– То есть?!

– Не делай вид, что не понял, Лаврентий, – засмеялась она. – Пусть детишек наклепают, если найдут что-то общее между собой. А вот за этой парой, заметь, я буду настаивать, уже присмотришь лично ты. Как инициатор…

– Мы ещё не спросили мнение самой Ольги, – пытался возразить Белов.

– Так спроси, Лавр! Коммуникатор на столе, – продолжала смеяться женщина.

Лаврентий Михайлович убрал запись разговора, и вызвал на связь девушку, в это время занимавшуюся в спортзале.

Она появилась на изображении в облегающем фигуру костюме. Полная, но крепкая грудь Ольги чуть колыхалась в такт движениям, упругие ягодицы эротично оттопыривались при наклонах. Девушка заметила вызов, и прекратила занятия, накинув на обнаженные плечи полотенце.

– Лаврентий Михайлович?

– Да, Оля. Прости, что отвлекаю от занятий. Тут такое дело…

– Что-то с Лёшей?!

Белов сначала удивленно взглянул на Антонину, потом его брови радостно полезли вверх, будто говоря – вот видишь?!

– Нет, Оля. С Алексеем всё нормально, – улыбнулся он. – Мы хотели перед собранием Совета Общины кое-что обсудить с тобой. Мы с Антониной Игоревной посовещались и решили предложить тебе взять кураторство над молодым человеком. Как ты на это смотришь?

Ольга вытерла полотенцем лицо.

– Если Совет решит, что так надо, то я согласна.

– Дело не в решении Совета, девочка, – влезла в разговор Антонина. – Как ты сама к этому относишься? Что ты чувствуешь?

Девушка явно смутилась от такого вопроса.

– Оля, говори, не стесняйся, – поторопил её Белов.

– Нуу… я… не знаю. Он, конечно, странный, но… интересный. Не такой, как все.

– В каком смысле? – насторожилась Антонина Игоревна.

– Не знаю, как сказать, – Ольга выдохнула. – С ним интересно. Интересно узнать его, как человека.

– Ты смогла бы с ним жить? – перебила мысли девушки Антонина.

– Что?! Как жить?!

– В одном кубрике. Места для него пока нет.

Потом Антонина сказала фразу, заставившую вздрогнуть и Лаврентия Павловича, и Ольгу.

– Если откажешься, то нам придётся с ним расстаться.

Ольга выронила полотенце, открыв рот.

– Каким образом?!

– Ничего страшного. Вколем ему усыпляющее и отвезём на «Большую землю». Он ведь с неё к нам попал.

Белов понял, к чему клонит идеолог Общины. Она ставит девушку перед выбором. Жестко, резко, на грани. Заставляя принимать решение, от которого зависит, возможно, жизнь человека, каким-бы он не был.

Ольга присела на стул и схватилась за голову. Что твориться в ней, ведала только сама девушка. Но Лаврентий с Антониной видели на её лице растерянность, злость, боль, сострадание и ещё много чего. Белов даже пожалел Олю, правда, не выдав это.

Девушка сидела долго. То смотрела на Белова, то отворачивалась, вытирая лицо и вздыхая. Наконец, твердо сказала, глядя в глаза Лаврентию:

– Да, я буду куратором Алексея. Я решила.

– Хорошо, – мягко кивнула Антонина Игоревна. – Думаю, Совет одобрит твоё решение. Готовься. Прочитай инструкцию. А завтра приводи Алексея ко мне на урок истории.

– История России – это взлёт и падение уникального многонационального государства…

Лёшка смотрел на преподавателя и не мог собрать в кучу бегающие мысли. Внешность преподавателя как-то не укладывалась в его представление о современной женщине. Ладно, Ольга, она ещё молода и её тело и лицо не нуждаются в коррекции, да и пластическое вмешательство по закону разрешено только с двадцати одного года, но когда женщине явно за сорок… Впрочем, может быть, одинаковая повседневная одежда обитателей подземелья и отсутствие косметики на лице делали преподавателя такой непривлекательной и серой?

– Измайлов! Вы меня не слушаете?

Лёшка не часто слышал свою фамилию из уст других людей. Он вздрогнул.

– Слушаю.

– Тогда поднимитесь, когда разговариваете с преподавателем в классе.

