. – И очень спешу. Позови врача, в капелее двое раненых.

Мужчина, пробежав глазами текст, серьезно кивнул, и легко забросил девушку в седло. Она пришпорила Мааха пятками, уже не думая о том, удержится ли, если он перейдет в галоп. Сирийский скакун всхрапнул и ринулся вперед, не разбирая дороги.

– Стой! Не туда! – закричала Глафира, заметив, что они свернули с площади к жилым домам.

Попытка управлять поводьями или как-то успокоить животное ни к чему не привела. Люди на улице шарахались в стороны и посылали проклятия, никто не торопился на помощь. Какая-то женщина, высунувшаяся из окна, не придумала ничего лучше, как постучать скалкой о металлическое блюдо, чем усугубила положение – галоп стал еще безумнее. Глафира увидела натянутые бельевые веревки на расстоянии плефра27 от своей головы, и ее сердце сжалось, а руки затряслись. Она зажмурилась и вцепилась в шею Мааха. Но тут произошло чудо. Откуда-то вынырнула высокая мужская фигура, укутанная в темный плащ с капюшоном. Лица не было видно – только аккуратная короткая черная бородка. Он вытянул руку ладонью вперед, и конь резко остановился.

– Кто ты? – спросила девушка дрожащим голосом.

Незнакомец ничего не ответил, только мрачно усмехнулся, взял поводья и вывел незадачливых путников прямо ко двору полиции, а потом растворился в толпе. Глафира так и сидела в седле, чувствуя, что тело онемело от страха и не слушается.

– Наконец-то! – радостно воскликнул Никандр, заметив ее. – Соген злится, он собрал свидетелей и ждет тебя. Почему ты такая бледная? Слезай, я подстрахую.

Девушка кулем свалилась вниз. Ноги казались ей ватными, губы пересохли. «Если я сейчас упаду в обморок, дядюшка будет подшучивать надо мною всю оставшуюся жизнь», – подумала она и постаралась собраться с мыслями.

– Ты что, привидение встретила? – спросил лекарь и сунул ей под нос ароматическую соль.

– Маах побежал, – затараторила Глафира. – Я ничего не могла сделать, а тот мужчина меня спас.

– Какой? – недоуменно оглянулся Никандр.

– Что привел нас сюда.

– Но с вами никого не было! Я смотрел в окно: конь спокойно шел, а ты вцепилась в гриву. Забудь, с перепугу люди и не такое видят. Глотни-ка моего бальзамчика для бодрости и беги к Согену.

Глафира подошла к бассейну, из которого пили лошади, посмотрела на свое отражение в воде, умылась, пригладила волосы, потом вынула свиток, отнятый у Эроса, прочла его и удовлетворенно хмыкнула. Она снова накинула на голову гиматий и шагнула в главное помещение полиции. Соген сидел за столом и нервно постукивал пальцем по маленьким водяным часам, изредка свирепо поглядывая на четверых мужчин разного возраста, окруженных стражниками с копьями наперевес. В углу невозмутимо черкал по папирусу писец – напряженная обстановка, видимо, не слишком его беспокоила.

– Я здесь, – сообщила Глафира и помахала рукой дядюшке.

– Прекрасно, – злобно буркнул он. – Начинай.

– Я хотела бы задать вам несколько вопросов, почтенные. Вы видели Тсенобастис, оскорбившую Аммония?

– Да, – послышался нестройный хор.

– Опишите ее. Высокая или низкая? Молодая или старая? Во что одета?