– Как интересно, – задумчиво ответила Глафира.

Соген только раздраженно пожал плечами – он не усматривал в этой глупой истории ничего примечательного. Его совершенно напрасно заставили колесить по городу, осматривать бесконечные храмовые помещения и составлять длинный список пропавших вещей. Как истинный сноб, он недолюбливал египтян, но после завоевания их страны диадохи36 Александра Македонского заняли по отношению к коренному населению подчеркнуто вежливую позицию. Египетские боги отождествлялись с греческими, их храмы украшались и оберегались, для местных жителей существовали отдельные суды, соблюдавшие древние законы. Приходилось считаться с таким положением вещей, хотя Согену оно казалось неразумным.

– Дождь закончился, – буркнул он, выглянув в окно. – Поехали.

Святилище Себека представляло собой почти неприступную крепость с каменными башнями и воротами из эбенового дерева. Оно раскинулось на берегу великолепного озера, заросшего папирусной осокой и лотосами. Непоколебимую гладь воды то и дело рассекали спины крокодилов – священных животных. О них заботились лучше, чем о людях: трижды в день к озеру спускались жрецы с корзинами мяса и пышного пшеничного хлеба, вымоченного в вине. Любимых детищ Себека кормили с рук, но они все равно оставались дикими и агрессивными.

Соген беспокойно озирался по сторонам, боясь, что конь наступит на ползучую тварь. Он помнил, как семь лет назад толпа разорвала римлянина37, переехавшего кошку повозкой, и не хотел оказаться на его месте. Он вздохнул с облегчением только у ворот храма.

– Ты позволишь мне самой задать вопросы Аменемхету? – Глафира тронула его за руку.

– С какой стати? – презрительно скривился дядюшка.

– Ты же важный чиновник, разве тебе пристало лично обращаться к какому-то египтянину, когда рядом есть другие. Я, кажется, не самая худшая кандидатура для переговоров.

Уловка сработала: Соген приосанился, напустил на себя неприступный вид, а главное – крепко сжал губы. Глафира спрятала улыбку. У неё появилась кое-какая идея, но чтобы реализовать ее, требовалось избавиться от дядюшкиного вмешательства.

Аменемхет вышел к ним в сопровождении пятерых сау38. Это был высокий жилистый мужчина с гладко выбритым черепом, глазами, подведенными черным кохлом39, в белых льняных одеждах, украшенных изумрудами и бирюзой. Он застыл с величественным видом, ожидая от начальника полиции нома объяснений.

– Здравствуй! – Глафира выступила вперед и почтительно наклонила голову в знак приветствия. – Нам нужно поговорить с тобой, Хем Нетхер Тепи40. О той девушке, Ксантии. Ты послал за стражниками и уверял, что она руководила наемниками, но кое-что не сходится.

– Что не сходится? – презрительно бросил Аменемхет, сохраняя полнейшее спокойствие. – Я подробно изложил в письме: женщина сама призналась мне во всем и попросила убежища в храме, но я не могу укрывать заговорщиков, и потому выдал ее властям.

– Увы, – Глафира развела руками. – Как известно, начальник полиции, мой дорогой дядя, человек очень ответственный и наблюдательный. Почти все окрестные селения в нашем оазисе и к югу от него – клерухии, где земельные наделы получили расквартированные воины. Их ничего не стоит собрать и вооружить. Конечно, они должны подчиняться царю, но… людей легко соблазнить деньгами. Естественно, Соген присматривает за ними, чтобы подобного не случилось. И, вообрази себе его удивление, когда он получил твое письмо, а оно полностью расходится с докладом соглядатаев – Ксантию никто не знает.

Девушка очаровательно улыбнулась. Верховный жрец нервно сглотнул и слегка попятился, словно намеревался убежать, а Соген застыл в своей нелепой напыщенной позе. Он понятия не имел, к чему клонит племянница, но остановить ее не мог: приходилось и дальше изображать, будто она говорит от его имени.

– Естественно, нам известно, кто на самом деле плетет заговор, а главное – кто и зачем украл те сокровища из храма, а потом вернул на место, – довершила Глафира, впившись взглядом в служителя культа.