– Зачем?

– Хотя бы в знак уважения того, что я трачу на вас время, вместо того, чтобы тратить его на всех.

Голос преподавателя – властный, с легкой хрипотцой, будто поднял Алексея со стула.

– А теперь задавайте вопрос, который вас мучает. Я отвечу, и мы больше не будем возвращаться к нему.

Лёшка почувствовал на себе заинтересованный взгляд всех ребят в классе.

– Я хотел спросить – а зачем мне изучать историю? Чем это мне поможет в будущем?

Педагог улыбнулась и жестом позволила Алексею присесть.

– Хороший вопрос, Измайлов.

Она медленно пошла между двумя рядами парт. Ученики на первых партах разворачивались ей вслед.

– А, правда, Антонина Игоревна, зачем нам изучать историю? – спросил парнишка с первой парты.

Педагог остановилась возле Алексея.

– Позвольте, я присяду с вами, Измайлов.

Он торопливо подвинулся, и Антонина Игоревна, грациозным движением руки проведя сзади по брюкам, опустилась на скамью. Алексей присмотрелся и был вынужден признаться самому себе, что был неправ по поводу внешности педагога. От неё, едва уловимо, исходил приятно сладкий запах, короткие светлые волосы лежали в простой прическе волосок к волоску, а не шее не было морщин. Она была привлекательной и зрелой женщиной, несмотря на полное отсутствие на лице косметики. Даже длинные ресницы на кончиках были белёсые, что отнюдь не портило её живые карие глаза.

– Историю стоит изучать, Алексей, для того, чтобы понять – кто ты есть в настоящем, – хрипловатый голос педагога зазвучал в тишине класса. – Изучение исторических событий подобно путешествию на машине времени в прошлое. Туда, где загадки, пугающие и интригующие, перестают быть такими, поскольку мы изучаем причины и события, к ним приведшие. Мы оборачиваемся назад и видим войны, революции, великие открытия и великие заблуждения. Мы обдумываем всё это, анализируем, оценивая сложную паутину причин, и делаем вывод.

Антонина Игоревна поднялась и медленно пошла назад к доске.

– История учит навыкам аналитики, критического мышления и логическому анализу ситуации; тренирует память и учит грамотно обрабатывать поступающую информацию. Зачем нужна история, спрашиваете вы? Да чтобы мы знали, какими идеалами жили наши предки, чтобы понимали, как их жизнь повлияла на наше настоящее. Знакомство с нашим прошлым есть путь к самосознанию и знакомство с историей помогает понять истоки современных социальных и политических проблем.

Она остановилась у своего стола, повернулась к ученикам.

– Историческая знание – это тщательно выстроенная коллективная память, а история – одна из самых политизированных наук. Народ без знания своей истории становится очень легко управляемым. Я ответила на ваши вопросы, Алексей?

Он поднялся:

– Да.

Антонина Игоревна улыбнулась.

– Продолжим наш урок. Присаживайтесь.

Ребята в классе развернули свои гаджеты. Лёшка смотрел на приборы, напоминающие маленькие чемоданчики разных расцветок и в недоумении открыл рот – Ольга такой чемоданчик ему не дала. Преподаватель взяла в руки небольшой черный пульт и активировала широкий экран на стене перед партами. На экране появилась картинка – карта земель обозначенных «Древняя Русь».

– Начало русской государственности идет от конца восьмого века…

Алексей смотрел на экран, слушал хрипловатый голос педагога и думал. В начальной школе ему говорили что-то об истории, но он хитрил – на камеру делал вид, что вникает, а сам над учебным экраном в комнате смотрел мультфильмы на пространственном кубе. Учительница вообще не задавала никаких вопросов, только монотонным голосом что-то говорила, смешно растягивая накрашенные, толстые от пластической коррекции, губы. В конце урока на экране появлялись тестовые вопросы с вариантами ответов, и Лёшка, тыкая невпопад, убегал на кухню.

Здесь всё было иначе – учительница старалась привлечь к себе внимание учеников, вернее не к себе, а к предмету, который она преподавала. Он видел, как ребята поднимали руки и задавали вопросы, и педагог отвечала. Причём, не просто отвечала, а старалась выяснить – понял ли ученик объяснения.