Я стараюсь зацепиться за зажигалку, потому что понимаю — видел её. Да, возможно, это совпадение, может быть таких выпускают сотни, но на первый взгляд кажется, что нет. Вещь, если не эксклюзивная, то дорогая. Вряд ли их выпускают пачками по сотне тысяч ежемесячно. Однако, даже не смотря на это, список владельцев может быть внушительным.

Я прошу Леонтия увеличить зажигалку и сделать распечатку. Он послушно выполняет мою просьбу, и уже через минуту я держу в руках листок с изображением зажигалки. Надо отдать Лео должное — он таки умеет сделать так, чтобы не потерять качество. Настоящий профессионал. Смотрел на него и понимал, что вот таких кадров таки не хватает в операх. Вот он бы смог сделать то, что нужно. В лепешку расшибётся, но сделает свою работу, докажет, что нужно.

***

Несколько минут я смотрю на фото и… ничего. Не могу вспомнить, где же видел такую зажигалку, а ведь это могло помочь. Что, если она универсальна и уникальна? Усмехаюсь сам себе. Вот уж вряд ли. Если бы это было так, на фотографии она бы не оказалась, потому что это — прямые доказательства. Понимаю и то, что само наличие фотографии — уже доказательство, но только против Стёпы. В то, что зажигалка его, я не верю. Не его стиль, да и курит он крайне редко.

— Ничего? — спрашивает Рома, видя моё замешательство.

Молча качаю головой и понимаю, что у меня не получается вспомнить. Возможно, я и не видел её нигде, просто зацепился, как за надежду. Спустя несколько минут раздаётся трель звонка. Я вздрагиваю, но вижу номер матери и успокаиваюсь.

— Да.

— Сынок, — тараторит мама, — мне плохо, я в больнице, меня оформляют на сохранение. Можешь приехать?

— А что с Олежиком? — перекривил я маму, зная, как она называет своего теперешнего мужа.

— Он в отъезде, а я в панике.

— Ладно. Приеду.

Мама сбрасывает мне адрес, и я выхожу из квартиры, сажусь в машину и еду в поликлинику, по пути проклиная всё и всех. Не понимаю, почему когда нужно его вечно нет. К чему эти регулярные командировки и поездки. У него беременная жена. Что он себе позволяет?

К больнице я доезжаю за двадцать минут. Молча вхожу, подхожу к регистратуре, диктую данные и прохожу в палату к матери. За это время она осунулась ещё больше, стала бледнее.

— Ты уверена, что у вас всё нормально? — задал вопрос, который интересовал меня больше всего.

— Да, конечно, просто Олег… снова в командировке.

Не знаю, что на меня так действует, то ли мама, то ли её это «Олег», но внезапно ко мне доходит, где я видел эту зажигалку. У её мужа ещё пять лет назад. Когда я съездил ему по роже, у него выпала точно такая же зажигалка…

Глава 18

Не знаю, почему так цепляюсь за эту зажигалку. То ли потому, что это действительно существенная зацепка, то ли по той причине, что где-то в глубине души я всё ещё не принял Олега и не смог простить маму. Да, я редко в этом признаюсь, но внутри меня осталась подростковая обида. Я до сих пор чувствовал то разочарование в том, кого ты любил больше всех.

Мама всегда была для меня богиней. Я её боготворил, любил так, как никого, но она меня предала. Все восемнадцать лет я жил не с матерью, и далеко не в идеальной семье. Все вокруг то и делали, что лгали и лицемерили. Да, в восемнадцать это всё так же больно и неприятно, чтобы не говорили окружающие о том, что ты мужик, и это мелочи. Нифига это не мелочи!

После разговора с мамой, которая просила приехать, я не просто ехал, я мчался в больницу, потому что это было важно. Не скажу, что я хотел, чтобы Олег оказался тем самым партнёром Стёпы, скорее, наоборот. Я этого не хотел хотя бы потому, что это скандалы, разбирательства, суды, а мама… у неё, судя по всему, и так не слишком радушная беременность.

Подъехав к больнице, сразу же направился к стойке регистрации, протянул свой паспорт, подождал и двинулся в шестьдесят седьмую палату. Мама лежала на большой, удобной кровати, ела яблоко и держала в руке смартфон, быстро листая, как я потом понял, ленту в инстаграме.