Аменемхет сначала онемел от ужаса, а потом вдруг закричал, срывая с себя многочисленные браслеты:

– Это сделал я! Я! Ясно вам? Я собирался свергнуть Птолемея!

– Конечно, – кивнула девушка. – Но как тебе в голову пришло подставить Ксантию, и откуда ты узнал ее имя, если она ничего о себе не помнит?

– Шестнадцать лет назад меня пригласили на праздник в святилище Гора 41в Эдфу. Там я услышал странное пророчество, – вдруг торопливо заговорил жрец. – Что-то вроде «договор выполнен, жизнь за жизнь, она выйдет из воды там, где принесена жертва». Речь шла о женщине, которая то ли пропала много лет назад, то ли умерла, но должна вернуться, и ей будет дано имя Ксантия. И вот, спустя годы, она появилась из озера прямо в моем храме! Я не мог упустить такой шанс.

– Но как ты узнал, что она воин и способна руководить армией? – нажимала Глафира.

– Я навел кое-какие справки. Покопался в старых книгах и предсказаниях – меня интересовало, с какой стати богам возвращать в мир живых обычную женщину, ведь такого никогда не происходило. Оказалось, что раньше Ксантия была знаменита на своей родине – где-то в далеких северо-восточных землях и…

Тут в воздухе раздался странный свист, и Аменемхет схватился руками за горло. На его белые одежды хлынула кровь, он упал на землю. Секунду все стояли, как вкопанные, потом началась страшная суматоха: двое сау попытались поднять его, один принялся неистово колотить в ворота и звать на помощь на египетском языке. Соген, собравшись, наконец, с мыслями, гаркнул приказным тоном:

– Позвать лекаря! Отойти от жреца! Поймать убийцу!

Глафира осторожно приблизилась к служителю культа: его глаза смотрели в небо остекленевшим, бессмысленным взглядом, пальцы, сжимавшие рану, разжались, из горла торчала рукоять ножа, украшенная гравировкой в виде собачьей головы. Она обернулась: на расстоянии пятнадцати-двадцати шагов росло несколько пальм – наверное, нападавший прятался за ними. Но куда он делся потом? Исчез на длинной пустынной дороге? Свернул к озеру прямиком в пасти крокодилов? Нет, это невозможно.

– Нет, это невозможно! – озвучил ее мысли дядюшка, когда стражники разбежались. – Я дал тебе разрешение говорить за меня, признание в заговоре было в наших руках! И вместо того, чтобы вытащить из Аменемхета сведения о его сообщниках и планах, ты расспрашиваешь о какой-то Ксантии, Амат42 ее задери! Теперь мы ничего не знаем, кроме глупых баек о пророчествах и прочей чепухе!

– Зато девушку можно отпустить, раз она невиновна, – заметила Глафира.

– Что? – Соген почти смеялся. – Она останется в тюрьме до тех пор, пока ты не найдешь всех заговорщиков! Поняла? Всех до единого!

– Идите сюда! – крикнул один из стражников. – Посмотрите на следы!

Глафира подбежала к пальме, за которой, по ее предположениям, мог укрыться убийца. На влажной от дождя земле отпечатались копыта лошадей, идущих друг за другом по направлению к храму. Никаких признаков человека, удирающего в обратную сторону.

– Ты что-нибудь понимаешь? – озадаченно спросил Соген, слегка остыв. – Куда он подевался?

– Прыгнул в озеро! – услужливо подсказал подчиненный. – Прямо с верхушки пальмы.

– Я не тебя спрашиваю, – огрызнулся начальник полиции. – Придумай что-то более правдоподобное.

– Бежал по траве, а наши кони уничтожили следы, – неуверенно предположила Глафира. – Но это не объясняет, как ему удалось так быстро скрыться из виду.

– Возьми из моей седельной сумки свиток, чернила, каламос и запиши все, что мы видели, – приказал ей Соген. – Не забудь про труп. Пошли за Никандром – пусть осмотрит рану. Я пока поговорю с другими жрецами.