Одно место представляло собой участок земли метр на метр, на котором была установлена стеклянная колыбелька. Поскольку новорожденных ювелиров прибыло много, и чуть ли ни каждого сопровождал табор взволнованных родственников, стоять прямо возле колыбельки взрослым не разрешалось.

– …Уважаемые родители, просьба освободить площадку проведения и отойти за ограждение, как только вы разместите ваших детей. Повторяю: просьба встать за серебристой линией, чтобы обеспечить максимальный контакт детей с их будущими камнями энергии… – голосил оратор, стоявший на сцене в так называемой зоне для сопровождающих. Подавляющее большинство родителей-ювелиров старалось устроить своих детей поближе к ограждению, чтобы иметь возможность видеть своими глазами, как к ним спустятся камни энергии, и, захваченные борьбой за лучшие места, совершенно не обращали внимания на оратора.

– Ну, вот, укладывайся… – приговаривала Алена, опуская плачущую Лили в колыбельку, – ничего страшного, скоро получишь свой камешек, и поедем домой, спатеньки…

– … Сколько детей… Почему им обязательно нужно так орать?! Их же не режут, в самом деле! – Диамант метался из стороны в сторону, красный как помидор.

– Мы недалеко… Будем смотреть, как к тебе придет твой камешек… Станешь совсем взрослой, настоящим ювелиром! – продолжала Алена, потихоньку отпуская дочь. То ли слова ее звучали убедительно, то в стеклянной колыбельке было заложено убаюкивающее желание, только Лили начала успокаиваться и уже вскоре смотрела на маму сонными умиротворенными глазами.

– Ох, не хочется мне нашу малышку одну оставлять… Вдруг что-то случится?… Алена, вдруг ее украдут! – почти плакала Илона, непрерывно оборачиваясь назад, пока они продвигались к выходу с поля.

– Ничего с нашими детьми не случится. Здесь хорошая охрана. А мы будем стоять тут, совсем не далеко… Вон, смотри! Их отсюда видно, – Алена показала рукой чуть вдаль, где в одной из колыбелек виднелась блондинистая макушка сына Аксиньи, – и потом… Зачем кому-то красть маленького ребенка?

– …Считанные минуты остались до начала самого главного, ежегодного празднества в Зеленарии!… – надрывался оратор, оглушая поляну зычным, хорошо поставленным голосом, – и сегодня мы начнем его с потрясающей новости из самой столицы! Дамы и господа! Я счастлив сообщить вам, что наши власти утвердили законопроект… О массовом производстве летающих качелей! – в конце реплики оратор намеренно растянул гласные, усилив значимость сказанного. Толпа моментально взорвалась восторженными воплями и аплодисментами.

– Подумаешь, новшество… Некоторые и сами могут добыть такие качели. Буквально, сделать из ничего, если конечно постараются, – пожал плечами Кедр, подмигивая Алене.

Оратор объявил обратный отсчет. Все стали разворачиваться лицом к полю, чтобы видеть Камнепад. Девять. Алену на мгновение зажало в толпе, Лиам помог ей прорваться ближе к ребятам. Восемь. Большая часть собравшихся принялась считать хором. Семь. Особо нетерпеливые запрокинули головы, боясь пропустить самое начало. Шесть. Сильно похолодало, многие зябко приплясывали на месте. Пять. Герман наворожил теплую шаль и накинул Илоне на плечи. Четыре. Жена Кедра заулыбалась в счастливом предвкушении и взяла его за руку. Три. Аксинье наступили на ногу, и она брезгливо поморщилась. Два. Алена мельком взглянула на поляну и, найдя глазами Лили, выдохнула. Один.

Небо оставалось неподвижным. Крохотные огоньки звезд стали потухать, луна напротив засияла еще ярче, словно мертвенно-белое солнце. Послышался гром, холодный воздух загрохотал. Казалось, сам небосвод дрожит и вот-вот упадет на землю. В это же мгновение все стихло. Свет луны медленно угасал, пока вся поляна не погрузилась в белесоватый полумрак.

Первая точка оказалось красной. Завидев ее, люди стали тыкать пальцами, восторженно улюлюкать, гадая, какой именно камень летит: рубин или красная яшма, а может и вовсе – гранат. Второй камень приметили не сразу – он был синий, и почти сливался с небом; если бы не серебристое свечение, которое тоненькой струйкой окутывало каждый камень, он вряд ли был бы замечен.