— Тебе уже легче? — подхожу, обнимаю маму и только сейчас замечаю, как она осунулась за эти месяцы.

— Мне станет легче после родов, — фыркает мама. — Я просто жду не дождусь момента, когда с меня достанут ребёнка, — она говорит раздражённо, но я чувствую в её голосе скрытую нежность. Хоть ей и сложно, но она старается и это ощущается.

— Ну ладно тебе. Что случилось, расскажешь?

— Да что. Мне стало плохо, я позвонила в скорую, ну и вот… меня забрали и сюда определили. Олег уже едет. Будет через несколько часов.

— А где он был? — решаю задать вопрос, который интересует меня больше всего.

— В командировке, где же ещё.

— А в каком городе не знаешь?

— Нет, — фыркает мама, — я ему доверяю.

— Мама, — решаю таки расспросить о зажигалке, — слушай, я видел у Олега зажигалку. Вот, — разворачиваю листок и протягиваю ей изображение, — ты не знаешь, где её можно было бы купить?

— Точно такую же? — удивлённо спрашивает она.

— Да.

— Такую не купить. Она эксклюзив.

Понимаю, что это именно то, что я хотел услышать, но мне всё равно не по себе. Мама продолжает что-то рассказывать, но я её не слышу. Перед глазами тела всех девушек, которых, вполне вероятно, мог убить её муж, отец моего, ещё не родившегося, брата. Хотел ли я этого? Определённо, нет. Но и оставлять всё на самотёк нельзя. Неизвестно, сколько ещё будет жертв и где гарантия, что следующей не будет моя мама.

— Ты меня слушаешь? — мама дёргает меня за плечо, и я немного прихожу в себя.

— Извини, задумался.

— Понятно, — она закатывает глаза. — Говорю, что купила её по заказу. Чертёж индивидуальный. Олегу всегда нравился. Что-то там символизирует, — она махнула рукой, — многие отказывались делать, потому что очень сложно. В рисунке множество мелких деталей. С ними непросто работать.

— Да.

Отвечаю хоть что-то, чтобы не молчать, но на самом деле я всё больше уверяюсь в том, что Олег причастен, хотя и не вяжется его образ с эдаким маньяком-убийцей, причём серийным.

— А где она сейчас?

— Зажигалка? Так, у Олега. Где же ей ещё быть. Он с нею не расстаётся, дорожит. Мой подарок, всё-таки, — с гордостью произносит мать.

Именно в этот момент я понимаю, что ничего ей не скажу. Да и что говорить? Эта зажигалка была на фотографии серийного-убийцы? Уверен, мама будет говорить что-то о том, что этого не может быть, что это бред и этому есть какое-то объяснение. Конечно, есть! Вот только оно самое простое. Олег причастен.

Я быстро распрощался с мамой и вырулил с больничной стоянки. Оставлять её в больнице я не опасался. Здесь персонал, да и вряд ли Олег что-то с ней сделает. Они живут уже больше пяти лет. Мама никогда не жаловалась.

Усмехнулся. Боже, что я знаю о серийных убийцах? Какие они? Что собой представляют? Если Олег действительно причастен, то охарактеризовать его можно по-особенному. Я знаю его как жёсткого человека, отлично знающего своё дело. Он дружил с нашей семьёй больше пятнадцати лет, но сказать, что я его жаловал…

Он мне не нравился хотя бы потому, что после его прихода отец вечно ругался с мамой, они скандалили и орали на весь дом. Со временем положение вещей улучшилось, но кардинально не изменилось. Олег по-прежнему приходил, а папа был недоволен. Только после того, как я застал их с мамой вместе, понял, что к чему. За пять лет мы едва перекинулись с ним и парой слов. Но сейчас меня волновало другое.

Где именно он был? Куда ездил? Уж не следил ли он за Витой, пока мы рыли информацию? Вита должна вернуться через несколько недель, хотя я бы предпочёл, чтобы она была здесь, рядом со мной. Последние дни мы даже не созванивались. Я говорил о делах и старался если и звонить, то ненадолго. Боялся, что выдам свою тревогу и заставлю её нервничать. Вите нужен отдых, ей просто необходимо отвлечься от всего, что происходит.

После поездки к матери у меня была мысль съездить к отцу, поговорить с ним об этом Олеге. Не знаю, что конкретно должен спросить, но решил, что так будет правильно. Уже когда подъезжал к дому, зазвонил телефон.