И тут посыпалось. Полетели разом тысячи камней энергии, освещая все вокруг зеленым, фиолетовым, голубым, розовым, оранжевым, желтым, сиреневым, золотисто-коричневым и другими, всеми возможными цветами, которые только существуют. Наблюдая, как они плавно спускаются к стеклянным колыбелькам, будто замедленные капли дождя, Алена из любопытства пробежалась по полю взглядом в поисках Лили. Вновь очень быстро она отыскала сына Аксиньи. Вот здесь, слева, должна быть видна знакомая русая головушка с маленьким хвостиком. Но как Алена не напрягала зрение, разглядеть дочь не удавалось. Ее начало трясти.

– Эй, ты чего? Холодно? – стоявший рядом Лиам взял ее за руку.

– Нет, не холодно… Я не вижу Лили, – пролепетала Алена, не сводя глаз с поля. Даже издалека было видно, что стеклянная колыбель пуста.

Лиам напрягся.

– Что такое? – спросил Диамант, заметив выражение лица жены.

– Лили пропала, – ответил Лиам и завертел головой в разные стороны.

– Что?… Что за бред? Вы уверены? – Диамант тоже стал всматриваться в ряды кроваток.

На краю поля шевельнулось что-то темное, и Лиам мгновенно среагировал, помчавшись туда со всех ног. Он и не заметил, как пересек серебристую линию ограждения, провоцируя сигнализацию. Сквозь противный визжащий звук можно было расслышать вопль оратора:

– Молодой человек, покиньте площадку! Вы мешаете падению камней! Молодой человек!…

Сигнализация подействовала на толпу опьяняюще. Вдохновившись примером парня, который, несмотря на запрет, побежал на поле во время обряда, многие ринулись к своим детям, желая быть рядом с ними во время Камнепада. Началась давка.

Алена, вытянув шею, разглядела удалявшуюся фигуру Лиама и интуитивно метнулась в ту же сторону, оставив мужа и друзей бороться с напиравшей толпой.

– Успокойтесь! Успокойтесь! За ограждение, пожалуйста! – надрывался оратор. Откуда ни возьмись, появились полицейские в защитной форме и принялись толкать народ обратно за линию, причем довольно грубо. Поляну заволокло криками падающих на землю людей. В суматохе спокойнее всего вели себя камни энергии, продолжая непринужденно лавировать по воздуху, зачастую варьируя между бегущими людьми, и также плавно опускаясь в колыбельки к своим ювелирам.

Лиам уже отчетливо видел, что бежит за человеком, который держит на руках ребенка. За длинными полами плаща нельзя было разобрать ни фигуру похитителя, ни определить, женщина он или мужчина. Что было очевидно, так это, что бежать с младенцем на руках ему непросто. Лиам, начиная задыхаться, стал еще быстрее работать ногами, и ощутил, как уходит из-под него земля. Оставались считанные метры. Навалившись с разбегу на человека в плаще, Лиам первым делом отобрал у него ребенка и, краем глаза убедившись, что это действительно была Лили, толкнул подлеца ногой. В ту же секунду сам Лиам против воли согнулся, ощутив внизу живота дикую боль. Как если бы толкнули его, а не наоборот, он похитителя. Плащ задрался, открылось искаженное напряжением лицо… Лиам остолбенел. У человека, который пытался украсть дочь Алены, у человека, за которым он гнался, не чувствуя легких, было его бледное, с болезненными голубыми глазами, лицо. Это был он. Человек был не просто адски похож на Лиама. Это был он.

Он взглянул на Лиама, и того прошиб озноб. Он смотрел на себя. Несколько долгих секунд.

Наконец, похититель скривился с явной злобой и, закутавшись в плащ, рванул в сторону леса, подальше от поляны. Настоящий Лиам, крепко прижимая к себе Лили, обессилено упал на колени и глядел ему вслед.

Через минуту подбежала Алена.

– Лили! Боже мой, моя хорошая! Боже, как я испугалась! Лили!… – и, стиснув свою дочь в объятиях, Алена залилась слезами. Она не сразу обратила внимание на Лиама, который сидел в неестественной позе и смотрел в одну точку с безумным взглядом.

– Я схожу с ума, – еле слышно пролепетал Лиам сухими губами, – я сумасшедший… Сошел… С ума…